Санаторий смерти - Эллери Квин

— Из-за Майклза, — негромко сказал Эллери.

— Верно, из-за Майклза, — кивнул инспектор.

— Из-за Чарли Майклза?! — воскликнул изумленно Кронин. — Из-за телохранителя Фильда? Боже правый! А он-то здесь при чем?

— В точности ответа на этот вопрос я еще не знаю. Может, вы знаете о Майклзе больше?

— Ничего особенного мне не известно, кроме того, что он все последнее время был тенью Фильда. Он сидел. Вам известно об этом?

— Да, — рассеянно ответил инспектор. — Как-нибудь в следующий раз нам надо будет поговорить об этом периоде в жизни Майклза. Непременно надо! Но позвольте мне объяснить, почему в цилиндре ничего нет. По собственным показаниям Майклза, он вечером накануне убийства Фильда приготовил ему вечерний гардероб для театра, включая шелковый цилиндр. Майклз клянется и божится, что у Фильда, насколько он знает, есть только один цилиндр. Если же мы исходим сейчас из того, что Фильд использовал цилиндры, чтобы прятать в них документы, а, стало быть, собирался в тот вечер идти в Римский театр в одном из таких цилиндров, то он непременно должен был оставить обычный цилиндр — без всяких секретов — дома. Тот самый, который приготовил для него Майклз. Фильд, разумеется, понимал, что он не мог оставить этот цилиндр просто в платяном шкафу, не навлекая на себя подозрений Майклза. А потому Фильд достал из тайника цилиндр с документами и положил туда цилиндр без начинки. Это совершенно естественное предположение, которое просто не может не напрашиваться при сколько-нибудь внимательном взгляде на вещи. Обычный цилиндр Фильда мы с вами сейчас и препарировали.

— Я просто сойду с ума от всего этого! — возопил Кронин.

— Мы можем также смело исходить из допущения, — невозмутимо продолжал инспектор, — что Фильд, который необычайно осторожно обходился со своими головными уборами, был намерен по возвращении домой снова извлечь обычный цилиндр из тайника, а в тайник положить тот, в котором были спрятаны бумаги. Шляпу, которую вы только что изорвали в клочья, он, таким образом, положил бы в гардероб… Но продолжим, однако.

Инспектор оторвал кожаный ободок внутри второго цилиндра. На нем тоже красовался фирменный знак «Братьев Браун».

— Поглядите-ка! — воскликнул он.

Эллери и Кронин склонились над цилиндром и увидели, что на внутренней стороне кожаного ободка красными чернилами четко написано «Бенджамин Морган».

— Прошу вас не предавать это огласке, Тим, — сказал инспектор помощнику прокурора — Никогда и никому не говорите, что вам известно о существовании документов, которые связывают с этим делом имя Бенджамина Моргана.

— Кем вы меня считаете, инспектор? — ругнулся Кронин. — Можете мне верить: я буду нем, как рыба.

— Тогда мы, значит, все выяснили раз и навсегда.

Квин ощупал подкладку цилиндра. Послышался явственный шорох бумаги…

— Уже сейчас можно, наконец, сказать точно, почему убийца непременно должен был унести с собой цилиндр, в котором пришел в театр Фильд, — заметил Эллери. — Имя убийцы наверняка было написано на внутреннем кожаном ободке такими же несмываемыми чернилами. Убийца просто не мог оставить на месте преступления цилиндр, внутри которого написано его имя.

— Черт! Если бы мы сейчас держали в руках эту шляпу, мы бы уже знали, кто убийца, — с досадой сказал Кронин.

— Боюсь, Тим, что той шляпы нам уже не видать, — разочаровал его инспектор.

Он показал Эллери и Кронину аккуратные стежки, которыми подкладка цилиндра была зашита у нижнего края внутреннего кожаного ободка. Нитка без особого труда выдернулась. Инспектор засунул за подкладку пальцы и, не говоря ни слова, извлек оттуда небольшую пачку бумаг, перехваченную тонкой резинкой.

— Вот если бы я действительно был такой противный и нудный, как полагают некоторые здесь присутствующие, — задумчиво проговорил Эллери, — то я сейчас с полным основанием заявил бы: «А что я вам говорил?»

— Признаем, признаем, что ты утер нам нос, — довольно сказал инспектор. — Можешь не напоминать.

Он снял резинку, быстро пробежал бумаги глазами и с улыбкой удовлетворения сунул в нагрудный карман.

— Письма Моргана, — кратко пояснил он и взял в руки очередной цилиндр.

На внутренней стороне кожаного ободка было начертано «X». Инспектор нашел такие же стежки на подкладке и выдернул ниточку. Достал бумаги — связка была побольше — и бегло просмотрел их. Потом передал Кронину. У того дрожали руки, когда он брал бумаги.

— Вам повезло, Тим, — проговорил инспектор. — Человек, до которого вы мечтали добраться всю жизнь, мертв, но здесь вы найдете немало имен. Важных имен. Могу заранее поздравить вас с успехом.

Кронин схватил связку бумаг и, как пьяный, не веря глазам своим, стал разворачивать их одну за другой.

— Это они! Они! — воскликнул он. — Мне надо бежать, инспектор. Наконец-то я могу действовать! В конце концов, то, что вы найдете в четвертом цилиндре, меня уже не будет касаться. Я просто не нахожу слов, чтобы выразить всю свою благодарность вам и мистеру Квину. До скорого!

Он бросился к двери. Храп полицейского в прихожей прекратился. Дверь за Кронином с грохотом захлопнулась.

Эллери и инспектор переглянулись.

— Не знаю, куда заведет нас весь этот вновь найденный материал, — проворчал инспектор, отрывая кожаный ободок последнего цилиндра. — Искали-искали, рассуждали-рассуждали, а теперь все опять может перевернуться вверх дном. Ну что же…

Он вздохнул и поднес к свету оторванный ободок. На нем было написано: «Разн.».

Глава восемнадцатая, в которой все достигает мертвой точки

В полдень пятницы, когда инспектор Квин, Эллери и Тимоти Кронин еще были заняты обыском квартиры Фильда, сержант Велье в невеселом настроении прошел привычным маршрутом — вниз по Восемьдесят седьмой улице от Бродвея, — поднялся на крыльцо из песчаника и вошел в дом, где жили Квины. Ему открыл Джуна, который так и рассыпался в приглашениях заходить.

— Правда, инспектора нету дома, — ехидно добавил он.

На Джуне был огромный фартук. В воздухе витал приятный запах жаркого с луком.

— Ты у меня дождешься! Однажды я тебе всыплю по первое число! — проворчал Велье и достал из нагрудного кармана толстый запечатанный пакет. Протянув его Джуне, он сказал: — Отдашь инспектору сразу же, как он вернется. А забудешь, так я сброшу тебя в Ист-Ривер.

— И чего вы этим добьетесь? — шепотом спросил Джуна, хотя кончики его губ заметно подрагивали. — Есть, сэр! — тут же добавил он громким голосом.

— Ну, вот и хорошо, — задумчиво сказал Велье, повернулся и вышел. Усмехающийся Джуна посмотрел ему вслед из окна.

Только в начале седьмого вечера, когда Квины вернулись усталые домой, бдительный взгляд инспектора сразу упал на конверт.

Он разорвал его и извлек несколько листочков, напечатанных на машинке в управлении криминальной полиции.

— Вот и прекрасно, — пробормотал он, снимая пальто. — Все собрано вместе.

Он упал в кресло и, даже не сняв шляпу, стал читать вслух донесения. Первое из них гласило;

Донесение об освобождении

28 сентября 192… г.

Джон Казанелли, он же Пастор Джонни, он же Питер Доминик, был сегодня выпущен на свободу согласно полученному распоряжению.

Негласное расследование, касающееся соучастия Д.К. в разбойном нападении на фабрику «Бономо», производящую шелк (2 июня 192… г.), не дало результата. Мы ищем «Динки» Морхауза, информатора полиции. В настоящее время найти его, чтобы получить нужную информацию, не представляется возможным.

Д.К. освобожден по распоряжению прокурора Сампсона. Д.К. находится под наблюдением полиции и может быть доставлен в любой момент в случае необходимости.

Т.В.

Второе донесение, которое взял в руки инспектор, отложив с задумчивым видом первое, гласило:

Донесение об Уильяме Пьюзаке

28 сентября 192… г.

Справки, наведенные об Уильяме Пьюзаке, дали следующее: тридцать два года, родился в Бруклине, штат Нью-Йорк, в семье иммигранта. Холост, но не одинок, три-четыре вечера в неделю встречается с женщинами. Верующий. Работает бухгалтером в магазине готового платья «Стайн энд Раух», 1076, Бродвей. В азартные игры не играет, не пьет. В дурном обществе не вращается. Кажется, его единственным пороком являются многочисленные связи с женщинами.

С вечера понедельника ведет обычный для себя образ жизни. Не отправлял никаких писем, не снимал денег со счета в банке. На работе соблюдает тот же распорядок дня. Нет ничего, что могло бы вызвать подозрения.

Девушка — Эстер Джаблоу — является, похоже, главной фавориткой Пьюзака на данный момент. Он встречался с Э. Дж. с понедельника два раза: во вторник, когда приглашал ее обедать, и вечером в среду, когда они ходили в кино и в китайский ресторан.