Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий - Гжегож Яшуньский

«Я восхищаюсь Гитлером… Я могу только пожелать нашей стране, чтобы ею руководил человек, наделенный его огромными достоинствами».

Таким взглядам соответствовала и политика британских кабинетов в тридцатые годы, когда премьерами были сначала Стенли Болдуин, а после него достославный Невилл Чемберлен. Великобритания согласилась с очередными шагами Гитлера, нарушавшими Версальский договор и подрывавшими европейский мир – во всяком случае, она не противилась этим нарушениям. Просто Лондон «принял к сведению», что в Германии введена воинская повинность, запрещенная Версальским договором; смирился с ремилитаризацией Третьего рейха; не протестовал против вторжения в прирейнские области; занял позицию «невмешательства», когда Гитлер и Муссолини оказывали помощь генералу Франко; согласился с аншлюссом Австрии и, наконец, принял активное участие в позорном мюнхенском сговоре, который похоронил свободу Чехословакии.

Премьер Невилл Чемберлен вернулся из Мюнхена в Лондон в ореоле победителя. «Умиротворители», которых с того дня стали называть мюнхенцами, прославляли его талант государственного деятеля. Дезориентированная толпа встречала его как гениального политика, который «спас мир». Сам же Чемберлен высокопарно заявил: «Я верю, что это мир для нашего поколения» (Вторая мировая война разразилась только через год). А «Таймс» напыщенно писала: «Ни один завоеватель, одержавший победу на поле боя, не был украшен более благородными лаврами».

Совершенно обособленным в официальных британских кругах был голос Уинстона Черчилля, который заявил в палате общин: «Мы потерпели полное, ничем не смягченное поражение». Спустя некоторое время он добавил:

«У Великобритании был выбор – война или позор. Ее министры выбрали позор, чтобы позже получить и войну».

У нас нет места, чтобы более подробно описать политику «умиротворения», которая дала возможность Гитлеру развязать вторую мировую войну. Но прежде чем вернуться к Асторам и их гостям в Кливдене, хотелось бы представить хотя бы некоторых ведущих британских «умиротворителей». Первое место тут, безусловно, принадлежит премьеру Невиллу Чемберлену.

Английский историк и поэт A.Л. Роуз пишет о нем в своей книге «Люди и умиротворение» (“АН Souls and Appeasement”), к которой нам еще предстоит вернуться:

«У него [Чемберлена] действительно было намерение договориться с Гитлером, чтобы таким образом прийти к соглашению. Независимо от аморальности ведения тайных переговоров с преступником, этот шаг представлял собой полнейшую нелепость, ибо никакое соглашение, кроме подчинения [гитлеровской] Германии и ее союзникам Европы и всего мира, было невозможно».

Правой рукой премьера Невилла Чемберлена был лорд Галифакс, ставший в начале 1938 года министром иностранных дел (Антони Иден подал в то время в отставку в знак протеста против политики «умиротворения»). О взглядах и образе мыслей лорда Галифакса свидетельствует его беседа с Гитлером, состоявшаяся в 1937 году в Оберзальцберге. Протокол этой тайной беседы был найден в германских архивах уже после войны. Ссылаясь на премьера Чемберлена, лорд Галифакс в ходе беседы расхваливал «великие заслуги фюрера в восстановлении Германии» и призывал его «улучшать взаимопонимание между Англией и Германией», выражая готовность «исправить старые ошибки». Но наиболее характерной для политики «умиротворения» является, пожалуй, такая формулировка Галифакса:

«Благодаря ликвидации коммунизма в своей стране фюрер закрыл ему путь в Западную Европу, и поэтому Германия может считаться бастионом Запада против большевизма».

Наряду с премьером Чемберленом, которого французские политики называли между собой Мсье Люблю Берлин, и его министром иностранных дел Галифаксом в состав так называемой «большой четверки», образовавшей некий внутренний кабинет и осуществлявшей фактическую власть в Великобритании, входили еще министр финансов Джон Саймон и министр внутренних дел Сэмюэль Хор. Это были люди не слишком высокого полета, полностью доверявшие своему премьеру и его политике «умиротворения» Гитлера.

«Большую четверку» поддерживали определенные круги политиков и единомышленников, которые отличались друг от друга лишь возрастом, происхождением и способностями, но былй единодушны в двух вопросах: во-первых, в ненависти к Советскому Союзу и, во-вторых, в своей убежденности, что с Гитлером следует договориться, даже ценой далеко идущих уступок. Тут мы должны назвать несколько имен из этого окружения.

Лорд Лотиан дважды посетил Гитлера – в 1935 и 1937 годах. После первого визита он писал в «Таймсе», что «Германия не желает войны и готова полностью отказаться от нее, как от метода решения споров с соседними государствами». Во время второго визита он заверил Гитлера, что «Великобритания не имеет никаких жизненных интересов в Восточной Европе». Американский посол в Берлине Уильям Додд после встречи с лордом Лотианом записал в своем дневнике:

«Не могу понять, на чьей он стороне? Он показался мне больше фашистом, чем кто-либо другой из известных мне англичан».

Когда германские войска незаконно вторглись в Рейнскую область, Общество британско-немецкого содружества, где верховодили «умиротворители», направило Гитлеру поздравительную телеграмму. Вместе с лордом Лотианом ее подписал лорд Лондондерри, еще один сторонник «умиротворения», часто встречавшийся с гитлеровскими вожаками и даже принимавший в своем имении самого фон Риббентропа.

«Серым кардиналом» премьера был сэр Гораций Вильсон, о котором Гилберт и Готт пишут, что он «поддерживал, стимулировал внешнюю политику Чемберлена, а возможно, был даже ее инициатором». Разумеется, Вильсон тоже был сторонником «умиротворения» Гитлера. Еще одной фигурой «умиротворения», но действовавшей за кулисами, был Томас Джонс, бывший секретарь Ллойд Джорджа и Болдуина, составитель многих их речей. Джонс постоянно вращался в замкнутом кругу ведущих британских политиков и часто встречался с Риббентропом. В 1938 году он разочаровался в политике «умиротворения». После войны Джонс опубликовал свои воспоминания, озаглавленные «Дневник, включающий письма» (“Diary with Letters”), которые оказались источником совершенно неизвестной дотоле информации об английских «умиротворителях», в частности об Асторах и их друзьях в Кливдене.

После вторжения гитлеровцев в Рейнскую область Томас Джонс откровенно записал в дневнике:

«Я обедал вдвоем с фон Риббентропом в «Карлтоне». Как обычно, мы беседовали об отношениях между Великобританией и Германией. Он хорошо говорит по-английски, и я уверен, что он не желает войны на Западе. Риббентроп отзывается о Гитлере как о человеке, наделенном необычайными качествами: прежде всего это артистическая натура – он много читает, страстно любит музыку, искусство. Оба они [Риббентроп и Гитлер] напуганы Россией. Коммунизм – это враг, которому одна Германия, без помощи Великобритании, противостоять не может…»