Язва - Натали Хеннеберг

Она хотела поговорить с Валераном, спросить у него… Она пробралась сквозь толпу, почти сплошь состоящую из вьющихся блестящих сирен. Андроиды сопровождали ее, открылась какая-то дверь. Розовые свечи освещали зал с чередующимися золотыми и черными фресками. Дым из курительниц смешивался с запахом лилий, что вызывало легкое головокружение, и в висках Талестры забили маленькие молоточки…

— Мы тут, в Самарре, — говорил какой-то местный модник, одетый в пурпурные одежды свободного стиля и держащий в руках высокий кубок из цельного кристалла с душистым напитком, — мы все немного помешаны на духах и цветах…

На небольшой эстраде музыканты настраивали странного вида инструменты — виолы, лютни… Среди них была одна из чистого серебра, изобретенная когда-то самим Леонардо да Винчи.

— При Лодовико Моро, герцоге Миланском, вы знаете… — сказал чей-то вкрадчивый голос. — Он положил на музыку сонеты Петрарки, канцоны из Вита Нуова…[26] Боже, как Талестре все это нравилось! Если бы она сама могла придумать целый мир… она, в самом деле, не нашла бы ничего лучше. На столе в форме подковы снежно-белые венчики незнакомых цветов были разбросаны среди посуды из золота и кристаллов; орхидеи, гребешки и цветущие почки высыпались из аметистовых кувшинов. В этом тепличном воздухе, среди разноцветных переливов и изысканных запахов, трудно было воспринимать мысль о существовании черной бесконечности, взрывающихся сверхновых, безумных миров и антимира, примыкающего к Бездне Лебедя…

Уже на пороге Талестра заметила предназначенное ей место между хозяином дома и тем самым ученым. Здесь не было других дам, кроме нее и Красотки, похожей на Валерана, которая бросилась за ней. Царила подавляющая роскошь: эти самаррские принцы-торговцы были буквально увешаны драгоценными металлами и камнями. Талестра не знала, что Сигму по праву называют «ослепительной»…

Валеран поднялся ей навстречу с некоторой напыщенностью, и какое-то мгновение они пристально смотрели друг на друга. В этой блистательной группе только он один был одет во все черное. Она нашла его странно изменившимся. Он больше не был раненым и несчастным путешественником, которого она повстречала в антигонской ночи, или верным соратником в борьбе. Исхудавшее лицо напоминало обнаженную остроту и наступательный порыв грозного клинка, во взгляде блистали молнии. Он низко поклонился, усадив ее на трон.

— Добро пожаловать к нам, свободная гражданка, в этот земной дом, на эту землю, которая принадлежит нам…

И члены Совета Пяти подняли свои кубки. Они с энтузиазмом встретили ее. Все говорили одновременно.

— Вы должны как следует познакомиться с Самаррой, — сказал один торговец-король в тюрбане, усыпанном рубинами. «Один из Сальвиати? — подумал Валеран несколько рассеянно. — Или из рода Капелло?..[27] Нет, он изображен в правом углу одной из картин Тинторетто, не знаю, какой именно, но потом вспомню…»

— Наши дворцы — как драгоценные раковины, где еще случаются чудеса, — продолжал персонаж с картины. — Здесь красные закаты, сумерки, которые никогда не кончаются. Они опускаются на наши сады, и волны умирают, целуя наши пляжи. Вот планета, где мягкие бризы, трепетание приливов, свет меняющихся лун участвуют в создании того, что называется удовольствием. Здесь живут восхитительно.

— И какое отличие от космоса, свободная дама! — сказал Валеран, улыбаясь. — Здесь умирают только по двум причинам: на войне или от любви.

— Кто это говорит о смерти? — вмешался ученый. — Арктурианцы любят скользить по острию клинка. Мы, земляне, большие реалисты. Мы с вами дополняем друг друга. Выпьем же за нерасторжимый союз наших планет!

И все выпили стоя; изысканный ликер золотил кристаллические кубки.

— Выпьем прежде всего за ту, которую мы принимаем сегодня как государыню, — сказал Ральф-Валеран. — За ту, которая, благодаря своей находчивости и своему уму, спасла Сигму от большой опасности. За первую дочь всей Земли: Талестрис!

(Как он сказал — «государыня»?.. Все это было странно, более, чем странно…)

Слабый и нежный звон послышался от слегка соприкоснувшихся кубков. Валеран подобрал в одной из нефритовых ваз склонившуюся лилию и рассеянно срывал один за другим ее лепестки. В этом его занятии вдруг почувствовалась неосознанная жестокость…

— Выпьем за нашу королеву Талестру Земную!

Тост был произнесен. И все они бешено зааплодировали. Талестра быстро обвела взволнованные лица внимательным взглядом. Нет, они не насмехались над ней: в самом сердце Сигмы тайный конклав приветствовал в ее лице императрицу!

Она хотела крикнуть: «Вы сошли с ума!»

И вдруг она вспомнила, что на Земле Валеран был претендентом на трон…

Тогда, выпрямившись на своем кресле с выгравированной на спинке битвой единорогов и орлов, она сказала:

— Свободные граждане, мне кажется, что здесь какое-то недоразумение…

И вдруг чья-то прямая мысль, значительно более сильная, чем все волны, излучаемые сейчас во дворце, прямо-таки оглушила ее, как поток ледяного воздуха. Она не узнавала этот голос, который доносился откуда-то издалека: «Не спорь. Не теряй время. С тем же успехом можно бороться с тенями. Спасайся, иначе ты пропала…»

И она тотчас поняла, что это правда. Сейчас она думала очень быстро, она поднесла руку ко рту и сказала умирающим голосом:

— Пощадите, свободные граждане, мне кажется, что атмосфера Сигмы… Я внезапно почувствовала себя плохо…

Бросившись вон из зала, удаляясь уже, она услышала перестук каблучков сзади: это была Красотка, это были все те красотки, которые следовали за ней по пятам — красотки в своих длинных, суженных книзу туниках и манто из водорослей и сапфиров, почти такие же неповоротливые, как сирены на песке… «Что же, сейчас повеселимся!» — подумала Талестра. Прыгая через четыре ступеньки, она поднялась по празднично освещенной лестнице, сбросив на ходу инкрустированные сандалии и вырвав два или три волана из своего платья Примаверы.

Добравшись до верхнего пролета, в то время, как красотки скакали далеко позади, она заскочила в кабину лифта и спустилась на первый этаж. В холле было полно роботов, и Красотка что-то кричала им сверху душераздирающим голосом. Талестра разобрала только: «Задержите ее! Она сейчас скроется!» (все это было весьма похоже на кошмары ее детства). Она приоткрыла дверь кабины, и первый андроид получил удар ребром ладони по носу. Он рухнул, загородив проход своим собратьям, и следующие за ним андроиды рухнули на него, запутавшись в сплетениях автоматических рук и ног. Красотка, которая, запыхавшись, торопливо спускалась по лестнице, тоже запуталась в этом хаосе, и еще одна красотка, и еще… Не теряя ни секунды, Талестра захлопнула дверцу лифта и нажала кнопку подъема. Кабина понеслась вверх. Между тем весь этот шум достиг зала, из которого толпой повалили гости в тогах и тиарах. Но Валерана среди них не было.

Она тотчас поняла, что он придумал, когда кабина неожиданно остановилась меж двух этажей. Одновременно погасли все огни: Ральф отключил электричество. Повиснув в шахте, Талестра подумала с яростью:

«А что теперь?..»

«Постарайтесь выбить стекло на крыше кабины, — посоветовал далекий голос. — Это очень старый дом. Вы сейчас между двенадцатым и тринадцатым этажом».

«Да, вам хорошо говорить. Там не стекло, а толстая органика — ничего не получается».

«Ладно, тогда… Ведь должны же быть у вас какие-нибудь электромагнитные свойства? Приложите обе руки к этому месту и очень напряженно подумайте о расширяющихся солнцах, о взрывающихся новых…»

Талестра выругалась: в крыше кабины образовалась огромная дыра, раскаленная пластмасса и металл потекли по стенам, обжигая ее руки. На них вскочили волдыри… Переждав немного, она уцепилась за края и, подтянувшись, выбралась на крышу кабины. Тока не было, и дверь на тринадцатый этаж была распахнута. Цепляясь за внутренние выступы шахты, она вскарабкалась к выходу с проворством, которое бы сделало честь самому Гейнцу, ее тренеру по гимнастике…

Она была на тринадцатом этаже.

Теперь мрак, в котором бродили остальные, давал ей некоторое преимущество. Она осторожно двинулась вперед по длинному, отделанному кристаллами коридору. Ей больше не было страшно. Абсолютно не было, даже в глубине души, с того самого момента, когда началось действие, охота, преследование. Когда настало время применить свою хитрость и ловкость, она начала развлекаться. «Ага! Он назвал меня Талестрис! И он думает, что так легко одурачить королеву амазонок! Посмотрим!» Она вихрем ворвалась в просторный зал, у противоположной стены которого возвышалось нечто вроде алтаря. А на нем — ложе. Талестра захлопнула за собой дверь. Застыла.

На этом ложе она увидела женщину.

Сам же зал походил на кабину звездолета из-за гладких стен и старинных пультов управления, которые, очевидно, служили теперь украшением. Экраны переливались расплывчатыми волнами. Устаревшее электронное оборудование болталось под потолком. Да, все это было похоже на оборудование старинной земной ракеты, построенной еще до Язвы…