Невеста алого императора - Мария Боталова

— Значит, ты, Стася, здесь в роли спутницы императора Эроана.

— Да. И в качестве спутницы рааха тоже. Мы надеялись, что это сгладит ваши переживания о судьбе рааха.

— Конечно. Мы больше не переживаем за рааха, — светлейший бросил на Фьёра короткий взгляд. К слову, малыш сидел на подоконнике и наблюдал, что там происходит за окном. Контролировал периметр! — Теперь я не сомневаюсь, что раах в достойных руках. Но все же… тебе, Стася, как фениксу, как представительнице величайшего рода Араваэлрь я бы хотел предложить отдельные покои, гораздо более роскошные и просторные, чем эти.

— Как тебе покои, Эроан? — полюбопытствовала я. — Хочешь переехать?

Анаасг сделал вид, будто не понял намека:

— Императору мы тоже готовы предложить более роскошные покои. В знак своего уважения, конечно же.

Да мы уж догадались, что нас хотят расселить! И это раздражает, потому как начинает подтверждать опасения. А впрочем, не все так очевидно. Если они хотят со мной общаться, если хотят принять блудную дочь обратно в семью, то разве, наоборот, не на пользу им мои отношения с Эроаном? Он ведь император, а не кто попало.

— Меня вполне устраивают эти покои, — сказал Эроан, по–хозяйски обнимая меня за талию. — Впрочем, мы со Стасей не против переезда в более роскошные комнаты, где нам вдвоем будет еще просторнее и комфортнее.

— Вас что–то беспокоит? — полюбопытствовала я, совсем уж наглея. Потому как… руку положила на колено Эроану! А то вдруг они опасаются за мое целомудрие. Ну, пусть знают точно, что опасаться не за что. Хотя, учитывая, что мы недавно вдвоем из одной ванной голыми выскочили… странно все это. Странно.

Я, конечно, понимала, что слегка перегибаю палку. Но во–первых, я прощупывала границы «доброты» светлейшего, то есть насколько он готов идти на уступки и уважать наши границы. А во–вторых, я чувствовала необходимость раз и навсегда показать, что не собираюсь никуда отселяться! Мы с Эроаном вместе. Точка. И плевать мне на мнение новообретенных родственничков.

— Хорошо. Я вас понял и не настаиваю. Мы готовы продолжить переговоры завтра. А тебе, Стася, я предлагаю познакомиться с фениксами получше. Ты не против познакомиться со своей семьей?

Вообще–то… против. Но испортить переговоры Эроану своим отказом тоже не хочу.

Удержавшись от реплики: «А что, еще не все умерли?» — потому как и эта язвительность сейчас будет неуместна, ответила сдержанно:

— Познакомлюсь, если на то будет их желание.

— Будет. Стася, не сомневайся, мы все хотим узнать тебя. Мы все рады твоему возвращению.

А я все больше сомневалась. Слишком уж сладкие речи — в такие сложно поверить. Уж не попытаются ли нас все–таки разделить? Эроана на переговоры, а меня — знакомиться с родственниками?

— Как вы поняли, что я Алоэна? Почему так уверены, что я — именно она? При том, что отряд фениксов наблюдал за нами несколько дней, видел, как я кормлю Фьёра, но даже не заподозрил, что могу оказаться наполовину фениксом.

— Отряд не подходил к вам близко. А когда подошел — уже ты не использовала магию. Ощутить суть магии, ее чистоту можно только вблизи. Но вблизи любой феникс почувствует по магии, что рядом с ним феникс.

— А то, что я только наполовину феникс, как–то ощущается?

— Нам придется углубиться в магию, чтобы объяснить этот момент. И мы обязательно это сделаем. На свежую голову. Скажу так… пока очевидно, что ты не росла вместе с фениксами. Но насколько твоя магия будет чиста и близка нашей, выяснится со временем. Когда ты в полной мере освоишь данные тебе от рождения способности.

— Когда научусь летать?

Это звучало удивительно, почти бредово, но все же… получается, я смогу летать?

— Не только. Но уверен, ты сможешь создать светлые крылья, такие же, как создаем мы.

— А почему именно Алоэна? Я могу быть любым другим потерянным ребенком.

Признаться, это было бы намного проще. Я бы не опасалась отправиться вслед за остальными представителями Араваэлрь. А ведь мне и не нужно ничего! Пусть светлейший дальше правит — я не претендую.

— Другим ребенком ты быть не можешь, — Анаасг качнул головой. — Фениксы отчетливо ощущают не только схожую магию, но и родство. В твоей магии я ощутил родство. А то, что ты именно Алоэна, не Лиила, понял по твоему возрасту. Тебе ведь восемнадцать лет, верно?

— Да, мне восемнадцать.

Анаасг многозначительно посмотрел на руку Эроана на моей талии. Свою я уже убрала с его колена, чтобы не нервировать лишний раз… никого из нас!

— Отдыхайте. — Светлейший поднялся. — Понимаю, у вас был сложный день. Все отложим до завтра.

Я из вежливости проводила феникса и закрыла дверь на замок. Повернулась к Эроану.

— Ты обеспокоена, — заметил он.

— А ты нет? У них вся королевская семья умерла. Светлейший скорбел, но честно правил все эти годы. А тут я… как минимум, вторгаюсь в их привычную жизнь. Подозрительно много радости и теплоты.

— Понимаю твои опасения.

Эроан подошел, заключил меня в объятия.

— Мы не позволим нас разлучить. И всю заготовленную фениксами программу пройдем вместе.

— Ты тоже полагаешь, что они могли это задумать? Мне одна программа, тебе — другая. С неизвестными последствиями.

— Не знаю. Но я вижу, как переживаешь ты. А я не хочу, чтобы ты переживала, — заявил Эроан, наклоняясь, чтобы меня поцеловать.

В этот раз мы не упустили возможности — вдоволь насладились… ну, скажем, наличием большой, мягкой кровати. И отсутствием посторонних. Фьёра на полночи отправили в соседнюю комнату, хотя ближе к утру я все равно обнаружила малыша под боком. Пробрался к нам, пока спали.

С блаженством обняв двух своих самых дорогих существ в этом мире, я снова заснула.

Меня разбудили поцелуи. Нежные, воздушные, едва ощутимые, но такие приятные. Сначала горячие губы коснулись кончиков ресниц. Потом — щек, уголков губ. Спустились к шее и прошлись по плечам.

Я открыла глаза, с удовольствием потягиваясь и встречая Эроана улыбкой.

Рука угодила во что–то теплое и слегка встрепанное.

— А? Что? Нападают?! — раздался в моей голове растерянный голос Фьёра. — А, это ты… осторожнее же надо.

— Прости, не заметила, куда ты за ночь переместился.

Скосив один глаз на рааха, Эроан хитро улыбнулся и продолжил меня целовать. Теперь