Иной Сталин. Политические реформы в СССР в 1933-1937 гг. - Юрий Жуков

Дав столь нелицеприятную оценку партократии, Маленков уточнил округленные цифры, приведенные в докладе Сталиным. Дал справку, что в целом к номенклатуре ЦК или к руководителям высшего звена относятся не 3—4 тысячи человек, а значительно больше — 5860 первых и вторых секретарей горкомов, райкомов, обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий. К низшему же не 100—150 тысяч, а всего 94145 секретарей парткомов первичных организаций[41]. Тем самым он как бы продемонстрировал явную раздутость руководящего звена и намекнул о вполне возможном сокращении его.

Речи Яковлева и Маленкова несколько охладили пыл членов ЦК, однако так и не заставили их выступать по теме доклада Сталина. Участники пленума перестали говорить о «врагах», их засилье, но тут же нашли себе иных противников — в лице друг друга. С.Е. Кудрявцев, член ЦК и ПБ компартии Украины, и П.П. Любченко назвали нового виновного во всех ошибках, допущенных в республике, — Постышева. А.А. Андреев обрушился на Шеболдаева, В.И. Полонский, секретарь ВЦСПС, — на Н.М. Шверника. Н.С. Хрущев, упорно защищая свой метод чистки, вступил в полемику с Яковлевым, пытался опровергнуть его. Такой поворот в ходе пленума позволил Сталину в заключительном слове 5 марта сказать гораздо больше и яснее, нежели в докладе.

Прежде всего Иосиф Виссарионович объявил о том, что, несомненно, считал для себя наиважнейшим, — необходимости вскоре разграничить функции партии и органов исполнительной власти.

«Партийные организации будут освобождены от хозяйственной работы, хотя произойдет это далеко не сразу. Для этого необходимо время. Надо укомплектовать органы сельского хозяйства, дать туда лучших людей. Промышленность, она крепче построена, и ее органы не дадут вам подменить их. И это очень хорошо. Надо усвоить метод большевистского руководства советскими, хозяйственными органами, не подменять их и не обезличивать, а помогать им, укреплять их и руководить через них, а не помимо их».

Затем Сталин выразил свое отношение к тем, кто пытался последние десять лет подменять собой исполнительную ветвь власти: к левым — троцкистам и зиновьевцам, к правым — бухаринцам. К тем, кто совсем недавно составлял ядро партии, кто пытался и теперь действовать по-старому в совершенно новых условиях. Он не стал оценивать их как серьезную силу, которая представляет с его точки зрения, опасность. Не поленившись вслух подсчитать, сколько же в партии изначально имелось убежденных идейных троцкистов и зиновьевцев, а также правых, он пришел к выводу, что не более 30 тысяч человек, в чем полностью сошелся в подсчетах с Троцким. Но сразу же уточнил: из них «уже арестовано 18 тысяч», а из тех, кто остался на свободе, многие «перешли на сторону партии, и перешли довольно основательно. Часть выбыла из партии».

Сталин несколько раз возвращался к данной проблеме. Пытался убедить членов ЦК, что необходимо разделять бывших оппозиционеров на две категории — лидеров и рядовых участников, думая и заботясь при том о судьбе последних. Он вспомнил о тех полутора миллионах человек, которых «вычистили» из партии по различным причинам начиная с 1922 г. И счел сохранявшееся негативное отношение к ним неверным, ничем не оправданным. «У нас, — бросил в зал Иосиф Виссарионович, — развелись люди больших масштабов, которые мыслят тысячами и десятками тысяч. Исключить 10 тысяч членов партии — пустяки, чепуха это». Не без основания полагая, что именно эти полтора миллиона человек легко могут стать объектом репрессий, он прямо обратился к участникам пленума:

«В речах некоторых товарищей сквозила мысль о том, что давай теперь направо и налево бить всякого, кто когда-либо шел по одной улице с троцкистом или кто когда-либо в одной общественной столовой где-то по соседству с Троцким обедал… Это не выйдет, это не годится».

Третьей для Сталина — по смыслу, а не по построению доклада — стала проблема партократии, которую он вполне преднамеренно разделил на три неравные как по численности, так и по властным полномочиям группы. К первой отнес 102 тысячи секретарей первичных организаций, но сразу же отметил, что к ним особых претензий не имеет и требует от них лишь одного — повышения политического уровня. Вторую группу, три с половиной тысячи секретарей райкомов и горкомов, он счел чрезмерной по численности, почему и предложил сократить ее за счет совместительства должностей секретарей райкомов, обкомов, крайкомов. Главное же внимание Сталин уделил третьей группе, включавшей свыше ста секретарей обкомов, крайкомов и ЦК нацкомпартий, к которым без каких бы то ни было объяснений причислил еще и наркомов. Именно о них он выразился донельзя презрительно.

«У нас, — заметил Сталин, — некоторые товарищи думают, что если он нарком, то он все знает. Думают, что чин сам по себе дает очень большое, почти исчерпывающее знание. Или думают: если я член ЦК, стало быть, не случайно я член ЦК, стало быть, я все знаю». И добавил назидательно, по-учительски: «Неверно это».

Подчеркнув именно такую определяющую черту и партократии и бюрократии в целом, Сталин предложил обязать всех секретарей трех групп пройти обязательное обучение или переподготовку на полугодовых курсах, которые скоро будут созданы. Но до отъезда на учебу секретари всех трех групп должны «выдвинуть двух заместителей себе, настоящих, полноценных, способных заменить их». Такое настоятельное требование он объяснил в реплике, брошенной во время выступления М.М. Хатаевича: «Многие из вас боятся конкуренции, потому замухрышек выдвигают, а они вам дают плохую помощь, не могут быть настоящими заместителями»[42].

Секретари как первой, так и второй групп отлично понимали, что после курсов их скорее всего переместят, направят на какую-нибудь должность, но не обязательно на партийную. Сталин постарался подсластить горькую пилюлю: «Мы, старики, скоро отойдем, сойдем со сцены. Это закон природы. И мы бы хотели, чтобы у нас было несколько смен»[44].

Столь же далекой от призывов к «охоте на ведьм», как и заключительное слово, оказалась резолюция по докладу Сталина. За нее, как повелось в последние годы, без каких-либо замечаний и изменений, единодушно проголосовали участники пленума. Слова же «предательская и шпионско-вредительская деятельность троцкистских фашистов», упоминавшиеся лишь раз, да и то в преамбуле, послужили только поводом для установления серьезнейших недостатков в работе партийных организаций и их руководителей. Резолюция определила следующее:

1. Парторганизации увлеклись хозяйственной деятельностью, отошли от партийно-политической руководящей, «подмяли под себя и обезличили органы Наркомзема на местах, подменив их собой, и превратились в узких хозяйственников».

2.    «Повернувшись от партийно-политической работы к хозяйственным и прежде всего к сельскохозяйственным кампаниям, наши партийные руководители стали незаметно переносить основную базу своей работы из города в область. Они стали рассматривать город с его рабочим классом не как руководящую политическую и культурную силу области, а как один из многих участков области».

3.    «Наши партийные руководители стали терять вкус к идеологической работе, к работе по партийно-политическому воспитанию партийных и беспартийных масс».

4.    «Стали терять вкус также к критике наших недостатков и самокритике партийных руководителей…»

5.    «Стали также отходить от прямой ответственности перед партийными массами… взяли на себя смелость подменить выборность кооптацией… получился таким образом бюрократический централизм».

6.    В кадровой работе, уточнялось в резолюции, «надо подходить к работникам не формально-бюрократически, а по существу, т.е., во-первых, с точки зрения политической (заслуживают ли они политического доверия) и, во-вторых, с точки зрения деловой

(пригодны ли они для данной работы)».

7.    Руководители парторганизаций «страдают отсутствием должного внимания к людям, к членам партии, к работникам… В результате такого бездушного отношения к людям, членам партии и партийным работникам искусственно создается недовольство и озлобление в одной части партии».

8.    Наконец, отмечалось в резолюции, несмотря на отсутствие образования, партруководители не хотят повышать свой уровень, учиться, проходить переподготовку.

В резолюции, естественно, прозвучало требование незамедлительного устранения определенных таким образом истинных недостатков в партийной работе. В пунктах с 1-го по 8-й — осудить практику подмены и обезличивания хозяйственных органов; срочно возвратиться исключительно к партийно-политической работе, перенести ее прежде всего в город; уделять большее внимание печати. В пунктах с 9-го по 14-й — решительно отвергнуть «практику превращения пленумов обкомов, крайкомов, горкомов, партийных конференций, городских активов и т.п. в средство парадных манифестаций и шумливых приветствий вождям»; восстановить отчетность парторганов перед пленумами, пресечь практику кооптации в партийных организациях. В пунктах 15—18 говорилось о принципиально новом подходе в работе с кадрами, а в пунктах 19—25 — об учебе и переподготовке партийных руководителей[44].