Оборотни Его Величества - Алина Илларионова

Геллера усмехнулась:

– Не дремлют, это точно. Остроухий мерзавец столько обо мне в Эс О Ка наговорил, что впору самой себя четвертовать и пригласить тигров на ужин. Наши люди в Ковене пытались замять историю, как могли, но ИСС все равно выслал в Скадар следователей, и моих сторонников среди них нет. Зато есть ментат высокого уровня, который в одиночку телепортировал фрегат к Поднебесной Цепи, так что скоро причалят, и я уверена, что память он считывает не хуже, чем перемещает корабли. – Женщина затушила сигаретку, прикурила новую и деликатно прокашлялась в кулачок, метнув на хозяина осуждающий взгляд.

Спохватившись, Шумор налил гостье «Нектара». Вообще Геллера, сама альбинос, предпочитала светлую одежду и вещи, и вино пила исключительно белое, но вот незадача, две бутыли напитка прохлаждались в подполе, а там сидел зверски настроенный Бантик. Посмотрев в бокал, зоомаг поджала губы:

– Мальчишка и тебя сдал с потрохами. Что по вашим законам ждет клятвопреступника – кол, да?

– При Аристане стали вешать.

– Какой трогательный гуманизм. – Зоомаг улыбнулась. – Но, полагаю, тебя и пеньковый воротник не привлекает, так что молись Ильшиуру[32] за нашу победу.

А потом? Всех людей, верных неверрийской короне, Геллере не передавить, а предатель для них станет врагом номер один, еще ненавистней захватчиков. В Равенне слишком много знакомых, значит, придется уехать туда, где никто не слышал о магистре земли Хорэе Шуморе по прозвищу Полубут… Возможно, он сменит имя, будет выходить из дома под личиной… Да убережет ли это от мести?..

Когда Геллера ушла, маг выждал немного и открыл подпол. Бантик вылез, хлеща по бокам ядовитым хвостом. Шерсть на спине вздрагивала, из пасти доносилось низкое рычание, ноздри раздувались, втягивая тающий запах. Так кот теперь реагировал на бывшую хозяйку, и страшно представить, что может случиться, если к Шумору в гости вдруг решит нагрянуть ее дочь. С Летти у зверя были особые счеты.

Геллера приехала ранним утром, но Шумор уже был готов. Запирать Бантика в подполе почти на день было не гуманно, и маг оставил киса в доме, тщательно проверив напоследок двери и окна.

– Ты думаешь, кэссарь уже проснулся? – сев в карету, усомнился архитектор.

– Точнее, еще не ложился, – фыркнула Геллера. – Он в последнее время только после обеда пару часов дремлет: Его Величество занято совершенствованием своей идиотской «самокатки». Этот маразматик думает, открытие века совершил!

Зачарованные кони быстро домчали магов до столицы, а затем и ко дворцу. Охранники развели алебарды, но как показалось Шумору, с замешкой, словно нехотя.

– Не любят тебя воины, Гел.

– Но терпят, – не стала спорить зоомаг, – потому что знают: только я могу вернуть им Уста Иллады. А полюбят, когда я велю выдать ксентурионам[33] огнестрелы взамен арбалетов, а к Катарине-Дей подойдут пароходы.

Храм Иллады по-прежнему был скован льдом, а вот легенда о том, что кэссиди замкнулась внутри по воле Заступницы, потихоньку таяла. Наследница, конечно, не обычный смертный человек, а богоподобный… но обходиться без воды и пищи два месяца?! В столице пошли шепотки о том, что кэссиди похищена. Кем? Да скорей всего, внезапно исчезнувшей неверрийской делегацией. Стало быть, метель, разыгравшаяся в последний день божественной седмицы, – не милость Богини, а ее гнев.

Как и сказала Геллера, кэссарь нашелся в мастерской, под которую отвели громадный зал в цоколе. Шумор здесь раньше не бывал, но в данный момент его изумили не полусобранные механизмы, непонятные станки и какие-то загогулины, вперемежку с шестеренками развешенные по стенам, а сам грозный Повелитель, нарезающий круги верхом на диковинном «скакуне». Копыта «чудо-коню» заменяли деревянные колеса: два задних были маленькие, а над передним – в две трети человеческого роста высотой – крепилось седло и нечто похожее на воловьи рога, за кои кэссарь и держался, крутя ногами зигзагообразную железку с платформами для ступней.

– Доброе утро, мой повелитель.

– О, Геллера! – искренне обрадовался кэссарь Киртиллиан. – Не желаешь еще раз опробовать мою самокатку? Я обмазал колеса соком резинового дерева, и теперь они катятся гораздо мягче.

– Я бы с удовольствием, повелитель, но, боюсь, одета не по случаю. Быть может, господин Шумор насладится этим вместо меня?

Его Величество наконец-то обратил внимание на второго визитера, пригляделся и помрачнел. Остановив самокатку (для этого он просто опустил ноги, и тяжелая конструкция встала), слез с седла и сурово скрестил руки на груди.

– Неверриец? Тогда почему его голова еще на плечах, а не лежит заспиртованной в банке?!

Шумор поперхнулся. Во-первых, было очевидно, что кэссарь его не узнал, хотя еще два с половиной месяца назад обращался к магу по имени. А во-вторых, какая, к шушелю, банка?!

– Это – наш друг, повелитель, о котором я вам позавчера говорила, – мягко пояснила Геллера.

– А-а… Хорэй Шумор… – Взгляд монарха потеплел, затем затуманился. – Моя дочь… О ней известно хоть что-нибудь?

– Увы, мой повелитель, новостей нет. Ей удалось сбежать от похитителей, но где она, мы пока не знаем. Однако господин Шумор поручился вернуть кэссиди Илладу своей головой, так что ей пока нельзя в банку.

– Кхе-кхе-э-э… – сдавленно «подтвердил» маг. Геллера пихнула его локтем в бок: подыграй. – Да, Ваше Величество, ваша дочь вернется целой и невредимой.

Кэссарь как-то сгорбился, потер плечо и рассеянно огляделся; заметив табурет в паре шагов от себя, сел и тихо попросил:

– Просто верни мне дочь… я… провинцию хочешь? Или две? Ничего не пожалею, только верни… – О Венце Стихий он и не вспомнил.

Шумор смотрел и глазам не верил: неужели этот старик – тот самый Киртиллиан Таурий Нэвемар, которого в северной империи прозвали Скалой?!

– Вам нельзя волноваться, мой повелитель, – обеспокоенно засуетилась Геллера, доставая откуда-то узкий граненый флакон. Пять золотых капель в стакан воды, и кэссарь перестал дико озираться, задышал ровнее, а на бледных щеках выступил румянец, правда, какой-то нездоровый.

– Иллада – еще ребенок, наивный, доверчивый, не умеющий за себя постоять, – вздохнул правитель. – Ей не место среди снегов и проклятых нелюдей. Вернешь ее – озолочу.

– Ее Высочество юна, а неверрийские эльфы коварны, – зашептала Геллера, поглаживая монарха по руке. – Кэссиди сманил тот полукровка, с которым вы не позволили мне разделаться.

– Остроухий шакал…

– Сманил по приказу императора Аристана.

– А я считал этого змея другом… Кому же верить теперь?

– Я всегда рядом, мой повелитель, и никогда не предам вас. Мы вернем вашу дочь, но вы разве готовы простить этих северян… этих шакалов, похитивших солнце нашей державы, нашу заступницу пред богами и магией?

– Никогда.

– И владения кэссарей будут простираться по обе стороны Поднебесной Цепи, от южных вод Бескрайнего океана до северных. Власть рода Нэвемар неоспорима и абсолютна.

– Абсолютна… – эхом повторил Его Величество.

…Ублажая изобретателя в фальшивой короне, Шумор согласился опробовать самокатку и вполне сносно колесил по залу, пока не вписался в груду металлического хлама. Просиявший кэссарь пришел к выводу, что переднее колесо нужно сделать более маневренным, а седло сместить к середине конструкции. Оставив правителя заниматься дальнейшим усовершенствованием, маги раскланялись и вернулись в карету.

– Этот спектакль и был твоим сюрпризом?! Сразу не могла предупредить, что я должен буду говорить? – Скривившись, архитектор потер ушибленный об железяки бок: Геллера его подлечила, но все равно было больно.

Магичка так и прыснула:

– Но ведь понял же, что болтать! Нет, ты его видел, Хорэй?! Маразматик!

– Н-да. – Шумор отвернулся к окну. – А когда это я ручался вернуть кэссиди? Ее вы упустили, а не я, к тому же мне в Неверру сейчас путь заказан.

– Не волнуйся, тебе не придется ее искать. Просто подождешь с той стороны гор, когда девчонку и ее пса доставят на блюдечке, а потом привезешь их ко мне. А я тем временем улажу с вашими следователями.

– Думаешь, тебе удастся провести их ментата?

– Провести?! – Геллера откровенно расхохоталась. – Хорэй, кэссарь при тебе сказал, где самое место головам неверрийских шакалов!

Шумор пристально посмотрел на скадарчанку:

– Я тоже неверриец, Гел.

И все же есть на свете справедливость! Когда маги подъехали к вольнице, мирское воплощение правосудия выносило вердикт, сидя у подножия высоченного кипариса, а с макушки дерева еще громче и заунывней отнекивалась обвиняемая. Собравшиеся селяне держалась поодаль, в ожидании развязки похохатывали, лузгали орехи и делали ставки. На помощь древолазке никто не спешил. Выпрыгнув из кареты, маги вклинились в толпу.