Гибель «Русалки» - Фрэнк Йерби

– Ничего особенного, – нехотя ответил Гай. – Мы с этим почтенным колдуном побились об заклад. Он собирается дать женщине древесный отвар сэсси…

– Но ему нельзя это позволить! – выкрикнула Пруденс. – Сэсси – смертельный яд!

– Вы не сообщили мне ничего нового, мисс Стаунтон, – спокойно сказал Гай. – И все же из чистого интереса…

Глаза Пруденс вспыхнули сапфировым пламенем.

– Ах вот вы какой человек, мистер Фолкс! Вы хотите сказать, что человеческая жизнь – ставка в вашей азартной игре?

– Пожалуй что так, если допустить, что негры – люди, – ответил Гай не без издевки, – у меня же на этот счет свое мнение. Кроме того, я куда лучший колдун, чем это порождение смертного греха. Женщина не умрет. Я даю вам слово.

– Послушайте, вы… – задохнулась Пруденс.

– А не кажется ли вам, Пру, – решительно произнес Гай, – что вы становитесь немного надоедливой. Отойдите в сторонку, как хорошая девочка, и не вмешивайтесь. Билджи, дорогая, дай-ка мне эту бутылочку…

Билджи, не вымолвив ни слова, передала ему бутылку с настойкой рвотного камня. Если бы он сказал ей перерезать себе горло, она, наверно, повиновалась бы столь же быстро и беспрекословно.

– Открой рот, Капа! – приказал он.

Капапела послушно открыла рот, в глазах ее забрезжила надежда. Гай влил ей в глотку тошнотворную смесь. Затем повернулся к Мукабассе.

– Твоя очередь, великий колдун, – сказал он.

Мукабасса поднес чашку, полную отвара коры дерева джеду, к губам Капапелы. Краем глаза Гай видел, что Пруденс вся напряглась, готовясь к прыжку. Он помешал ей, крепко схватив за руки.

– Не надо этого делать, – сказал он решительно. – Пари есть пари. И вообще, у нас здесь свои порядки.

– Пустите меня! – завизжала Пруденс. – Пустите!

– Должен вам разъяснить, Пру, – насмешливо сказал Гай, – что здесь, в Фолкстоне, действует одно правило: я говорю, а все остальные слушают. Особенно женщины. Да прекратите же вырываться!

Капапела храбро проглотила яд. Обитатели поселка столпились вокруг и глядели на нее затаив дыхание. Не прошло и минуты, как Капапела согнулась вдвое и исторгла весь яд на землю.

– С ней все в порядке, – сказал Гай. – Сок джеду должен находиться в желудке не менее десяти минут, чтобы начать действовать. Могу ли я теперь отпустить вас?

– Я никогда… – проговорила Пруденс, тяжело дыша и выталкивая слова по одному, – за всю… свою жизнь… не подвергалась… столь бесцеремонному… обращению!

– В таком случае, Пру, – сказал Гай, – вам еще многое предстоит узнать. – Он заметил, что Флонкерри взялся за свой острый как бритва ассагай. – Нет, Флон. Нам с Мукабассой предстоит пройти еще одно испытание. Мы спросим самого папу Дамбаллу, кто из нас говорит правду. Нибири, неси змей!

– И вы считаете себя белым человеком и христианином! – воскликнула Пруденс.

– Я белый человек, тут нет никакого сомнения, – торжественно сказал Гай, – а вот насчет христианства не уверен. Я приемный сын Африки, мэм, а мне сдается, что ни Иегова, ни Иисус никогда не перебирались через Атласские горы…

Пруденс уставилась на него с неподдельным изумлением:

– Вы хотите сказать, что верите во весь этот шарлатанский вздор?

– Да, мэм. А вы разве нет? Кажется, я только что показал вам его силу, которая ничуть не меньше, чем сила Библии и сила меча. Вы, миссионеры, уже двести лет пытаетесь отмыть ниггеров в крови агнца, а они по-прежнему остаются такими же черными и ленивыми, насколько я могу заметить… Принесла их, Нибири? А теперь, будь умницей, покажи их, чтобы все видели.

Негры отпрянули на несколько шагов от клеток со змеями. Гай взял помеченную им вчера клетку и поднял ее в вытянутой левой руке. Затем взялся правой рукой за петлю крышки.

– Бвана! – завопила Билджи. – Бвана, не делай этого. Укусит тебя, ты умрешь!

– Выбрось эти мысли из своей хорошенькой головки, малышка! – ухмыльнулся Гай. – Мы друзья с папой Дамбаллой. Со мной ничего не случится…

– Вы что – собираетесь засунуть голую руку в клетку с ямкоголовой змеей? – спросила Пруденс.

– Да, мэм, – протянул Гай. – Говорит же Библия, что вера движет горами! А я очень-очень верю в старого папу Дамбаллу. Змея не причинит мне никакого вреда.

Он смело просунул руку в клетку. Гадюка, свернувшаяся полукольцом, укусила мгновенно, вонзив задние зубы в руку Гая. Гай слышал пронзительные вопли Билджи, полные отчаяния. Пруденс же не издала ни звука. Он обернулся: она глядела на него с холодным любопытством.

– Вырвали ядовитые зубы, не правда ли? – спокойно спросила она. – Ловкий фокус!

– С вами, надеюсь, все в порядке, Пру? – улыбнулся ей Гай. – Тем не менее я был бы вам очень благодарен, если бы вы помолчали…

– Не беспокойтесь, – сказала она насмешливо. – Я горячо одобряю любые способы борьбы с колдунами.

Он засунул в клетку другую руку и раздвинул челюсти змеи. Туземцы столпились вокруг, разглядывая крошечные капельки крови на его руке.

– Бвана не умрет? – прошептала Билджи.

– Еще лет сорок, по крайней мере, – усмехнулся Гай.

Он повернулся к Мукабассе, который дрожал как осиновый лист.

– Теперь твоя очередь, великий колдун, – сказал он, передавая знахарю вторую клетку. Мукабассе хватило всего одного взгляда на нее, чтобы броситься наутек.

Флонкерри рванулся следом и в несколько прыжков почти настиг его.

– Отпусти его, Флон! – закричал Гай. – Смотри только, чтоб он не вернулся.

Флонкерри остановился и обернулся к Гаю.

– Не убивать его? – спросил он с грустью.

– Не надо. Он убежит в лес. А вечером Эсамба поймает его и погасит свет в его глазах. Он будет достаточно наказан…

Флонкерри подошел к Капапеле и улыбнулся. Он обнял ее за тонкую талию, и они ушли. Это зрелище доставило Гаю большое удовольствие. Он повернулся к Пруденс Стаунтон.

– А теперь, – сказал он сдержанно, – позвольте мне, хоть и с некоторым опозданием, пригласить вас в Фолкстон, мисс Стаунтон. Как говорят фулахи, мой дом – твой дом…

Пруденс не сразу ответила ему. Она стояла, разглядывая его с неподдельным любопытством.

– Ну как? – усмехнулся Гай. – Вы удовлетворены увиденным?

На мгновение в ее глазах появилось беспокойство.

– Простите, – сказала она. – Мне следовало бы вести себя сдержанней, мистер Фолкс. Дело в том, что я с семи лет не видела белых людей, за исключением отца.

– Ну и что вы можете сказать теперь, когда увидели?

Она холодно улыбнулся ему, сохраняя полное самообладание:

– Все суждения основаны на сравнении, не правда ли, мистер Фолкс? А у меня нет для них почвы, поэтому как я могу судить?

– Вы, Пру, – сказал Гай торжественно, – настоящий адвокат из Филадельфии. Но, клянусь всем святым, вы мне нравитесь. Проходите в дом…