Час расплаты - Тэми Хоуг

Женщина улыбнулась, но затем улыбка увяла на ее губах.

— А потом на нас напали двое мужчин, затащили куда-то и… изнасиловали. Я сумела вырваться и побежала за помощью, но, когда полицейские прибыли на место, те подонки сбежали, а Молли… она не выжила… И… Ну… Насильников так и не поймали. Они ускользнули, а мне пришлось с этим жить. Ведь это я настояла на том, чтобы мы срезали путь. Если кто и должен был погибнуть, так это я.

— Вы были тогда маленькой девочкой, — возразила Лорен.

Тогда ей было столько, сколько Венди Морган, на год меньше, чем Лии сейчас.

— Я сделала неправильный выбор, — сказала Таннер. — Из-за моей ошибки моя лучшая подруга погибла ужасной смертью. Мне пришлось с этим жить. Я пошла работать в полицию, чтобы загладить свою вину перед Молли Нэш. Я знаю, что люди советовали вам забыть о смерти Лесли и жить дальше как ни в чем не бывало. Уверена, они говорили, что случившееся не должно перевернуть вашу жизнь с ног на голову. Все это чушь собачья. Случившееся навсегда останется с вами. От него нельзя избавиться. В противном случае это была бы не трагедия, а неизвестно что… Смерть Лесли и так уже перевернула вашу жизнь и навсегда определила ее течение, но загвоздка в том, какие выводы из этого следует сделать. Подумайте о себе и оставшейся у вас дочери. Терзаться раскаянием проще всего, Лорен. Каждый может стать жертвой и оплакивать саму себя. Это не составит ни малейшего труда, но куда тяжелее занести ногу и попытаться взобраться вверх по лестнице. Вы понимаете, о чем я? Чувствуете разницу? Если вы будете бесконечно горевать о случившемся, окружающие просто-напросто отвернутся от вас. Никто не любит тех, кто изводит себя самобичеванием.

Несколько смущенно улыбнувшись, Таннер соскользнула с табурета, засунула блокнот в нагрудный карман своего свободного пиджака и добавила:

— Ну вот! Это была моя великая речь. Теперь мы пойдем, а вы поспите, если сможете. Мне еще надо снять гостиничный номер.

Лорен протянула ей руку.

— Спасибо, — произнесла она, впервые потрудившись посмотреть в лицо Дэнни Таннер с момента их знакомства. — Большое спасибо.

Чувствуя себя немного неловко, женщина-детектив пожала плечами и отступила от кровати.

— Поспите.

63

Вслед за Таннер больничную палату Лорен Лоутон покинул и детектив Мендес. Они молча прошли по темному коридору, вызвали лифт и спустились на первый этаж. Таннер, которая никогда прежде не была в больнице общего типа Мерси, огляделась по сторонам, не вполне уверенная, в том ли месте им следовало оказаться.

Мендес, положив руку ей на талию, повел женщину в направлении выхода из отделения экстренной медицинской помощи. Пройдя через большие раздвижные двери, они вышли в ночь. Воздух теперь стал более прохладным и влажным. Они зашагали к автостоянке, предназначенной для кратковременной парковки транспортных средств. Впавшая в задумчивость Таннер уже намеревалась отстраниться и, обойдя машину, усесться на пассажирское место, когда к Мендесу вернулся дар речи.

— Дэнни!

Женщина повернулась и посмотрела на мужчину. В призрачном свете установленных близ стоянки фонарей ее лицо показалась ему ужасно ранимым.

Мужчина протянул руку и коснулся ее щеки. Таннер слегка качнула головой.

— Пожалуйста, не надо этого, — тихо произнесла она.

Женщина считала, что должна быть твердой. Сентиментальность ее погубит. Поведение спутницы тронуло Мендеса. Склонив голову, он поцеловал ее в губы.

У Таннер перехватило дыхание. Несмотря на ужасную усталость, женщина почувствовала, что возбуждается.

Подняв голову, мужчина увидел, что Таннер смотрит на него, слегка скривив губы в полуулыбке.

— И как там насчет номера в отеле? — сорвалось с ее губ.

Утренняя заря уже начала окрашивать небо на востоке в розовый цвет, когда Лорен, очнувшись, увидела склонившуюся над ней Лию. Прежде симпатичное личико дочери уродовали синяки и ссадины. Один глаз заплыл и почти закрылся. Другой был широко раскрыт, как у маленького ребенка. Лорен попыталась улыбнуться, хотя ее избитое лицо нестерпимо болело. Женщина просунула руку под перила, ограждавшие бортики кровати, и прикоснулась к руке дочери.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? — прошептала она.

Лия кивнула, хотя при этом и не выглядела особенно убежденной.

— Ты спасла мне жизнь, — сказала Лорен, борясь со слезами. — Ты даже не представляешь, что ты сделала. Я так тебе благодарна, Лия. Какая же ты смелая и сильная! Я никогда не смогу стать такой смелой и сильной, как ты…

— Я не хочу быть сильной, мама, — сказала Лия. — Я просто хочу, чтобы мы снова стали семьей.

— Мы станем, — пообещала ей мать, — обязательно станем.

64

Прошло несколько месяцев, а конца делу все не было видно. Следователи досконально изучали информацию, содержавшуюся в записных книжках Роланда Балленкоа, и пытались выйти на связь с девушками и женщинами, за которыми тот следил. Надо было идентифицировать и найти всех тех девушек, чьи фотографии хранились в картонных коробках в маленьком сарайчике позади дома, который он снимал. Это были снимки ничего не подозревавших потенциальных жертв.

В дополнение к фотографиям были найдены несколько коробок с женским нижним бельем. Все было аккуратно разложено. К каждой вещи прилагалась записка, в которой значились имя прежней владелицы, ее адрес и номер страницы соответствующей записной книжки.

Зачастую Балленкоа, облачившись в женское белье, снимал самого себя.

В большинстве случаев женщины, чьи вещи пропали, понятия не имели о том, что Балленкоа ими интересовался. Некоторые его знали, и мужчина им нравился. Другие встретили известие о его смерти с большим облегчением.

Но семь молодых женщин среди живых не значились.

Семь молодых женщин из его записных книжек. Семь молодых женщин, которых Роланд Балленкоа фотографировал в разных городах штата, начиная от северной Калифорнии до Сан-Диего. Они просто исчезли, словно растворились в воздухе. Никто их после этого нигде не видел. Тень подозрения ни разу не падала на Балленкоа.

Детективы Мендес и Таннер возглавили объединенные силы полиции, которые организовали общий информационный центр, куда передавались все полученные сведения. Их работа привлекла общенациональное внимание и в будущем послужила в качестве модели для проведения расследований, в которых принимают участие представители разных правоохранительных органов.

Все эти месяцы я разрывалась между выздоровлением и потребностью помогать дочери. Выздороветь физически оказалось легче всего. У меня и Лии ушло на это всего несколько недель. В остальном мы помогали друг другу. У меня замечательная дочь. Она жива. Она со мной. Теперь, когда я попрощалась с мертвой дочерью, я могу полностью сосредоточиться на том сокровище, которое у меня осталось.

Фотографии Лесли были найдены среди снимков других жертв. Я так их и не увидела. У меня, конечно, появлялись мысли, что, будучи ее матерью, я просто обязана увидеть, через что пришлось пройти Лесли, узнать, как страдала моя девочка… Но до какой меры? Мы и так довольно настрадались. Ничто не вернет Лесли к жизни. Я решила запомнить старшую дочь такой, какой она была при жизни, — красивой, энергичной девочкой, даром любви.

Жизнь состоит из хороших и плохих решений, которые ты принимаешь, а также последствий этих решений. Роланд Балленкоа и Грэг Хьювитт приняли сторону зла. Я выбрала месть. Теперь же я выбираю другой шанс для себя и Лии. Мы должны воссоздать нашу семью и жить дальше.

Однажды Уинстон Черчилль сказал: «Если ты попал в ад, иди дальше». На своем собственном опыте я знаю, что это очень долгий путь в кромешной тьме. А еще я узнала, что иногда кратчайший путь ведет не вперед, а вверх.

Как говорила мне Дэнни Таннер, надо поставить одну ногу на перекладину лестницы… приподняться… затем поставить другую ногу… снова приподняться… и снова… и снова… и снова…

Я и дочь каждый день стараемся взобраться на очередную перекладину. Иногда у нас получается, иногда нет. Впрочем, самым главным является то, что мы никогда не смотрим вниз. Главное — взбираться вверх.

Примечания

1

Орзо — крошечные макароны из твердых сортов пшеницы размером с рисовое зернышко.

2

«Французский связной» — кинофильм-триллер режиссера Уильяма Фридкина, вышедший на экраны в 1971 году.

3

Пенни-лоуфер — плоский школьный ботинок, в язычке которого есть отверстие или прорезь, где когда-то прятали монетку в одно пенни.