Не был, не состоял, не привлекался - Михаил Бейлин

Однако волшебный шахматный конек вспомнил обо мне, и в 1973 году неожиданно экс-чемпион мира Василий Смыслов предложил мне стать его тренером и секундантом на межзональном турнире в Бразилии. Я не спросил его ни тогда, ни после, как он пришел к мысли такой. Хотя известный опыт тренерской работы у меня был, но моя спортивная квалификация для роли тренера экс-чемпиона мира была весьма скромной; («обнаковенный» мастер, как выражался легендарный Л. И. Шамаев). Мой административный ресурс остался в прошлом. Правда, мы познакомились на Стадионе юных пионеров в школьные годы. Я вспомнил прекрасные строчки Киплинга: «Из Ливерпульской гавани, всегда по четвергам / Суда уходят в плаванье к далеким берегам / Плывут они в Бразилию, Бразилию, Бразилию, к далеким берегам / И я хочу в Бразилию, Бразилию, Бразилию, к далеким берегам». И мне тоже захотелось в Бразилию.

Мое путешествие началось с маленького приключения. Бразильцы все не давали визы для делегации. Такие задержки дело обычное. Изредка случается, что надо переносить вылет. В этот раз визы дали в обед, вылетать надо было поздно вечером. Днем я сидел за своим письменным столом на работе, под столом стоял чемодан, и я ждал звонка. Но в суматохе обо мне забыли, и я не смог своевременно предстать перед ясными очами сотрудника бразильского консульства. Вспомнили обо мне к концу рабочего дня, и пришлось, в порядке физподготовки, проделать небольшой кросс от Столового переулка, где я сидел, до красивого дома на Большой Никитской, где мне вручили паспорт, украшенный бразильской печатью. Оставалась техника – перелететь через океан в Южное полушарие.

В Рио-де-Жанейро прилетели утром 21 июля 1973 года, то есть в разгар бразильской зимы. У бразильцев оригинально был устроен паспортный контроль. Один чиновник сидит за стеклом, он передает мой паспорт другому, которого я не вижу, тот – третьему, за стеклом. При этом в анкете есть вопрос об имени и годе рождения моей матери. Такие вот пережитки матриархата.

Из аэропорта автобус направился в горы. Первое впечатление было – горы какие-то очень большие. И позднее не раз поражала какая-то крупномасштабность бразильской природы. Проехали Петрополис, небольшой город в шестидесяти с лишним километрах от Рио, в прошлом главный город Бразилии. Он расположен на высоте 1100 метров над уровнем моря. Здесь должен был быть проведен межзональный турнир. Дорога и дальше шла в гору. Проехав 25 километров, мы поднялись еще на 250 метров над уровнем моря и прибыли к уединенному заведению «Амобтур», где участникам предстояло жить. «Амобтур», что-то вроде пансионата повышенного уровня для туристов, путешествующих на машинах. Вокруг лес, птицы яркого оперения и неизвестных названий. Одноэтажные строения, каждому по комнате, окно постоянно занавешено, чтобы не было слишком жарко. Открытый бассейн, вода в нем 18 градусов, желающих купаться, кроме гроссмейстера Гуфельда, известного затейника, ни одного. Одним словом, чудный уголок, но Смыслову и Геллеру захотелось жить в Петрополисе. Для них сделали исключение, а мы с Гуфельдом, секундантом Ефима Геллера, дважды в день ездили к ним в Петрополис. С утра к подопечным, обратно на обед, затем на тур. Итого сто километров. Обед в «Амобтуре», правда, отличный, но никаких супов.

Петрополис – город довольно тихий, населения около двухсот тысяч. Из гостиницы, где жил Смыслов, я слышал голоса петухов. Как-то я ехал в переполненном городском автобусе, и был приятно удивлен атмосферой доброжелательства. Между прочим, похожее довелось наблюдать и в Германии, и в Монголии. А дома что-то не припомню. Светофоры в Петрополисе необычные. Только зеленый и красный сигналы, а желтого, предупреждающего, нет. Вредных последствий от этой рационализации я не заметил.

В городе на маленькой площади памятник бразильцу Сантос-Дюмону (1873–1932), воздухоплавателю, конструктору и строителю дирижаблей и первых в Европе самолетов.

Из Петрополиса в свободный от игры день ездили на экскурсию в Рио. А через шесть лет, когда я снова оказался в Бразилии на межзональном турнире, ездил на экскурсию из Рио в Петрополис. Во второй раз в Петрополисе осмотрели музей – дворец императора Бразилии. Довольно скромное здание, скромное убранство.

Турнир проходил в концертном зале клуба Петрополитано. Просторные фойе и подсобные помещения были достаточно удобны участникам, зрителям и журналистам. Бразильцы, естественно, болели за Энрике Мекинга исключительно талантливого молодого гроссмейстера. Он не подвел болельщиков – лидировал и занял первое место. Занятный эпизод случился однажды. На соседней стройке, которую обычно не было слышно, вдруг стали колотить чем-то железным о железное. Участникам это не понравилось. Но все отрегулировали очень просто. Мекинг вышел к строителям, и они немедленно уважили его просьбу. Уважение к спортсменам в Бразилии, стране несравненных футболистов, на высоте. Мекинг вел себя подчеркнуто скромно, никаких звездных замашек. На игре он часто появлялся в спортивной курточке клуба «Тижука». Журналисты говорили, что за такую рекламу клуба ему заплатили 5 тысяч долларов. Тогда эта сумма признавалась значительной.

В пресс-центре я познакомился с одним его сотрудником, эмигрантом из Германии. Причин, вызвавших его эмиграцию, мы не обсуждали. Я спросил, как он переносит бразильскую жару и климат вообще. Он признал, что бывает очень жарко, но вот уже двадцать пять лет он ничем не болел.

Пресс-центр занимал большой зал. Как-то мы беседовали с гроссмейстером Ярославом Шайтаром. Неожиданно он побежал в другой конец зала, прервав разговор на полуслове. Выяснилось, что в зал залетела какая-то большая бразильская бабочка, и он, заядлый коллекционер-энтомолог, помчался за ней.

Там же в пресс-центре я познакомился с мастером Туровером. Он эмигрировал из России в США в начале века. В Америке он стал предпринимателем, богатым человеком, и позволял себе ездить в разные страны, чтобы поглядеть на международные турниры. Несмотря на возраст, он был бодр, весел, ему нравилось говорить по-русски и шутить. С серьезным видом он сообщил, что ездит на деньги своих детей, потому что он должен был давно умереть, а деньги в этом случае принадлежали бы его детям. Еще он похвалился, что получил большую страховку, так как сделал операцию по поводу рака кожи. Тут я вспомнил, как пришлось снять трусы перед двумя девушками – врачами на медицинской комиссии, чтобы получить необходимую для выезда за рубеж справку о здоровье.

В фойе клуба Петрополитано на доске объявлений висел план работы. Там были экскурсии на водопады Игуасу и другие места, соревнования по теннису и плаванью на своих кортах и в бассейне, и никакой политработы.