СССР. Книга 2. Младший лейтенант милиции. - Анатолий Бурак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Кроссовки"! Вот как правильно нужно было именовать продукцию забугорной лёгкой промышленности! А не этим, вызывающим смешанные и не эстетические чувства, режущим ухо нормального человека словом!
Пошелестев пакетами и потеребив разложенное на стоящем у стены диване великолепие я немного подумал, пытаясь вспомнить, во что были одеты некоторые, не так, чтобы часто но, время от времени встречавшиеся в городе, "продвинутые" молодые люди.
И, прикинув, так сказать "...к носу", выбрал пару синих штанов с бронзовыми заклёпками, серую майку с силуэтом лохматого парня с электрогитарой, а так же чёрную, сшитую из свиной кожи, куртку.
Но ноги взял то, что, как уже для себя выяснил, называлось "кроссовки". И, кивнув на дверь, вопросительно поднял бровь.
- Я переоденусь?
- Да, пожалуйста! - Засуетился хозяин квартиры, с видимым невооружённым взглядом сожалением, глядя на присмотренные мною вещи. - Ванная слева по коридору.
"Да уж найду". - Внутренне хмыкнул я, оставляя товарищей и спекулянта дожидаться моего "перевоплощения".
Которое, кстати, заняло не так уж и много времени. Разумеется, в положенное в армии "время сгорания спички" я не уложился. Ну так и, внимательно бдящий за "превращением салаги в воина" старослужащий надо мной не стоял.
"Интересно, служил ли я в армии"? - Запоздало подумал я.
Но, так как не спешащая возвращаться память, а так же, отбитая так не вовремя прилетевшим в затылок газовым баллоном бестолковка, на никак не откликнулись, просто предпочёл выбросить неактуальные в данный конкретный момент мысли из головы.
- Хорош! - Радостно констатировал Василий, когда я, вернувшись в комнату, предстал перед коллегами. И, желая видеть меня во всей красе, попросил. - Покрутись, а?
"Я тебе что, блядь, вешалка на подиуме"? - Отчего-то разозлился я.
Но, так как организовал всё это заимствованное великолепие наш пронырливый капитан, понял, что отказывать товарищу в такой маленькой просьбе не стоит.
Всё ж таки, для общего блага старался. Для того, чтобы моя, прямо скажем, не вызвавшая бурных откликов ни в одной душе идея, худо-бедно претворилась в жизнь.
Загнав некстати вылезший гонор куда подальше, я обернулся вокруг своей оси и, остановившись, посмотрел на присутствующих. Пытаясь по выражению лиц оценить, "как оно"?
На моське невольного "костюмера", под давлением обстоятельств в виде внезапно наехавших на бедолагу нас, была написана печальная обречённость. Он как будто прощался с выданными на прокат шмотками, и в глазах его, кажется, навсегда поселялась вселенская грусть.
Не понимая, что так опечалило фарцовщика, я перевёл взгляд на лучащегося довольством и оптимизмом Васю и, надо сказать, тут было "всё в порядке". Как и следовало ожидать, он получал кайф от созерцания "дела рук своих" и, я бы даже сказал, испытывал некоторый триумф.
Наслаждаясь моментом и, то и дело, оглядываясь на Анатолия Викеньтьевича. Выражение лица которого было, если можно так выразиться, довольно-таки скептическим. Недоверчивым, то есть.
Он, как будто, наблюдал на несмышлёным младенцем, вырядившимся в костюм с чужого плеча и, приклеив накладные усы, пытавшимся вжиться в чужую для себя роль.
"Что не так"? - Спеша узнать компетентное мнение, вытаращив глаза и вскинув брови, молча дёрнул головой вверх я.
"А, хрен знает". - Так же безмолвно пожал плечами старший товарищ. И, в задумчивости повращав в воздухе кистью руки, кивнул на виднеющееся в дверях, висящее в прихожей зеркало.
Выбравшись в коридор, я внимательно осмотрел себя и, в общем и целом, не нашёл никаких изъянов. Новые вещи приятно холодили кожу и, местами топорщась, прямо-таки кричали о собственной "только что купленности".
Ну или, в нашем конкретном случае, беспардонной "отдолжленности". Правда, посвящать всех и каждого в тайны нашего маленького гешефта я не собирался, так что проблемы в этом не видел.
"Нормальный такой прикид". - Довольно рассматривал своёго двойника я. - И чё Викеньтьичу не нравится?
И, так бы и оставался в неведении, если бы взгляд не упал на приколоченную за спиной вешалку. На которой висела одежда, таскаемая каждый день барыгой и выглядевшая... затасканной и потёртой.
Немудрящий и такой простой паззл сложился в моей голове. Всё встало на свои места и, понимая, как выглядел в глазах имеющего гораздо больший жизненный опыт начальника, я про себя ругнулся.
"Дебил, блядь"! - Корил я себя нелицеприятными словами. - "Конспиратор хуев! Ты кого наебать хотел, фраерок залётный"!
То есть, простите за мой французский, недальновидный и излишне самоуверенный молодой человек, наивно полагающий, что таким немудрящим маскарадом сможет ввести в заблуждение битых жизнью и постоянно ходящих по краю, лиц цыганской национальности.
"Да тебя ж на перо посадят и прикопают по-тихому". - Продолжал топтаться по собственной глупой гордости, "великомудрый" я.
И, скорее всего, так как санкция на "работу под прикрытием" не была получена, дело так и не будет раскрыто.
Вне всякого сомнения, убийство сотрудника милиции - случай, как говорится, из ряда вон. Но, так как идти на разведку мне предстоит одному, а разрешение ну, по крайней мере, согласованного в верхах и официального, никто не давал, спишут мой хладный труп вчистую. А статистика пополнится ещё одним нераскрытым "висяком".
Чутка взбодрённый этими, отрезвляющими мыслями, я спустился с небес на землю и, сграбастав старые шмтотки и, вернулся в к многоуважаемому общству. И, положив вещи на диван, попросил.
