Эпоха Полтины. Декста Квинта (СИ) - Алан Нукланд

  - Я рад вас видеть, господа! - они обернулись и увидели спешащего к ним Рида. - То, что вы здесь, говорит о том, что вы умеете делать правильный выбор.

  Кейн сплюнул себе под ноги.

  - Надеюсь, мы о нём не пожалеем.

  - Я могу вам это гарантировать. - Герильд приглашающе повёл рукой. - Прошу на корабль. Я скажу капитану, что мы отчаливаем.

  - И в какую сторону поплывём? - спросил Кейн.

  - На Винтаду.

  Бэн хмыкнул.

  - Вечный круговорот, верно, Брустер? - не дожидаясь ответа, он направился вслед за Ридом.

  Мрачно смотря им в спины, Кейн хорошенько выругался про себя и, подняв негатор, поднялся на борт.

  12.

  - Убрать паруса! Паруса мать вашу! - надрывался рулевой, налегая на штурвал, который то и дело грозил выскользнуть из его рук даже не смотря на крепкую хватку.

  Кейн отвернул голову, защищаясь от хлещущей в лицо ледяной воды, и взревел, цепляясь за канат вместе с остальными и со всей силы натягивая его. Им удалось убрать парусину, но это мало чем помогло - их продолжало нести к берегу, грозя разбить о скалы в щепки. Чтобы избежать этой незавидной участи, Кейн, как и многие из пассажиров "Ниферии", присоединился к гребной команде и, отчаянными совместными усилиями, им удалось уйти подальше от опасных мест в открытое море, захлестывавшее их высокими волнами. "Ниферия" то глубоко зарывалась носом в волну, то выныривала, и тогда вода обдавала их поток за потоком с ног до головы. В очередной из таких рывков, сгибаясь под тяжестью обрушившейся на них стихии, Кейн услышал треск и весло в его руках переломилось надвое. Захлёбываясь криком он попытался за что-нибудь зацепится, но очередная волна сбила с ног и понесла по палубе к фальшборту. Ещё бы немного и Брустера, подобно большинству гребцов, смело бы в бушующее море. Но в самый последний момент он почувствовал, как что-то вцепилось в его руку и остановило падение, едва не вывернув плечо из сустава. Запрокинув голову, он увидел крепко держащего его одной рукой Костоправа, тогда как на другую руку был намотал корабельный канат. Подтянув Кейна к себе, он заорал ему в лицо, пытаясь перекричать вой ветра:

  - Куда ты собрался, Брустер?! Веселье только начинается!

  Убедившись, что Кейн надёжно зацепился, Бэн поднялся и, шатаясь, вышел на середину палубы. Вскинув кулаки к сверкающим небесам, он безумно захохотал.

  - И это всё, что вы можете?! Ну же, давайте! Вы можете намного лучше! Сильнее! Покажите нам всю свою мощь! - В ответ на его вопли ветвящаяся молния ударила прямо в грот-мачту и над их головами раздался оглушительный треск. Корабль качнуло и Костоправ едва смог удержаться на ногах. - Да! Именно так! Не жалейте нас! Выпустите всё, что у вас есть! А мы всё равно выживем! Хахахаха! Вёсла! - взревел он повернувшись к гребцам. - Все на вёсла! Покажем этим сукиным детям, что мы сильнее! Покажем...

  Огромная волна ударила в левый борт и корабль накренился. Изо всех сил держась за канат, Кейн видел, как многие матросы повторили его недавнюю участь, потеряв равновесие и падая за фальшборт. Он увидел Герильда Рида, который держался за штормовые леера. Его промокшая белая рубаха облегала тучное тело, рукава были закатаны. Неожиданно он отпустил леер и на спине заскользил по палубе к правому борту. И когда Кейну показалось, что он вылетит с корабля, Рид каким-то чудом затормозил у самого края и схватился за фальшборт, при этом перегнувшись за него почти всем телом. Через мгновение Брустер увидел, как он, крепко держа за волосы, втаскивает на палубу одного из матросов. Что было дальше он не видел - его желудок скрутило рвотной судорогой. Не он один сейчас горько жалел, что намедни так плотно поел - теперь за это приходится расплачиваться, ибо килевая качка никого не жалела.

  Кейн поднял голову и осмотрелся: выжившие валялись кучей и вповалку на палубе и вдоль бортов, попеременно молясь и матерясь, умученные беспрерывной рвотой; на них продолжали низвергаться потоки воды и струи ливня, а вокруг была кромешная тьма, временами вспарываемая всполохами молний.

  Кое-как ему удалось добраться до скамей с поредевшими гребцами, отказывавшимся поверить в неизбежность смерти и сдаться на милость стихии. Никто из них не хотел умирать и поэтому им оставалось только выгребать против ветра в надежде на спасение.

  Кейн не знал, сколько всё это продолжалось. Время потеряло своё значение. Вслушиваться в крики гребцов, задающих ритм, самому кричать до хрипоты, навалиться на скользкое весло и молиться, чтобы оно не сломалось - только это сейчас имело смысл. И поэтому когда они, вымокшие до нитки, стуча зубами и ворочая вёслами из последних сил, смогли вырваться из шторма, Кейн рухнул на палубу и потерял сознание от слабости.

  Очнувшись, он с трудом смог разлепить веки, покрытые засохшей солью. Глаза нестерпимо жгло и смотреть было больно, картинка расплывалась и не сразу обрела чёткость. Во рту было сухо, губы потрескались, язык распух и напоминал наждачную бумагу, а горло сжалось настолько, что едва пропускало в лёгкие воздух. Он лежал на боку, всё тело ныло и Кейн боялся даже пошевелиться, зная, какой болью в затёкших мышцах отзовётся каждое движение. Словно во сне он видел ноги проходящих мимо людей, забитый нос не чувствовал никаких запахов, а звуки доносились будто издалека. Временами он вновь терял сознание и рывками возвращался в реальность, чтобы через некоторое время снова провалиться в забытье. На этот раз он очнулся от хлопков по щеке и тихого голоса. Когда его взяли за грудки и резко подняли, Брустер застонал от пронзившей всё тело боли и чуть было вновь не отключился, но потом его голову приподняли за волосы и на лицо полилась вода. После первого глотка Кейн едва не захлебнулся. Дождавшись, пока он прокашляется, поивший его вновь поднёс флягу.

  - Пей, Брустер, - расслышал он слабое бормотание. - Пей, не то сдохнешь.

  Напившись, Кейн отвернул лицо. Пытаясь восстановить дыхание, он тяжело дышал, опустив подбородок на грудь и привалившись спиной к корме. Было бы удобней запрокинуть голову, но шея так сильно затекла, что двигать ею лишний раз он желания не испытывал.

  Бэн устало присел рядом с ним и стал наблюдать за тем, как выжившие моряки переворачивают тела и отделяют живых от мёртвых. Последних они стаскивали в кучу, чтобы впоследствии скинуть некоторых за борт, после того как отметят и прочтут заупокойную - пусть колонисты и не верят в Богов, но у моряков свои ритуалы. Оставшиеся трупы они заворачивали в парусину - видимо, у этих мертвецов были семьи и их тела отвезут им.

  - Какая ирония - пережить шторм, чтобы часом позже сдохнуть от слабости и быть похороненным в воде, от которой ты и спасался. - Костоправ отхлебнул из фляжки и покосился на Брустера. - Тебя кстати тоже к мертвякам хотели определить, да я помешал. Знал ведь, что ты живучий и Теламару так просто душу не отдашь. Так что можешь сказать мне спасибо. - Выждав немного, он хмыкнул. - Да не за что, живи и страдай на здоровье.