Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник) - Рэмси Кэмпбелл

– Но что я такого сделала? – повторяла женщина. – Скажи мне – что?

Еще одно пугало, подойдя, зашагало рядом с Блеймиром, положив руку в перчатке тому на плечо. Из рукава пугала выпала игральная карта – четверка пик.

– Она встала сегодня утром, и жизнь была радостна и прекрасна, – проговорил Блеймир. – И вдруг все разом пошло под откос.

Ахххххум!

Женщина увидела их и поспешила к двери, открыв ее шире.

– Он не говорит мне, что я такого сделала! – крикнула женщина.

– Ложись спать, – шепнул Блеймир. – Попытайся снова.

Когда он от нее отвернулся, четыре пугала стояли на заснеженной дороге. Одно из них держало на руках мальчика и как будто пыталось что-то ему сказать. Или спеть.

Подойдя поближе, Блеймир расслышал: «…расскажу ему, что знал, о чем мечтал, когда сирень цвела»[23].

– Долго мы уже идем? – осведомился Блеймир, поравнявшись с отрядом пугал.

Пугала не шевельнулись и не сказали ни слова. Они никогда ничего не говорили. Честно говоря, Блеймир и сам не знал, умеют ли вообще разговаривать. Может, просто показалось, – подумал он. – Кому это «ему»? И где сирень цвела?

Ахххххум!

Они шли по дороге, время от времени замечая оклеенные обоями стены среди непрекращающегося снегопада, ветра и круговерти мелкого снега. Блеймир потрогал лоб мальчика. Серого цвета, как и вся кожа, он был совершенно твердым. Совершенно твердым? Можно ли здесь говорить о степенях сравнения или «твердый» является относительным прилагательным?

Он поднял голову от доски и увидел мистера Джонса, своего учителя английского языка. Тот уставился на него, подбрасывая в воздух кусочек мела и ловя его. Кэрол только что написал на доске несколько имен – ДИК ДЬЮИ, УИЛЬЯМ ДЬЮИ, ФЭНСИ ДЭЙ, ДЖЕФФРИ ДЭЙ, ФРЕДЕРИК ШАЙНЕР, ВИКАРИЙ МЕЙБОЛД – и как раз заканчивал фразу «Что за секрет вспомнила Фэнси, “который она никогда никому не откроет”?»[24]

– Вы задаете слишком много вопросов, мастер Блеймир, – ответил мистер Джонс.

– Сэр?

– Повторяю, вы задаете слишком много вопросов.

Он кивнул:

– Это был викарий, сэр. Викарий Мейболд. – Он окинул море лиц, глядящих на него, пока учитель продолжал подбрасывать мелок. – Вот какой секрет был у Фэнси Дэй.

Они шли по горбатому мосту. Машины ехали не по своей стороне дороги – а водители в них сидели не на своих местах, – и у Блеймира перехватило дыхание. Два пугала шагали перед ним, но мальчика не было видно. Он обернулся и посмотрел прямо в пуговичные глаза Ринтаннена, который нес парнишку.

– Почти дошли, – сообщил он пугалу. Пугало по имени Ринтаннен кивнуло. А когда Блеймир снова повернул голову, чтобы идти вперед, он увидел, что крутой спуск моста превратился в лестницу, ведущую в коридор перед спальнями.

А сами они были почти внизу.

Над ними, издалека, но неуклонно приближаясь, доносился звук Цепи Артемиды.

Ахххххум!

Блеймир шагнул в коридор и распахнул дверь в кухню.

XI. Воспоминания

Большие часы над дверью черного хода показывали почти шесть часов. Чарльз Кавана, видимо, спал неглубоко, потому что сразу вскочил, когда вошел Кэрол Блеймир.

– Кто вы? – спросил Чарльз.

Труди Кавана всхрапнула и от этого проснулась, удивленно глядя на незнакомца.

– Меня зовут Кэрол, – начал Блеймир.

– А, мистер Блеймир, – отозвалась Труди, пытаясь привести в порядок прическу. – Ох, раненько в ваших краях начинается день. Неужели я…

– Миссис Кавана, у нас совсем немного времени. Я предлагаю…

– Это ваши? – перебил Чарльз, кивая на четверку растрепанных пугал, торчащих на фоне упаковочных коробок и шкафов. На одном, стоявшем впереди, была засаленная фетровая шляпа, толстый вязаный шарф, порванный во многих местах, рубаха без воротника (которая сразу показалась Чарльзу знакомой), галстук-бабочка и куртка цвета хаки, вся в жирных пятнах. Глаза-пуговицы (как показалось Чарльзу) смотрели на него с мольбой. Внезапно пугало покосилось и бесформенной грудой приземлилось на пол. – Я не уверен, что им здесь…

Ахххххум!

Труди, нахмурившись, посмотрела на дверь, как раз за спиной у Блеймира.

– Что это значит? Я имею в виду шум.

Блеймир сделал глубокий вдох, заметно округлившись, потом выпустил воздух и так же заметно уменьшился.

– Нам нужно поговорить.

Труди чихнула и недовольно поморщилась:

– А это что, чем здесь пахнет?

– По-моему… – Блеймир сделал паузу и продолжил: – Это ваниль. И…

– Больше похоже на нечистоты, – перебила Труди.

– Как я уже сказал, нам необходимо поговорить.

– Поговорить?

И они начали… Говорил в основном Блеймир, хотя у Труди и Чарльза Кавана возникали вопросы, и прежде всего этот:

– Дети? Но у нас нет детей.

Чарльз включил электрочайник и, подойдя к жене, положил ей руку на плечо.

Блеймир достал из кармана куртки обтрепанный коричневый конверт и вынул из него пачку фотографий – старых, судя по состоянию. Блеймир перебрал их, потом, удовлетворенно хмыкнув, вытянул одну и протянул Труди.

Чарльз смотрел на то, что лежало на полу. Это было похоже на фигурку человека из папье-маше – может быть, ребенка – в такой позе, как будто он глубоко спит или даже умер.

– Что это? – заинтересовался Чарльз.

Он уже нагнулся было над принесенными Блеймиром бумажками, когда заговорила Труди:

– Где вы это взяли?

Чарльз снова спросил, что это такое.

Ахххххум!

– Откуда это у вас? – снова спросила Труди.

Блеймир подмигнул прямо-таки на иностранный манер – «ah, comme ci comme ca, madame»[25] – и чуть заметно пожал плечами.

– Ведь это же наш дом в Брэмпоре? – продолжала Труди. Она посмотрела на мужа, но Чарльз в это время отвернулся, разглядывая груду… рядом с которым (или даже на нем) устроилось пугало, явно охраняя и защищая.

– Что это за девочка? – полюбопытствовал Чарльз. Он испытующе посмотрел на Блеймира, на Труди. – Кто эта маленькая девочка?

У Труди вдруг ни с того ни с сего заколотилось сердце.

– Маленькая девочка, – повторила она слова напряженно и очень тихо. – Понятия не имею.

– Это ваша дочь, – объяснил Блеймир. Его голос прозвучал очень мягко.

– Я в жизни никогда ее не виде…

– Дорогая… – Чарльз показал пальцем на неясный силуэт в дверях, стоящий за спиной девочки на снимке.

Труди наклонилась, чтобы присмотреться получше, как вдруг лестницу сотряс удар.

На шум никто даже не повернулся, но Блеймир сказал, не отрывая взгляда от фотографии:

– Нам нужно спешить. Они идут за вашим сыном.

Труди вскинула голову:

– Кто «они»?

Блеймир развел руками, его терпение иссякало – но это было почти незаметно.

– Тролли.

Ахххххум!

– Это они, – добавил он, кивая в направлении грохота. – И еще феи – помните запах?

– Нечистот?

– Дерьма и ванили, простите за выражение. Да еще оборотни. Вся компания. Они захватили вашу дочь, а теперь идут за сыном.

Ахххххум! – опять раздался вопль, а следом за ним беспорядочный топот.

– Это они?

Блеймир кивнул.

– Феи… – повторила Труди. – Дерьмо и ваниль.

Она смотрела на Блеймира.

– Почему я так спокойна? – Она здесь, в новом доме, в их доме, где они провели от силы пару дней, и вот они оба заснули, сидя на стульях (Труди была уверена, что не ложилась в постель), а потом появился незнакомец и заявил, что у нее есть двое детей, что на них наступает армия троллей и фей, они приближаются к ним с криками и топотанием, идут неизвестно откуда и…

– Мне кажется, вам лучше уйти, – проронил Чарльз, вставая.

Труди схватила мужа за руку.

– Нет, Чарли Великий, – возразила она. Повернув к себе фотографию, она поднесла ее к его лицу, к самым глазам, ткнула пальцем на размытый силуэт в дверях. – Смотри сам. Это же я. Я смеюсь, глядя на какого-то… какого-то ребенка, которого никогда раньше не видела.

Чарльз поглядел на снимок, а потом на жену и снова на снимок. Потянувшись через стол, она выхватила еще одну фотографию из стопки. Повернула к себе и увидела ту же девочку, только здесь она была немного старше. Скрестив руки на груди, девочка изучающе смотрела на маленького мальчика, а тот явно пытался ее оттолкнуть. А на все это смотрело сверху все то же лицо: молодая женщина весело смеялась, держа в руке бокал с чем-то напоминавшим белое вино. (Боже, подумала Труди, вот бы мне сейчас этот бокал.) Все трое находились в саду в Брэмхоупе.

А еще там была тень на траве, тень человека с фотоаппаратом, который и заснял всю сцену.

– Это ты. – Труди погладила Чарльза по руке и улыбнулась ему. – Ты нас снимаешь.

Чарльз вырвал у нее фото и впился в него глазами.

– А теперь, мистер Блеймир, ответьте еще на один вопрос. – Труди махнула рукой в сторону завернутых в тряпье останков, лежащих у стены. Когда она так сделала, в окно, видимо, ворвался ветер (хотя Труди не заметила, чтобы хоть одно окно было открыто), потому что пугало, свернувшееся вокруг этих жалких останков, заерзало из стороны в сторону, точно готовясь отразить нападение. – Это мой…