Государство страха - Майкл Крайтон

— Ну, — задумчиво протянул Эванс, — этого я не скажу. Просто не знаю. Но полагаю, что ответ на этот вопрос существует.

— От того, что города, подобные Нью-Йорку, становятся больше и теплей, они-то и поднимают среднюю глобальную температуру, так получается?

— Полагаю, что так.

— В этом случае, если города продолжат расти и заполонят весь мир, мы станем свидетелями глобального потепления на всей планете просто благодаря урбанизации? И всякие там атмосферные парниковые эффекты тут совсем ни при чем, верно?

— Уверен, ученые уже задумывались на эту тему, — сказал Эванс. — И могут ответить на этот вопрос.

— Да, могут. И ответ их сводится к следующему. Они просто изъяли этот фактор при обработке температурных данных, чтобы как-то компенсировать урбанистический тепловой эффект.

— Ну, вот вам, пожалуйста.

— Простите, мистер Эванс, но ведь вы юрист. И, разумеется, вам известно, какие экстраординарные усилия предпринимаются при подготовке этого иска, чтобы представленные на суде свидетельства не вызывали сомнений.

— Да, но…

— Вы же не хотите, чтобы кто-то их опроверг?

— Не хочу.

— Но в данном случае свидетельства есть не что иное, как температурные данные по ряду городов. И их может опровергнуть любой ученый, поддерживающий идею, что глобальное потепление — это кризис мирового масштаба.

— Опровергнуть? Но ведь в целом данные отмечают тенденцию к снижению.

— Тогда защита непременно задаст вопрос: достаточной ли степени это снижение?

— Не знаю, — пробормотал Эванс. — Все это так запутано и сугубо научно…

— Я бы не сказала. Это ключевой вопрос. Урбанизация и, как следствие, парниковый эффект вызывает подъем средних температур поверхности. И на стороне защиты один очень веский аргумент, — сказала Дженифер. — Я только что говорила, несколько недавних исследований показали, что снижение урбанистического эффекта при обсчете данных было на практике совсем небольшим.[23] По крайней мере, в одном исследовании высказано предположение, что минимум половина наблюдаемых температурных изменений вызвана исключительно изменениями в землепользовании. Если это так, тогда глобальное потепление за весь прошлый век составляет менее трех десятых градуса. И это вряд ли можно назвать кризисом или катастрофой для планеты.

Эванс промолчал. И сделал умное лицо для камер.

— Нет, конечно, — продолжала между тем Дженифер, — и эти выводы тоже можно оспорить. Но суть проблемы остается: если ученые признаются в том, что подгоняют данные по какому-то принципу, любой тут же может усомниться в точности их суждений и выводов. Ну и защита непременно ухватится за это, начнет доказывать, что мы способствовали искажению данных теми людьми, которым это выгодно.

— Хотите тем самым сказать, что ученых-климатологов могут обвинить в неэтичности?

— Хочу сказать, что это опасная и недальновидная политика — назначать лису главным охранником курятника. Подобного рода подходы с подгонкой данных под определенную теорию в медицине, например, полностью исключаются. Там о двойных стандартах и речи быть не может.

— Таким образом, вы все же обвиняете ученых климатологов в неэтичности?

— Нет, я просто хочу сказать: в данном случае имеются весьма веские причины для использования двойных стандартов. Послушайте, у каждого ученого есть представление о том, чем должен завершиться его эксперимент, что именно он должен показать. Иначе бы он просто не взялся за проведение этого эксперимента. У него есть определенные ожидания. Но ожидания… они, знаете ли, работают самым загадочным образом и не всегда осознанно. Вам вообще что-либо известно о теории научной предвзятости?

— Нет, — Эванс отрицательно покачал головой.

— Хорошо. Тогда такой простой пример. В две разные лаборатории была направлена на тестирование группа генетически идентичных крыс. Первой лаборатории сказали, что вывели крыс с высокоразвитым интеллектом. И что они могут выбираться из лабиринта быстрее, чем обычные. Второй лаборатории заявили, что крысы эти тупые и быстро выбираться из лабиринта просто не в состоянии. Ну и вот поступили результаты. В первой лаборатории крысы выбирались быстрей, во второй — гораздо медленней. А ведь все эти особи были генетически идентичны.

— Так, значит, ученые обманули. Подделали результаты.

— Они уверяли, что нет. Ничего подобного. Более того, вот вам еще один пример, — продолжила она. — Испытывалась группа по опросу общественного мнения на выборах. Одним сказали: мы знаем, что вы можете повлиять на голосование, пусть незначительно, но повлиять. И мы хотим этого избежать. А потому, когда постучитесь к кому-нибудь в дверь, и как только кто-то вам ответит, начинайте читать только то, что у вас написано на карточке. «Добрый день, я провожу опрос общественного мнения и читаю по карточке, чтоб ни в коем случае не повлиять на вас… ну и так далее, в том же духе». Короче, они не должны были говорить ничего, кроме того, что написано у них на карточке. И еще этой группе внушили, что они должны получить семьдесят процентов позитивных ответов. Второй группе говорилось, что они должны получить всего тридцать процентов позитивных ответов. Вопросники у них были абсолютно идентичные. Вскоре были получены результаты: семьдесят и тридцать процентов.

— Но как такое возможно? — удивился Эванс.

— Это сейчас не важно, — ответила Дженифер. — Важно другое. Сотни исследований вновь и вновь доказывают, что ожидания определяют исход эксперимента. Люди находят то, что хотят найти. Вот в чем причина. И для устранения подобных случаев эксперимент обычно делят между различными людьми, которые друг с другом незнакомы. Люди, подготавливающие эксперимент, не знают людей, которые будут его проводить, или тех, кто будет анализировать результаты. Группы никак не общаются между собой. Даже их супруги и дети незнакомы. Все группы работают в разных университетах и желательно даже — в разных странах. Таким вот образом тестируются, к примеру, новые лекарства. Это единственный способ сохранить объективность и не допустить «подгонку» данных.

— Понимаю…

— Сейчас мы говорим о температурных данных. Да, они подгонялись самыми разными способами. И связано это не только с урбанистическим тепловым эффектом. Со многими другими вещами. К примеру, метеостанции перемещаются. На них устанавливают новое оборудование. И порой оно фиксирует немного другие температуры, выше или ниже. Бывает так, что оборудование ломается, начинает барахлить, и тогда вам приходится решать, стоит ли вообще использовать полученные с его помощью данные или исключить их. Иными словами, ведя запись температур, вам приходится сталкиваться со множеством проблем и подходов. Вот на этом-то этапе и зарождается необъективность, предвзятость. По всей видимости.

— По всей видимости? — переспросил Эванс.

— Разве вы не понимаете? — сказала Дженифер. — Если у вас всего одна команда делает всю работу, автоматически возникает риск необъективности. Если одна и та же команда составляет план эксперимента, проводит его и анализирует результаты, ее результаты вызывают сомнение. Это же очевидно. — В таком случае нельзя полагаться на достоверность этих температурных данных?

— Эти температурные данные вызывают подозрение. И любой приличный юрист не оставит от них камня на камне. И чтоб защититься от нападок, мы намерены сделать следующее…

Тут вдруг операторы дружно поднялись и вышли из комнаты. Дженифер положила ему руку на плечо.

— Не принимай все эти съемки так близко к сердцу, в передаче все это пройдет фоном, без звука. Просто мне хотелось показать, как оживленно проходят у нас тут дискуссии.

— Чувствую себя полным идиотом, — пробормотал Эванс.

— Зато держался ты просто молодцом. Шикарно будешь выглядеть на экране.

— Нет, — тихо произнес он и придвинулся к ней поближе. — Просто я хотел сказать, эти мои ответы… я говорил совсем не то, что думаю. Я… э-э… задавал… Короче, я изменил мнение по многим вопросам.

— Вот как?

— Да, — тихо ответил он. — Взять, к примеру, эти температурные графики. Они ведь заставляют усомниться в теории глобального потепления.

Дженифер задумчиво кивнула. И не сводила с него пристального взгляда.

— У тебя тоже? — спросил он. Она снова кивнула.

Обедали они в том же самом мексиканском ресторанчике. Как и тогда, он был почти пуст, лишь в углу за столиком сидела шумная компания сотрудников фирмы «Сони». «Очевидно, они заходят сюда каждый день», — подумал Эванс.

Однако сегодня все было иначе, и дело не только в том, что у него болело и ныло все тело и еще казалось, он вот-вот клюнет носом в тарелку и заснет. Эванс чувствовал себя другим человеком. И отношения между ним и Дженифер стали другими.