Адептус Астартес: Омнибус. Том I - Энди Смайли

Но Хорус не был совершенством. Его звезда разгорелась слишком ярко. Великий Крестовый Поход продолжал катиться по Галактике, и Хорусу постепенно открылись честолюбие и тирания Императора. Все, что совершал Император, было сделано не ради человечества, а ради него самого, несмотря на то, что люди жили и умирали под его владычеством. Безграничная власть развратила его, и никто, даже Великолепный Хорус, не мог поколебать его веру в свое господство над всем человечеством.

И вот тогда зародились семена ереси. Хорус, величайший из всех живших людей, смог опередить Императора и осознать, что истинная судьба человечества лежит за пределами звезд — в вольном, истинном царстве варпа. Там обитали единственно достойные поклонения существа — боги Хаоса, желавшие освободить от тяжелой, подверженной болезням плоти истинный просвещенный дух человека.

Но Император, видя, что Хорус способен присягнуть кому-то более великому, переполнился ненавистью. И потому Хорус был вынужден прибегнуть к помощи сил варпа. Он стал величайшим из избранников Хаоса.

Ересь Хоруса разделила Галактику. Целых семь лет Хорус возглавлял мятеж. Во главе Легионов космодесантников, чьих примархов он убедил в справедливости своих действий, он достиг Святой Терры и стен Императорского дворца. Остальные примархи приняли сторону Императора. Их послушание Императору крепло вместе со страхом перед знаниями, обещанными человечеству Хорусом.

Величайшим из всех Сынов Хоруса стал Абаддон, правая рука Хоруса в битве. Этот воин стал воплощением сил разрушения; он подчинил свою жизнь желаниям Воителя и оставил после себя пылающий след по всей Галактике. Абаддон стал свидетелем трагического завершения Ереси Хоруса, когда Император и примарх Сангвиний устроили засаду на флагманском корабле. Хорус поразил их обоих, но и сам получил смертельную рану от меча Императора. В последние мгновения перед смертью он приказал Абаддону сохранить жизни Сынов Хоруса и не жертвовать ими в бесполезном сражении у стен Терры.

Тогда Абаддон возглавил Легион и отступил, мастерски избежав преследования мстительных войск Императора. Сыны Хоруса обрели укрытие в демоническом мире Ока Ужаса. После смерти Хоруса оставшиеся в живых верные Императору примархи договорились обмануть граждан Империума, убедив их, что Император не погиб и в его мертвом теле обитает живой бог.

В знак вечной скорби по величайшему из всех людей — по примарху, который должен был унаследовать Империум и вести человечество к эпохе просвещения в варпе, — Сыны Хоруса изменили название и стали Черным Легионом. Тем временем развращенный и обескровленный Империум переживал ужасающий упадок. Его жителей насильно заставляли поклоняться давно умершему предателю, его организации преследовали лишь одну цель — скрыть правду от граждан. Будущего для Империума не существовало.

Абаддон время от времени испытывал прочность границ Империума. В двенадцати Черных Крестовых Походах он отыскивал лазейки в обороне, надеясь вместе с Черным Легионом и оставшимися союзниками нанести Империуму смертельный удар. После того как оборона окрепла и все бреши были запечатаны, Абаддон выбрал лучших героев Черного Легиона. Они повели собственные армии, объединив их в военную кампанию, в ходе которой наследники Империума должны были хлынуть из Ока Ужаса. Кульминацией этого похода должно было стать уничтожение Терры — тогда сопротивление Хаосу, длящееся десять тысяч лет, будет сломлено.

Избранниками Абаддона стали лучшие из лучших, безупречные воины. Одни их имена должны были повергать в ужас всех, кто присягнул на верность Императору-трупу. Из их числа был и Уркратос — избранник Абаддона, капитан «Кузнеца преисподней».

Уркратос шагнул на мостик, ведущий к ритуальному залу боевого крейсера «Кузнец преисподней». Над головой капитана простирался потолок металлического зала, похожий на далекое черное небо с облаками зеленовато-желтого дыма ладана. Сверху моросили мелкие капли черной крови. В нависающих облаках метались призраки и духи, пойманные колоссальной злобной силой «Кузнеца преисподней» и обреченные на заключение в пределах корабельных палуб. Внизу клубилось море вражеской крови. Оно кипело водоворотами, в которых мелькали обнаженные тела. Эти существа в наказание за дерзость или неудачи были осуждены на вечные муки. Как бы они ни стремились к поверхности, водовороты неизменно затягивали несчастных вниз, но не позволяли успокоиться в смерти. Их слабые жалобные стоны сливались со зловещим завыванием ветра, веявшего над мостиком.

Над морем грешников висела огромная круглая платформа с приподнятыми наподобие сидений амфитеатра краями. Это место, в котором копилась нечестивая энергия мучившихся внизу грешников, было предназначено для проведения ритуалов. Платформу покрывал забрызганный кровью песок, на нем кровью же выводились сложные ритуальные схемы. Чуть в стороне громоздилась груда мертвых тел, предназначенных для обрядов.

Жертвы специально выращивались в мире демонов, в глубине Ока Ужаса. Жизнь каждой из них с самого начала предназначалась Богам Тьмы. Клубы ладана поднимались из курильниц, для изготовления которых использовались черепа наименее полезных членов экипажа. Часть голов была развешана под высоким потолком на цепях с шипами. Черная кровь, капая сверху, непрерывно орошала поверхность обрядовой платформы.

— Феогрим! — позвал Уркратос, ступив на ритуальную платформу.

Он обращался к морщинистому согбенному старику, сидевшему в центре круга. Феогрим поднял голову навстречу Уркратосу, упал на живот и пополз к капитану «Кузнеца преисподней».

— Я должен узнать это как можно скорее. Мы вышли из варпа в реальное пространство, скоро достигнем этого мира. Оно подлинное?

Феогрим выбрасывал вперед руки и подтягивался на них, волоча за собой туловище и ноги, пока не оказался распростертым почти у самых ботинок Уркратоса. Издали колдун производил впечатление иссохшего морщинистого старика. Вблизи становилось ясно, что на самом деле это был клубок подвижных отростков, только в силу привычки сохранявших подобие человеческих черт.

— Мой господин, Ужасные говорят, они говорят… с Феогримом, рассказывают всю правду, это так, и старый Феогрим может отличить правду от лжи…

Уркратос пинком ноги отбросил от себя Феогрима, перебив при этом несколько ребер бронированным ботинком. Но это повреждение колдун мог исправить довольно легко.

— Эта чепуха со мной не пройдет, колдун, — раздраженно бросил Уркратос. — Абаддон предупреждал меня о твоих фокусах. Ты совсем не идиот и можешь в любую секунду предать нас, как только представится возможность. А теперь еще раз, колдун. Послание было подлинным? Я не желаю, чтобы корабль попусту гонялся по варпу за эхом.

Феогрим с трудом поднялся на ноги и отряхнул спекшийся от крови песок со своего потрепанного коричневого одеяния.

— Да, все признаки были весьма убедительными, — произнес он уже более осознанно. Затем тревожно взглянул на Уркратоса, который в терминаторских доспехах был, по меньшей мере, вдвое выше любого из людей. — Со мной говорил лорд Тзинч.

— Это его демоны говорили с тобой, старик, а на каждую правду у демона найдется десяток обманов. Тебе повезет, если ты окажешься прав.

— Обязательно. Разве у меня нет свидетелей?

Феогрим указал на противоположный конец платформы. Сквозь клубящийся дым ладана Уркратос увидел сотни высохших трупов, рассаженных по амфитеатру, как публика на представлении. На мгновение Уркратос задумался, откуда колдун их взял. Но пока Феогрим, как и обещал, исправно исполнял свои обязательства перед Воителем, этот вопрос не мог долго занимать капитана.

— Ну, что же тебе известно? — спросил Уркратос.

— Слушай.

Феогрим произнес несколько слов, звучание которых казалось недоступным слуху ни одного человека. Уркратос нахмурился, узнав наречие почитателей Тзинча — Меняющего Пути. Колдун оказался одним из тех выродков, кто превозносил одного бога Хаоса перед другими, не понимая, что все они — лишь части многогранной силы, которую люди называют Хаосом.

Высохшая кровь хлопьями поднялась с пола и превратилась в капли жидкости. Они, подобно шарикам ртути, быстро соединились в висящие в воздухе лужицы. Затем их поверхность задрожала; на ней появились сотни безобразных, постоянно меняющихся лиц с открытыми в немом крике ртами.

— Рубка, — скомандовал Уркратос, передавая приказ по вокс-сети корабля. Как только его голос достиг команды капитанской рубки, на канале вокса прошелестел ответ. — Воспроизведите сигнал еще раз.

Корабельные вокс-трансляторы под металлическим потолком разразились мощным потоком звуков. Лица в озерцах крови неистово залепетали, то сливаясь друг с другом, то снова расходясь.