Шелкопряд - Роберт Гэлбрейт

– Но Энстис на этом не успокоится, – предостерегла Илса. – Он на сто процентов уверен, что это ее рук дело, Корм. Леонору имеют право задержать до одиннадцати часов завтрашнего дня, а до того времени ей уж точно предъявят обвинение.

– У них недостаточно оснований, – решительно сказал Страйк. – Где результаты анализа ДНК? Где свидетели?

– В том-то и штука, Корм: у них нет ни того ни другого, но распечатка счета за покупку по кредитной карте – это финиш. Слушай, я на твоей стороне, – терпеливо продолжала Илса. – Хочешь мое откровенное мнение? Энстис блефует и надеется на удачу. На него со всех сторон давят СМИ. А он, если честно, дергается еще и оттого, что ты постоянно трешься рядом и можешь перехватить инициативу.

У Страйка вырвался стон.

– Где они раскопали этот счет полугодовой давности? Неужели только сейчас разобрали бумаги, изъятые из кабинета Куайна?

– Нет, – сказала Илса. – На обороте этой выписки – рисунок, сделанный рукой его дочери. Видимо, дочь Куайна несколько месяцев назад подарила свой рисунок кому-то из его знакомых, и сегодня чуть свет счастливый обладатель явился в полицию и заявил, что буквально этим утром случайно заметил на обороте распечатку. Ты что-то сказал?

– Ничего, – вздохнул Страйк.

– Мне послышалось «Ташкент».

– Да нет, чуть поближе. Не буду тебя задерживать, Илса… спасибо за все.

Несколько мгновений Страйк удрученно молчал, а потом сказал в темноту приемной:

– Херово.

Он догадывался, как это произошло. Истеричка Пиппа Миджли, одержимая параноидальной идеей, что Леонора наняла Страйка, дабы свалить вину на кого-нибудь другого, помчалась из его офиса прямиком к своей названой матери. Призналась, что ненароком выдала Кент, которая прикидывалась, будто не читала «Бомбикса Мори», и убедила ее дать ход улике против Леоноры. Кэтрин Кент сорвала рисунок (с холодильника, к которому он крепился магнитом, – так представлялось Страйку) и поспешила в отделение полиции.

– Херово, – повторил он в полный голос и стал звонить Робин.

39

Настолько я успел сродниться с горем,

Что стал чужим надежде.

Как и предрекала Илса, ровно в одиннадцать утра Леоноре Куайн предъявили обвинение в убийстве мужа. Проинформированные по телефону, Страйк и Робин смотрели, как эта новость с каждой минутой распространяется по интернету, словно вирус. К половине двенадцатого на сайте газеты «Сан» уже появилась статья о Леоноре, озаглавленная «Вторая Роуз Уэст, подручная мясника». Журналисты наперегонки собирали доказательства супружеской неверности Куайна. Частые исчезновения писателя связали с любовными интрижками, препарировали и приукрасили сексуальные мотивы его произведений. Добрались и до Кэтрин Кент, подстерегли ее у порога, сфотографировали и навесили ярлык: «Пышнотелая рыжеволосая возлюбленная Куайна, сочинительница эротических романов».

Около полудня Страйку опять позвонила Илса:

– Завтра она предстанет перед судом.

– Где?

– В Вуд-Грин, в одиннадцать. А оттуда, надо думать, отправится прямиком в «Холлоуэй».

Когда-то Страйк жил с матерью и сестрой Люси в трех минутах ходьбы от женской тюрьмы закрытого типа в северной части Лондона.

– Мне нужно с ней повидаться.

– Попробуй, только полиция, скорее всего, не подпустит тебя к ней на пушечный выстрел. А я, как адвокат, должна тебе сказать, Корм, что это будет выглядеть…

– Илса, я для нее – последний шанс.

– Ну, спасибо за доверие, – сухо сказала Илса.

– Ты же понимаешь, о чем я.

Страйк услышал ее вздох.

– Мне ведь и за тебя неспокойно. Зачем тебе сейчас нарываться, полиция и так…

– Как держится Леонора? – перебил Страйк.

– Не блестяще, – ответила Илса. – Ее убивает разлука с Орландо.

Весь день в офисе не умолкал телефон: звонили репортеры и просто знакомые – все жаждали услышать конфиденциальную информацию.

Голос Элизабет Тассел прозвучал в трубке так хрипло и грубо, что Робин в первый момент приняла ее за мужчину.

– Где Орландо? – требовательно спросила она у Страйка, когда тот подошел к телефону; можно было подумать, он теперь опекает всех членов семьи Куайн. – У кого она?

– Кажется, у соседки, – ответил Страйк, слушая ее хрипы.

– Господи, какая жуть, – прокаркала хозяйка литературного агентства. – Леонора… всякому терпению приходит конец… не могу поверить…

Нина Ласселс отреагировала с плохо скрываемым облегчением, что, впрочем, не слишком удивило Страйка. Для нее убийство отступило на свое законное место – в туманность на границе возможного. Оно больше не задевало Нину своей тенью: убийцей оказалась незнакомая ей личность.

– А ведь его жена действительно смахивает на Роуз Уэст, ты согласен? – спросила она, и Страйк понял, что Нина сейчас таращится на сайт газеты «Сан». – Только волосы длинные.

Похоже, Нина ему сочувствовала. Он не сумел распутать убийство. Полиция оказалась быстрее.

– Слушай, у меня в пятницу компания собирается, не хочешь присоединиться?

– Извини, не смогу, – ответил он. – Я ужинаю с братом.

Страйк тут же понял, что Нина заподозрила его во лжи. Он едва заметно помедлил, прежде чем выговорить «с братом», и прозвучало это как наспех придуманная отговорка. До сих пор он не упоминал никакого брата. У него вообще не было привычки обсуждать отцовских отпрысков, рожденных в законном браке.

Собираясь уходить, Робин поставила перед ним кружку горячего чая; Страйк корпел над делом Куайна. Она почти чувствовала, как ее босс кипит тщательно скрываемым гневом, и подозревала, что винит он не столько Энстиса, сколько самого себя.

– Еще не вечер, – проговорила Робин, обматывая шею теплым шарфом. – Мы докажем, что это не она.

Как-то раз она уже сказала «мы», когда вера Страйка в свои силы упала до нулевой отметки. Он ценил моральную поддержку, но ощущение собственной беспомощности мешало ему думать. Он терпеть не мог кружить на дальних подступах и наблюдать, как другие раздобывают улики, наводки, сведения.

В тот вечер Страйк засиделся над раскрытой папкой: он просматривал заметки, сделанные во время встреч, изучал распечатанные с телефона снимки. Обезображенное тело Оуэна Куайна словно взывало к нему из тишины – трупы имеют такую особенность – и немо умоляло о справедливости и сочувствии. По опыту Страйк знал, что убитые несут послания от убийц, как знаки, вложенные в негнущиеся мертвые пальцы. Он пристально разглядывал обожженную, зияющую грудную клетку, стянутые веревками запястья и щиколотки, разделанную и выпотрошенную, как индейка, тушу, но при всем желании не мог найти ничего нового. В конце концов он выключил свет и пошел наверх спать.

Со смешанным чувством горечи и облегчения он провел утро четверга в Линкольнс-Инн-Филдс, на совещании с немыслимо дорогим адвокатом по бракоразводным делам, которого наняла все та же обворожительная брюнетка. Страйк был только рад хоть как-то скоротать время, раз уж оторвался от досье Куайна, но подозревал, что на это совещание его заманили под надуманным предлогом. Кокетливая брюнетка, без пяти минут разведенная, представила дело так, будто ее адвокат пожелал встретиться со Страйком лично, чтобы разузнать, каким путем добыты многочисленные доказательства измены ее мужа. Сейчас Страйк сидел за отполированным до блеска столом красного дерева, рассчитанным на двенадцать человек, а клиентка постоянно ссылалась на то, «что сумел выяснить Корморан» и «что своими глазами видел, подтверди, Корморан», время от времени касаясь его запястья. Прошло совсем немного времени – и Страйк по глухому раздражению лощеного адвоката понял, что у того и в мыслях не было вызывать к себе детектива. Но Страйк, чей контракт предусматривал почасовую ставку в пятьсот с лишним фунтов, не торопил события. Он вышел в туалет, проверил телефон и рассмотрел мелкие изображения Леоноры возле районного суда Вуд-Грин при входе и выходе. После предъявления обвинений ее посадили в полицейский фургон и увезли. Вокруг толпилось множество репортеров, но представителей общественности, жаждавших крови обвиняемой, Страйк не заметил: общественность была равнодушна к жертве.

Когда он уже собирался открыть дверь в зал совещаний, пришло сообщение от Робин:

Тебе удобно повидаться с Леонорой сегодня в 18.00?

Отлично, написал он в ответ.

– Я представила, – игриво начала его клиентка, когда Страйк вернулся за стол переговоров, – как внушительно Корморан будет смотреться на свидетельской скамье.

Страйк уже передал адвокату подробные записи и многочисленные фото, а также перечислил все тайные сделки мистера Бёрнетта, включая попытки продать квартиру и сбыть с рук изумрудное ожерелье. К огорчению миссис Бёрнетт, и адвокат, и сам детектив сочли, что при таком обилии материалов необходимость в присутствии Страйка на процессе отпадает. Более того, преувеличенное внимание клиентки к способностям частного сыщика сильно уязвило адвоката. Безупречный костюм в тонкую полоску и волосы с благородной проседью давали, с его точки зрения, больше оснований для тайных прикосновений и взмахов ресниц, нежели внешность увечного боксера-тяжеловеса.