Целитель душ 1. Огородница. Часть 1 - Анна Русинова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого, пошла продолжать знакомство с Янникой, но и здесь меня ожидала птица обломинго, едва я зашла в двор, как столкнулась нос к носу с её отцом, и он не двусмысленно дал мне понять, что она занята, и вообще негоже ей якшаться неизвестно с кем. Настроен он был решительно, вид был у него внушительный и авторитетный, и я решила не нервировать лишний раз подобного человека. Сама Янника развешивала белье во дворе. Вокруг неё, сея хаос и неразбериху носились её братья и сестры в количестве пяти голов. Я ей махнула рукой, в знак приветствия, а она в ответ лишь тяжко утёрла пот с лица. М-да! Не сладко ей приходится, как у главной помощницы матери в доме. Предоставляю сколько у неё забот с этой мелкой шайкой.
Вернулась на свою улицу.
Заглянула к Феодосии, та как раз замешивала тесто. Напросилась помочь, на что она добродушно заметила, что вряд ли из этого выйдет что-то путное, но муж её задерживался, так что тесто было ей не к спеху, можно и попробовать. Она долго хохотала, наблюдая за моими потугами, справится с тестом, которое липло к рукам. Вся измазавшись в муке, я безуспешно пыталась оторвать от рук эту липку массу. Перед тем, как Феодосия решила, что меня пора спасать, мы хохотали уже обе, поскольку в тесте были не только руки, но и лицо, и даже волосы. Вторую партию теста, она контролировала жёстче, но, в конце концов, пришлось ей снова перехватывать инициативу и доделывать замес самой. Затем мне доверили раскатывать заготовки под будущие пельмени, надо ли упоминать, что ни одной одинаковой у меня не вышло? А ведь навык кулинарии у меня был уже равен 5, но скорее всего, сказывался штраф к производственным профессиям, вот таким забавным образом. Катая новый кружок теста, словно, между прочим, спросила у Феодосии про Яннику.
— Да, красивая девка у Егора растёт! Хотя толку с того? — слегка нахмурилась она. — У неё редкий день, когда свободная минутка выдаётся. Егор мужик суровый, не любит, когда кто-то без дела сидит, гоняет их с матерью в три шеи, и чего так впахиваться спрашивается? Давно бы уже, в помощь кого-то себе наняли, вон сколько вашего народца здесь мотается. — Я кивнула ей, полностью с ней соглашаясь. — Теперь, когда Янника выросла, так отец её вообще в строгости начал держать, трясётся над ней словно она драгоценная.
— Да? Мне так понравилось, как она танцевала на празднике, хотела с ней дружбу свести.
— Ты уж с любым подружишься, характер у тебя такой, раз уж с Варварой ужилась, так считай с любым сойдёшься, — мягким голосом сказала Феодосия щедро посыпая муку на тесто.
— Варвара, да, сложный человек, — согласилась я. — Жизнь у неё непростая.
— У кого она эта жизнь простая, скажи-ка лучше? — усмехнулась эта добрая женщина. — У каждого своя доля страданий и горести.
— Кстати, о страданиях. На празднике, мой знакомый, мы с ним поработать успели на конюшне, Ингварром зовётся, так на Яннику смотрел, прям глаз оторвать не мог.
— Это который? Он ещё у Клима всё в лесорубах ходит? Ненашинский? Не знаю, как его звать…
— Он самый, — согласно киваю. — Он как будто в стороне от всех держится.
— Не любят его, по тому что. Один Клим с ним дело имеет, остальные вовсе его сторонятся.
— Почему так?
— Чужак он. Не наш. Да ещё из северян, сама понимаешь, нет к ним любви особой здесь.
— Так пришлых сейчас в деревне больше чем местных? Не замечала, чтоб кого-то сильно сторонились. Ну кроме всяких орков и иже с ними.
— Ой, да! — словно спохватилась женщина, округлив глаза. — Сунулся тут не давно один зелёномордый, так я скалкой сразу ему залепила промеж глаз, так напугал! Бугай, клыки торчат, морда жуткая. У-у-у!
Я тихо прыснула в кулак, представив игрока, сунувшегося за заданием к Феодосии, и получившего сходу ни за что не про что скалкой по лицу. Да уж, Эллирия очень социальная игра. Люди тут простые, к экзотике не приученные.
— А почему тут северян не любят?
— Так ты не знаешь? — слегка удивилась женщина. — Мы ведь почитай всего лет тридцать под северянами живём, а до этого были свободными жителями. Мой прадед вообще кочевником был. Подолгу нигде не задерживался наш народ, скитались и перегоняли скот с места на место, а потом пришли сюда, да так и остались, стали землю обрабатывать, когда увидели, как в других селениях так делают. У нас ведь хорошо, привольно живётся, за околицу выйдешь такая благодать вокруг… По душе, нашим дедам и прадедам пришлась эта земля, вот и остались. — Феодосия вздохнула. — А потом пришли эти беловолосые варвары, разорители, убийцы. Они объявили наши земли своими. Всех несогласных изничтожали, любого, кто хоть косо на них посмотрит, тут же казнили. Они разорили всю округу, забрали всё подчистую, угнали скот, да ещё и данью обложили непомерной. Половина деревень сгинула в ту первую голодную зиму, вон у отца Янники Егора, вся семья полегла, сам чуть не загнулся, хотя мальцом совсем ещё был. Его выходила какая-то добрая северянка, в её честь он и дочку то и назвал, но всех северян он всё равно люто ненавидит. Недобрая память о наших хозяевах в народе живёт, у каждого кто-то из близких от них пострадал. Да и сейчас нашему бонду попробуй хоть в малости не угоди, он тут же своих хускарлов натравит, как бешеных псов, а тем только повод дай для драки. Цепные псы, что с них взять… Вот и стала наша земля частью Сильверхейма.
Феодосия надолго замолчала. Я тоже не донимала её вопросами, обдумывая информацию. Получается совсем недавно произошло завоевание этих земель более сильным северным государством. Если вспомнить историю, любое завоевание сопровождалось беспределом и беззаконием, похоже и здесь повторилась та же ситуация. Когда наконец сварились пельмени, настроение у Феодосии резко поменялось. Эта жизнерадостная женщина с весёлым хохотом доставала из котелка мои несуразные пельмени, дырявые и кривые. Её же изделия, были все как на подбор, с красивой волной по шву. И самое главное, она даже не вспоминала тему завоевания окрестных земель, будто и не и заходил за это разговор. Я забрала свои образцы пельмешек и тут
