Формирование личности ребенка в общении - Майя Лисина

Важным вариантом и развитием первоначальной концепции З. Фрейда явились взгляды, сформулированные в начале 50–х гг. Дж. Боулби (1951) и Э. Эриксоном (1950а, б). Согласно Боулби, суть материнского ухода составляет не кормление младенца, как утверждал З. Фрейд, а его защита и охрана (protection). Защита реализуется с помощью физического контакта, когда мать обнимает, прижимает к себе ребенка, а тот льнет к ней и цепляется за нее. Эриксон к тому же настаивает на том, что при уходе за малышом главное значение имеет такая особенность поведения матери, как ее реактивность – частота и скорость ее ответа на сигналы ребенка об испытываемом неблагополучии любого рода. Постоянное и быстрое появление матери способствует становлению у младенца решающего психологического приобретения первого года жизни – чувства глубокого доверия (basic, or fundamental trust) к окружающим людям и миру в целом.

Отметим в скобках, что доказать в экспериментальном исследовании идею Эриксона о роли младенческого переживания для определения степени «доверия» у взрослого человека практически невозможно. Для этого пришлось бы показать, что последующие годы уже никак не влияют на формирование доверчивости, что необычайно трудно методически, не говоря о полной недопустимости преднамеренного создания в опытах условий, неблагоприятных для развития ребенка.

Доверие и чувство защищенности становятся той надежной базой, с которой малыш пускается в полные приключений экспедиции по знакомству с миром и где он моментально укрывается при малейших признаках опасности. Боулби настойчиво подчеркивает сходство, обнаруживающееся в этой области между поведением ребенка и детенышей животных, особенно обезьян. Появление публикаций X. Харлоу (1958, 1959, 1970) и других авторов (например, Кауфман, 1973) было воспринято Боулби с энтузиазмом, как экспериментальное свидетельство правильности его взглядов, недостижимое в опытах с детьми. Вывод X. Харлоу о нужде детенышей макак–резусов в комфорте от соприкосновения с мягким теплым телом (или искусственной шерстью матери–манекена) Дж. Боулби считает решающим доказательством инстинктивного стремления младенца к защите матерью его безопасности как основной сущности mothering. Опыты X. Харлоу он одновременно рассматривает как фактическое опровержение роли кормления в осуществлении материнского ухода: ведь в экспериментах на животных этот автор показал второстепенную роль кормления для развития привязанности детеныша к живой матери или ее искусственной модели. 2. В конце 40–х гг. представление о матери начинает заметно изменяться и сильно усложняется. На первый план выдвигается исследование mothering как системы позиций. Помимо кормления и гигиенического ухода в содержание понятия «позиция» включаются также и другие, гораздо более сложные особенности, характеризующие поведение взрослых в отношении к ребенку: их теплота, строгость, приятие и прочее. В расчет принимаются теперь не только кровная мать, но и отец, а также иные члены семьи, близкие родственники. Исследование системы позиций проводилось по преимуществу в рамках поведенческой психологии. Основными методами изучения стали опросники, интервью, беседы с родителями, направленные на выявление разнообразных особенностей их позиций, в сочетании с прямыми наблюдениями за взаимоотношением ребенка (уже за пределами младенческого возраста) с членами семьи. Примером такого исследования могут служить классические работы Р. Сирса и его коллег (Сирс, Уайтинг, Ноулис, Сирс, 1953; Сирс, Маккоби, Левин, 1957). В одной из них (Сирс и др., 1957) сопоставлялись особенности поведения 379 дошкольников пяти лет и позиции матери и отца в отношении к ним. Коррелирование позиции родителей с поведением детей выявило значение нескольких существенных ее черт; среди них на первый план выдвинулись два значимых параметра: один авторы обозначают как «теплоту—холодность», а второй – как «вседозволенность—ограничение». Картина корреляций оказалась очень сложной, так как параметры тесно взаимодействовали между собой. В исследованиях многих авторов результаты, полученные Р. Сирсом и его коллегами, подтверждались, но нередко встречались и заметные отклонения. В целом же позиция родителей не выступала в качестве фактора, четко и однозначно влияющего на формирование личности детей. Неуспех указанной группы работ был в немалой степени обусловлен недостаточностью и дефектами использованных в ней методов; в частности, американские специалисты подчеркивают малую надежность метода опроса, его слабую корреляцию с данными прямого наблюдения. Кроме того, не оправдано рассмотрение в них поведения родителей только как причины особенностей детей, между тем как оно является одновременно и его следствием; свойства детей, в свою очередь, влияют на позицию родителей (подробнее о таком обратном влиянии будет рассказано ниже). 3. Исследование mothering как стимуляции было широко развернуто сторонниками поведенческой психологии. Здесь наметились две во многом противоречивые точки зрения. Одна из них исходит из признания достаточности обычных условий, типичных для средней семьи, для всестороннего развития младенца. Ее выразительно называют школой «Оставьте его в покое», призывающей родителей положиться на естественный ход событий и довериться природным силам младенца. Наиболее респектабельно она была выражена уже в двадцатые годы в трудах А. Гезелла (1928) и отразила концепцию созревания в качестве главного детерминатора раннего развития. Однако с годами она не растеряла своих приверженцев. В 1975 г. в США вышла книга профессора Гарвардского университета Бертона Л. Уайта «Три первых года жизни»; в ней автор на основе своего двадцатилетнего опыта изучения маленьких детей настойчиво предостерегает родителей от соблазнов рекламы и рекомендует не приобретать дорогостоящих игрушек, объявленных «быстро развивающими» ум и навыки младенца. Он решительно заявляет, что наука не получила пока достоверных сведений о пользе обогащения ребенка впечатлениями для ускорения его психического прогресса в первые недели и месяцы жизни.

Однако существует и другая, прямо противоположная точка зрения. Она воплощается в лозунге: «Чем больше, тем лучше». Согласно ей, необходимо всемерно усиливать разнообразие и количество поступающей к младенцу стимуляции, ибо таким образом создаются наилучшие условия для побуждения детей к функционированию, для «питания» его чувств и ума и для замыкания множества условных связей (conditioning). Акцент ставится на изобилие стимулов без сколько–нибудь серьезного рассмотрения желательного их качества. Р. Шаффер (1977) с иронией рассказывает, например, что по рекомендации сторонников всемерной стимуляции младенцев в некоторых родильных домах Англии используется вместо традиционного гладкого – белье с яркими полосками. В закрытых детских учреждениях «сенсорная депривация» уже давно объявлена главной причиной психического отставания детей (Ярроу, 1961). И вот там пытаются преодолеть дефицит впечатлений путем введения механической (не только в переносном, но и в прямом смысле слова!) экстрастимуляции: например, 10 минут по утрам и после обеда включают качалку, поглаживающую малыша, или же взрослый столько же времени стоит у колыбели ребенка и монотонно читает вслух (Шаффер, 1977). Результаты не обнаружили благотворного влияния подобных процедур на развитие детей. Тем не менее профессор Каслер рассказывает, что вменяет в обязанность своим студентам при посещении закрытого учреждения «стимулировать» младенцев, считая добавочные впечатления любого рода несомненным благом для детей (1965). Он же ратует за всемерное увеличение числа лиц, ухаживающих там за малышом, по той же причине: ведь multiple mothering (участие в уходе множества лиц) увеличивает приток стимулов к ребенку.

Подобная механистическая интерпретация mothering, естественно, лишает мистического ореола фигуру матери. Но при этом мать и вовсе теряет специфические присущие ей особенности. Полемически заостряя свою позицию, авторы этой группы заявляют, что «кровные узы – совершеннейший миф», а «матерью может быть любой человек любого пола» (Шаффер, 1977. С. 111).

Между тем становилась все более очевидной принципиальная ошибочность одной черты, общей для трех рассмотренных выше подходов к пониманию деятельности матери: одностороннее внимание только ко взрослому, ухаживающему за младенцем, и ничем не оправданное полное исключение из анализа вклада самого ребенка. Примерно двадцать лет назад стало складываться, а последние 10 лет интенсивно развивается новое направление в изучении деятельности матери, рассмотрение ее как диалога, как обоюдного, двустороннего взаимодействия матери и ребенка.

IV. Проблема диалога матери и ребенка

Представление об активности ребенка и о значении его вклада во взаимодействие с окружающими людьми сейчас примерно в равной степени признают психологи, работающие в рамках глубинной и поведенческой психологии. Много общего можно найти и в содержательной трактовке ими этого понятия. Но наиболее интенсивно разработку проблем взаимодействия матери и ребенка ведут сторонники необихевиоризма.