Кровавые кости - Лорел Гамильтон

Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Ладно. Только держитесь подальше от ванной.

– Слово чести, что я не буду к вам вламываться.

– Ага, как же.

Но как это ни странно, я ему поверила. Жан-Клод давно уже пытался меня соблазнить. И фронтальная атака не в его стиле. Я пошла в душ.

29

Ронни как-то раз вытащила меня на улицу Виктории. Я отговаривалась, что моего белья никто не увидит, кроме женщин в раздевалке гимнастического зала. Ронни ответила: «Его ты увидишь». Эта логика от меня ускользнула, но халат Ронни меня купить заставила.

Бордовый, винного цвета. На фоне моей белой кожи он выделялся, но был под цвет синякам на спине. Влипнуть спиной в стену – ничем другим такого цвета не добьешься. Укус на спине был неглубок. Зубы гуманоида под таким углом входят плохо. Следы клыков на запястье были глубже. Две аккуратные дырочки, почти изящные. И болело не так, как должно бы. Может, в слюне вампиров есть анестезирующие компоненты. Или в клыках.

Никак не могла я поверить, что дала ему запустить в меня клыки. Черт бы побрал!

Я запахнулась в халат. Ткань была достаточно плотной, чтобы в халате было уютно зимним вечером, шелковые манжеты, шелковая окантовка. Я в этом халате выглядела изящно – как куколка викторианской эпохи, не до конца одетая. Под халат я надела просторную футболку. Несколько портит эффект, но так лучше, чем встретить ребят только в халате и в белье.

Я взяла браунинг, висевший на спинке стула – туда я его повесила, принимая душ. Его я отнесла в спальню – и тут задумалась. Я всегда была с оружием. Да, я спала с пистолетом, но это совсем не то, что спать на кобуре. Отложив браунинг, я сунула «файрстар» в карман халата. Может быть, он как-то неловко отвис, но если в дверь войдет что-нибудь неприятное, у меня будет чем его встретить.

Когда я открыла дверь в спальню, Жан-Клод стоял у окна. Он раздвинул шторы и наклонился наружу, всматриваясь в темноту. На звук двери он обернулся, хотя я знала, что он еще раньше услышал мое приближение.

– Ma petite, вы прекрасно выглядите.

– Это не я, это халат.

– Разумеется, – сказал он. Лицо его снова стало той же маской с оттенком лукавства. Но сейчас мне хотелось бы знать, что он думает. Полночно-синие глаза смотрели очень ярко – не под стать небрежному выражению лица. Может, лучше и не знать, что он думает.

– А где Ларри и Джейсон?

– Пришли и ушли, – ответил он.

– Ушли?

– Джейсона вдруг обуял голод, и Ларри повез его на джипе.

Я только посмотрела подозрительно:

– Можно же было заказать еду в номер?

– В эти предрассветные часы, ma petite, меню очень ограниченно. Джейсон дважды давал мне кровь этой ночью, ему нужен белок. – Жан-Клод улыбнулся. – Либо надо было ехать куда-нибудь, либо съесть Ларри. Полагаю, вы предпочитаете первый вариант.

– Очень смешно. Вы не должны были посылать их одних.

– Сегодня нам не угрожает Серефина, ma petite, а пока мы в городе, можно не опасаться и Ксавье.

– Почему вы так уверены? – спросила я, скрестив руки на груди.

Он прислонился спиной к окну и поглядел на меня.

– Ваш мсье Киркланд сегодня ночью отлично себя вел. Я думаю, вы зря о нем беспокоитесь.

– Одна героическая ночь не обеспечивает безопасности.

– Скоро уже рассвет, ma petite, даже Ксавье не вынесет дневного света. Все вампиры скрываются в убежищах. У них нет времени гоняться за нашими юношами.

Я глядела на него, пытаясь что-нибудь прочесть по этому приятному лицу.

– Мне бы вашу уверенность.

Он улыбнулся и оттолкнулся от окна. Выскользнул из пиджака и дал ему упасть на розовый ковер.

– Что вы делаете?

– Раздеваюсь.

Я ткнула пальцем через плечо в спальню.

– Там раздевайтесь!

Он стал расстегивать рубашку.

– Слышите, что я сказала? Туда идите!

Он вытащил рубашку из штанов, расстегивая последние пуговицы по дороге ко мне. Кожа на его груди была более яркой, чем рубашка. Он был похож на человека, потому что накачался кровью, в том числе и моей. Высохшие потеки несколько портили бледное совершенство тела.

Я ожидала, что он попытается меня поцеловать или предпримет что-нибудь в этом роде, но он прошел мимо. Рубашка на спине была коричневой от засохшей крови. Он снял ее со звуком рвущейся ткани, уронил на ковер и скрылся в ванной.

Я глядела ему вслед. У него на спине были белые шрамы. По крайней мере так мне показалось. Он оставил дверь открытой, и я услышала, как льется в ванну вода.

А я села в кресло, не зная, что мне делать. Вода бежала долго, потом стало тихо, потом послышался плеск. Он влез в ванну. Не закрыв за собой дверь. Ничего себе!

– Ma petite! – позвал он.

Я сидела, не желая шевельнуться.

– Ma petite, я знаю, что вы там. Я слышу ваше дыхание.

Я подошла к двери, очень стараясь не заглядывать внутрь. Прислонившись к стене, я скрестила руки на груди.

– Что вам нужно?

– Здесь нет чистых полотенец.

– И что я по этому поводу должна сделать?

– Не могли бы вы позвонить горничной и попросить принести?

– Наверное, могла бы.

– Спасибо, ma petite.

Я пошла к телефону, злясь на него, на себя, на весь свет. Он же знал, когда залезал в воду, что там их нет! Я тоже могла бы знать, но я с таким вниманием слушала плеск воды, что забыла.

На себя я злилась не меньше, чем на него. Он всегда был хитрый сукин сын, и надо было мне быть повнимательней. Я торчала в номере отеля, который по всем параметрам предназначался для новобрачных, а в ванне лежал голый и намыленный Жан-Клод. После того как я видела то, что было с Джейсоном, не должно было бы быть особого сексуального напряжения в воздухе, а оно было. То ли привычка, то ли Ларри прав: я не верю, что Жан-Клод – разложившийся труп.

Я попросила принести полотенца.

Служащие с удовольствием согласились. Никто не стал ворчать насчет времени. Никто ни о чем не спросил. Всегда можно понять, сколько платишь за номер, по тому, насколько мало ворчит обслуга.

Горничная принесла мне четыре больших мохнатых полотенца. Я посмотрела на нее, размышляя. Можно бы заставить ее отнести полотенца Жан-Клоду.

– Мэм? – спросила она.

Я взяла полотенца, сказала «спасибо» и закрыла дверь. Никак нельзя было показывать посторонней женщине, что у меня в ванне сидит голый вампир. И даже, может быть, дело было не в том, что он вампир. Хорошие девушки не пускают к себе в ванну голых мужчин в четыре с чем-то часа утра. Может, я не была хорошей девушкой. Никогда не была.

Возле двери в спальню я замялась. Там было темно. Свет шел только из ванной, продолговатым прямоугольником падая на ковер.

Я прижала полотенца к груди, сделала глубокий вдох и вошла в комнату. Отсюда была видна ванна, но, к счастью, не полностью. Только белый фаянс и пузырчатая пена. И при виде ванны с пеной напряжение у меня в плечах чуть ослабло. Пена – она много грехов может скрыть.