Поцелуй пирата - Тереза Медейрос

Но они верили в своего капитана. Поэтому даже круглое лицо Паджа, который так растерялся при виде неведомо как попавшей на «Возмездие» женщины в белом, дышало сейчас решимостью.

Морис был уверен, как в себе самом, в беззаветной храбрости каждого своего матроса. Он хмуро вглядывался в громаду «Аргонавта», зловеще замершую в ночи.

– На рассвете, – обернувшись к матросам, решительно объявил он. – На рассвете я возьму шлюпку и предложу им свои требования.

Единодушные протесты Кевина и Аполло заглушил громоподобный глас канонира Дигби, привыкшего орать, чтобы его команды были слышны сквозь грохот орудий.

– Черт побери, капитан, не хочу вас обидеть, но в жизни не слышал такой чепухи. – Дигби поскреб лысую голову корявыми и черными от въевшейся пороховой копоти пальцами. – У меня, конечно, не семь пядей во лбу, но, разрази меня гром, если этому ублюдку Сноу вы важны не меньше, чем молодая мисс. А если он возьмет вас в заложники, не допусти Господь, что нам останется делать? Сидеть здесь и проклинать себя за глупость?

– Он прав, – сказал Кевин. – Тебе нельзя идти одному.

Морис обвел взглядом встревоженные лица своих людей и почувствовал, как теплое чувство разливается в его груди.

– Это мой личный враг. Я не хочу втягивать вас в это дело больше, чем необходимо.

– Позвольте пойти мне, сэр, – вызвался Аполло, – как вашему помощнику.

Пробурчав выразительное проклятие, Дигби решительно протиснулся под локтем африканца и, представ перед капитаном, вытянулся всем своим иссохшим телом.

– Мне шестьдесят пять, капитан. Я служу канониром с двенадцати лет, а значит, всю жизнь провел на орудийной палубе. Я и врага-то видел только через прицел! Так когда же я смогу прославиться по-настоящему, капитан? Ведь скоро и помирать!

Стиснув руки за спиной, Морис посмотрел в слезящиеся глаза старика, сверкающие молодым задором.

– Вы предлагаете себя, мистер Дигби?

– Вот именно, сэр.

– Хорошо, дружище. На рассвете я ожидаю вас на палубе.

Дигби просиял, обнажив потемневшие зубы, и гордо обернулся к товарищам. Они хлопали старого друга по спине, отпуская соленые шуточки. А Морис снова отвернулся к морю, стараясь преодолеть холодную дрожь дурного предчувствия. Его люди постепенно окружили капитана, не осмеливаясь высказать свои сомнения.

Какой же выкуп должен заплатить адмирал, чтобы их капитан решился расстаться со своей драгоценной заложницей?

Люси тревожно расхаживала по каюте, не зная, на что решиться. Легкое покачивание шхуны, стоящей на якоре, только заставляло ее ускорять шаги. Она зажала уши руками, но неумолимый хронометр в мозгу продолжал бесстрастно отсчитывать секунды.

Время идет, а она так и не может сделать выбор. Она не имела представления, когда может начаться решительная схватка, а значит, она могла опоздать, и один из любимых ею мужчин погибнет.

Люси в отчаянии обхватила руками голову. Нужно подумать, надо спокойно, без паники все обдумать.

На первый взгляд ни один из них не стоил и капли ее слез. Разве они оба не обманывали ее? Причем самым расчетливым образом, хотя каждый по-своему.

Почему же тогда она не может разлюбить ни одного из них? Люси стиснула спинку стула. Отец! Да, он хладнокровно предал ее, но он был ее отцом, целых девятнадцать лет он был ее обожаемым отцом, несравненным человеком. Нет, она не перенесет его смерть!

А Морис? О, Морис, больно отозвалось ее сердце, замиравшее при одной мысли, что он может быть ранен, не говоря уже о гибели.

Господи, вразуми, что же делать? Как, чем она может спасти обоих?

Люси снова изо всех сил сжала виски, лихорадочно размышляя.

Она твердо знала только одно: необходимо предотвратить эту трагедию, пока она не произошла. Она бросится между ними, принеся себя в жертву. Разве Морис не научил ее, что женщина обладает собственным оружием? Оружием нежности, беззаветной любви! А ее любовь достаточно сильна, чтобы победить ненависть Мориса. Она смягчит его своей нежностью и покорностью, отвлечет его от мести отцу.

Подбежав к зеркалу, Люси дрожащими от волнения руками подобрала волосы и расправила юбку, собираясь бросить к ногам капитана «Возмездия» свою безоглядную любовь.

С отчаянно бьющимся сердцем Люси направилась к кабинету Мориса. Несмотря на волнение, она нисколько не жалела о своем импульсивном решении. Почему-то она была уверена, что он оценит ее жертву, с благодарностью примет бесценный дар, который когда-то она мечтала принести своему будущему мужу.

Ее больно кольнуло грустное сожаление, что не Морису суждено стать ее мужем. Он никогда не наденет на ее палец обручальное кольцо, никогда не подарит ей детей с такими же каштановыми волосами и озорными карими глазами. Улыбнувшись, она смахнула со щеки непрошеную слезинку.

Из полуоткрытой двери в коридор падал узкий луч света. Люси замедлила шаги, услышав выразительный голос Мориса, и осторожно заглянула в кабинет. Она увидела только Аполло, согнувшегося над письменным столом и что-то старательно писавшего под диктовку размеренно расхаживающего по кабинету Мориса. Вот его тень упала на подвесную койку, где он спал, уступив свою удобную каюту в полное распоряжение Люси. Узкий кабинет скорее напоминал тюремную камеру, чем каюту. Люси содрогнулась, представив, каково ему было находиться в ее тесноте.

В эту минуту до нее долетел голос Мориса, и она похолодела.

– …Слишком поздно, но узнал, что вы способны играть только в грязные игры. А потому извещаю вас. До сих пор ваша драгоценная дочь остается нетронутой, но, если мои требования не будут выполнены завтра к заходу солнца, я намерен ее обесчестить.

Люси вся съежилась от безмерного унижения. Она собиралась принести ему в дар свою невинность, не подозревая, что для него она только средство для достижения своей цели!

Морис поминутно потирал крепко сжатые челюсти. Люси устремила на него из темноты пристальный взгляд. Он не может быть таким бессовестным, таким бессердечным чудовищем, беззвучно твердили ее помертвевшие губы. Это просто невозможно!

– Что же подумает лондонское общество о вас, сэр, – продолжал медленно диктовать Морис, – когда станет известно, что вы позволили своей единственной дочери стать любовницей пресловутого капитана Рока!

Самые ужасные опасения девушки подтвердились. Этот человек собирался взять силой то, что она готова была отдать ему добровольно, по любви! Из ее груди вырвался стон душевной муки, который она не успела заглушить.

Морис вскинул голову. Их взгляды встретились. В его глазах появилось удивление, затем открытая боль, такая же, как и в ее широко раскрытых глазах. Но он не шагнул к ней, не сделал попытки оправдаться.