Рынок удобных животных - Катя Крылова

стороны экрана, объединяют свои усилия и компенсируют уязвимости друг друга. Драконы превращают вечер с Сырком в увлекательный досуг, а такие персонажи, как Трико, намекают, что наш знакомый микропудель не так прост, как кажется. Как пособники неолиберальной программы непрерывной продуктивности миниатюрные собаки и монстры-компаньоны помогают нам справляться с усталостью и апатией за счет интенсивных тактильных и ярких визуальных переживаний. Но иногда они сталкивают нас с необходимостью этического выбора, способного радикально изменить наши взгляды на жизнь. Получив возможность для импровизации, удобные животные совершают неудобные для интерпретации поступки. Размышляя об их странностях, мы начинаем осознавать и принимать собственную природу, подавленную стремлением быть не хуже других – как можно скорее присоединиться к подвиду «успешных».

Животные-компаньоны могут стать нашими союзниками в сопротивлении манипуляциям – этот процесс начнется с переоценки культурных стереотипов, которые описывают животных как ресурс для благосостояния людей. Изменив оптику восприятия кошек и собак, мы изменим результат взаимодействия с ними. Из антистрессовых игрушек питомцы превратятся в наставников по самопознанию и социализации, и процветание станет нашей общей судьбой. Вместе с кошками и собаками, которые заботятся о нас в ответ, в круг наших симбионтов постепенно войдут другие, менее харизматичные жертвы режимов экономической эффективности. Сегодня их рыночная стоимость считается низкой, но именно забота о них делает нас людьми.

Место, которое занимает в нашей жизни животное-компаньон, будь то место ребенка или неототема, предопределено образом питомца в массовой культуре. Но окончательную активизацию «предустановленных» ролей совершает опекун. В наших силах избавить своего компаньона от любых чуждых ему функций и стандартов, навязанных животным лишь потому, что они живут рядом. Например, несмотря на обилие стильно подстриженных кошек и собак в соцсетях, мы можем позволить нашему питомцу обойтись без профессионального груминга. Так, персидская кошка Маль Сук из Южной Кореи всегда выглядит неопрятно, потому что хозяйка стрижет ее сама543. У Маль Сук свыше ста тысяч подписчиков, осуждающих лукизм – навязанные стандарты красоты и дискриминацию по критерию внешности.

В отношениях с питомцем выбрать предопределенную культурой роль легко, в то время как альтернативный сценарий жизни с животным требует смелости и самоиронии, но главное – работы и терпения. Когда питомец обретает в глазах своего человека субъектность и субъективность, компетенции и добродетели опекуна вызывают сомнение. Признав в животном-компаньоне другого, который по-своему чувствует и осознает мир вокруг себя, мы принимаем обязательство бесконечной ответственности за его жизнь544. Таким образом, этическая позиция, предложенная Левинасом, противоречит принципам ограниченной ответственности и взаимной выгоды, традиционно структурирующим отношения компаньонства.

Принятие этики инаковости можно начать с заботы о том, чтобы негативные эффекты трогательности обрели необходимые противовесы. Пример токийских котокафе и «Последнего хранителя» показывает, что этика репрезентации животных-компаньонов не обязательно требует отказа от трогательной внешности в пользу нехаризматичных персонажей. Милые звери встречаются в дикой природе. От трогательной внешности новорожденных животных зависит их жизнь – она пробуждает в их родителях инстинкт защитника. Миниатюрные кошки и собаки иногда появляются на свет без посредничества людей. Трогательные зооморфные персонажи встречаются на страницах детских книг и воспринимаются детьми как равные. Все эти очаровательные животные имеют право на существование, в отличие от недобросовестных практик производства безусловной трогательности, в частности ускоренной селекции неестественно компактных питомцев с риском для их здоровья. Трогательные животные могут обладать агентностью – как милая красная панда из сатирического аниме-сериала «Агрессивная Рэцуко» (2018 – ). Ее внешность можно считать классикой каваии, при этом саму Рэцуко сложно назвать бесхарактерной и невежественной. Ее внешность в контрасте с личными качествами служит передаче критического сообщения. Трогательный образ Рэцуко подчеркивает уродства среды, в которой работают сотрудники корпораций, и остроту внутренних метаморфоз, происходящих с ними. Соблазн объективации – неизменный спутник внешней привлекательности, однако альтернативные сценарии репрезентации животных на профессиональном и любительском уровне помогут нам противостоять обесцениванию их субъектности. Инаковость питомцев становится видимой, когда мы позволяем животным импровизировать в среде, богатой случайностями, и рассказываем истории наших взаимоотношений, заменяя типажи индивидуальностями, покровительство дружбой, использование сотрудничеством, послушание привыканием друг к другу, а ожидание безусловной любви обязательством адекватной заботы.

Культурные стереотипы побуждают нас подразделять городских животных на любимых и ненавистных – питомцев и паразитов. И те и другие представляют собой объекты: одних легко лелеять, других – уничтожать. Однако нельзя забывать о том, что именно мы создаем условия для размножения и тех и других и поэтому становимся субъектами этических обязательств по отношению к обоим. Осознание ответственности, как правило, происходит лишь при встрече с животным, испытывающим страдания. В такие моменты мы видим в нем живое существо, которое нуждается в нашей помощи. Этика инаковости открывает взгляд в новый мир, где отношение к животному как к субъекту становится осознанным принципом, а забота – правилом. В таком мире руководством к действию служит не страдание, а желание его предотвратить. Здесь бывшие питомцы не умирают в приютах, а самозамкнутые индивидуалисты становятся «разветвленными симбиотическими я» из научно-фантастических историй Харауэй545. Вместе с животными-сожителями они изобретают новые «практики восстановления, выживания и процветания»546. Среди них Мария Пуч де ла Беллакаса выделяет три приоритета: заботу о своем теле, субъективности и среде обитания547.

Ил. 24. Лицо компаньона, увиденное на теле «паразита». Александр Повзнер. Без названия, 2016. Бумага, тушь, 38 × 26 см.

В «Последнем хранителе» Уэды субъект манипуляции изображен в виде технологического интеллекта – он не происходит из органического мира, но питается его энергией. Вступая в партнерские альянсы уязвимых и смертных существ с животными-компаньонами, люди увеличивают общие шансы на успех в противостоянии негативным эффектам алгоритмических суперструктур. Сегодня мы понимаем, что в нашей игре на выживание намного больше уровней, чем мы привыкли думать, и мы не сможем пройти их все без сотрудничества с другими формами жизни, как «привилегированными», так и презираемыми. Некоторые из этих уровней невидимы для нас из‐за особенностей наших органов чувств, другие – из‐за отсутствия знаний о поведении животных и растений, которые живут рядом с нами.

БЛАГОДАРНОСТИ

Идея написать книгу о современном рынке животных-компаньонов появилась благодаря моему научному руководителю Вуду Робердью, который помогал мне работать над магистерской диссертацией в Университете Голдсмитс. Благодаря его любви к глубинным исследованиям я сделала много открытий, изучая лишь один вопрос: что происходит с людьми при взаимодействии с безусловно трогательными животными? Я благодарю Вуда, а также его коллег из Департамента визуальной культуры – Аишу Хамид и Штефана Новотного – за вдохновение и поддержку. Идеи,