Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне - Кайюс Беккер

В ходе этого налета немцы сбросили 104 тонны фугасных и 46 000 зажигательных бомб, не достигнув какой-либо концентрации в своих ударах. Хотя II/KG 55, чьей целью являлся Кремль, была уверена, что его поразили сотни зажигательных бомб, над объектом не появилось даже дыма. Как на следующий день объяснил бывший германский военно-воздушный атташе в Москве, на крышах Кремля уложено так много слоев черепицы XVII века, что, несомненно, хилые зажигательные бомбы не смогли ее пробить.

На следующую ночь Москва вновь подверглась налету 115 бомбардировщиков, а на третью ночь – еще 100. После этого количество самолетов стало быстро уменьшаться до 50, 30, а потом вообще до 15. Сорок девять из семидесяти шести налетов на Москву в 1941 году было проведено группами от 3 до 10 самолетов.

Таким образом, воздушное наступление на средоточие вражеской военной мощи иссякло почти так же быстро, как и началось. Люди задавали вопрос: не лучше ли было использовать люфтваффе на поле боя как летающую артиллерию? В середине сентября 1941 года Гитлер, воодушевленный ошеломляющими потерями, которые еще раз понесли русские, на этот раз в окружении к востоку от Киева, пророчил: «Наш враг уже поставлен на колени и никогда не восстанет!»

На это Сталин отвечал: «Товарищи! Наши силы неисчислимы. Скоро наш самоуверенный враг будет вынужден это признать!»

22 сентября майор Траутлофт, командир JG 54, базировавшейся в Сиверской, совершил поездку на Ленинградский фронт. Он хотел еще раз изучить город поближе через телескоп. Уже две недели его «мессершмиты» кружили над городом, обычно на большой высоте во избежание зенитного огня, который был еще опаснее, чем над Лондоном. Воздух просто кишел металлом, особенно над Кронштадтским заливом, где стоял на якоре Красный флот. Эскортируя бомбардировщики при налетах на город, «мессершмиты» ежедневно схватывались с русскими «кертисами» и «рата».

В подзорную трубу артиллерийского корректировщика купола церквей, дворцы и высотные жилые дома Ленинграда казались почти в пределах досягаемости. Город горел с обоих концов. Высоко в небе над германским передовым постом группа «Штук» в третий раз за день пикировала на русские боевые корабли. Захваченный зрелищем, Траутлофт следил, как от двадцати до тридцати машин почти одновременно разворачивались и бросались вниз в пламя зенитного огня.

В этот момент кто-то крикнул:

– Господин майор, в укрытие! Нас атакуют!

К германскому посту приближалось шесть «кертисов», осыпая все вокруг дождем осколков. Оказавшись на этот раз в положении пехотинца на передовой линии, командир истребителей среагировал совершенно идентично.

– Черт побери! – спросил он у артиллерийского офицера, лежавшего рядом с ним. – Где же наши истребители?

Это было тем более оскорбительно, что на сотни метров выше можно было разглядеть его поблескивавшие на солнце «мессершмиты». Армейский офицер с усмешкой ответил:

– Вы же знаете, господин майор, что корпус приказал все имеющиеся машины отдать для эскорта бомбардировщиков «Штука»!

Впредь Траутлофт уже знал, что это такое – попасть под налет вражеских самолетов, видя в то же время, как собственные самолеты заняты прогулкой. Откуда мог этот пехотинец знать про такой приказ?

Налеты StG 2 Оскара Динорта из Geschwader «Иммельман» на Красный флот и Кронштадтский рейд продолжались неделю. Еще со времен Кале корабли стали привычной целью, особенно в боях на Крите против британского Средиземноморского флота. Сейчас это был Балтийский флот, который в Кронштадте и Ленинграде насчитывал два линкора, два крейсера, тринадцать эсминцев, сорок две подводные лодки и более 200 вспомогательных судов – численно впечатляющая сила, которая угрожала поставкам железной руды из Швеции и морским перевозкам в Финляндию и балтийские порты, обслуживавшие северный сектор фронта.

23 сентября в 8.45 из Тырково взлетели I и III/StG 2 и через час были над целью. Сообщалось, что для защиты своих кораблей русские сосредоточили 600 тяжелых зенитных орудий, поэтому «Штуки» подходили на высоте, превышавшей 5000 метров. И затем, невзирая на ад зенитного огня, они опрокинулись и компактными группами устремились вниз. В их бомбовых прицелах очертания линкоров «Октябрьская революция» и «Марат» становились все крупнее, пока на высоте 1300 метров они не сбросили бомбы. Потом, все также слишком медленно и неуклюже, «Ju-87» вышли из пике и под косым углом стали набирать высоту, уходя в сторону.

После себя они оставили на море кипящий котел, и в этот самый момент сцену боя заснял на пленку капрал Байер, стрелок у техника-офицера Geschwader старшего лейтенанта Лау. На фото (см. вклейку) видны удары по «Марату», еще больше их вблизи от верхнего ряда орудий, а пожары распространяются на его палубах. После второго прямого попадания линкор водоизмещением 23 600 тонн со своими двенадцатью 305-миллиметровыми и шестнадцатью 120-миллиметровыми орудиями раскололся пополам и затонул. Этот последний и решающий удар был нанесен старшим лейтенантом Хансом-Ульрихом Руделем, который впоследствии будет награжден высшим орденом за заслуги в борьбе против танков и других наземных целей.

После полудня вновь появились пикировщики, и так каждый день с 25-го по 28-е. В один из них полковник Динорт видел, как какой-то «Ju-87» устремился вертикально вниз, оставляя за собой расширяющийся хвост черного дыма. Потом выяснилось, что это был командир III Gruppe капитан Штеен. После прямого попадания зенитного снаряда он, вероятно, не смог выйти из пике, и самолет в облаке пламени врезался прямо в борт тяжелого крейсера «Киров».

Массивный заградительный огонь русской зенитной артиллерии вместе с участием их истребителей и далее продолжали наносить тяжелый урон медлительным и давно устаревшим пикирующим бомбардировщикам. Но для этой цели люфтваффе ничем больше не располагало. В любой кризисной ситуации на фронте армия требовала поддержки с воздуха. Только успели нанести удар по Красному флоту в Кронштадте и сомкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда, как VIII воздушный корпус (в который входила StG 2) был переброшен с Северного на Центральный фронт.

Там, на 600 миль южнее, полыхало огнем кольцо окружения вокруг Киева – битва, которую Гитлер заставил своих генералов начать против их воли и которая задержала продвижение группы армий «Центр» на Москву на жизненно важные два месяца. Тут, несмотря на участие в наземных боях, люфтваффе решало еще более важную задачу по блокаде поля боя. Целых четыре недели его самолеты ежедневно и систематически атаковали все железнодорожные коммуникации на востоке и северо-востоке: станции, мосты, дефиле, поезда и локомотивы. Все подкрепления, шедшие на помощь армиям Буденного, были блокированы, все пути отступления разрушены.

И все же, несмотря на этот скорый и локальный успех, русская система железных дорог в целом оставалась практически нетронутой. Чтобы вывести из строя сортировочные станции и крупные транспортные узлы на длительное время, требовались массовые бомбежки фугасными бомбами. А у люфтваффе не было ни бомб, ни самолетов, способных доставить их на место в массовом порядке. Было нанесено несколько булавочных уколов одиночными самолетами или небольшими соединениями, избравшими тактику полетов вдоль железной дороги до тех пор, пока не встретят поезд, в котором расстреляют несколько вагонов и, может быть, паровоз или перережут линию серией бомб. Но надолго ли?

Русские стали удивительно искусны в ремонте и импровизации. Часто перегоны, казавшиеся вечером жестоко поврежденными, на следующую ночь вновь действовали. Процитируем их официальную историю: «Между июнем и декабрем 1941 года враг совершил 5939 воздушных налетов на железные дороги, ведущие к фронту. Средняя продолжительность перерыва в движении поездов составила лишь пять часов сорок восемь минут».

Успешная блокада киевского сектора сражений стала последней крупной боевой операцией люфтваффе перед наступлением русской зимы. Всего лишь несколько дней спустя она была бы уже невозможной, потому что самолеты начали тонуть в грязи, многие были просто не в состоянии оторваться от земли. Поставки материалов задерживались, а нехватка запасных частей, особенно новых моторов, быстро стала еще более острой, поскольку производство отставало от расхода.

Потому в эти осенние недели количество боеготовых самолетов стало уменьшаться в тревожных размерах, некоторые группы бомбардировщиков и истребителей сократились до каких-то трех-четырех машин. За весь октябрь 2-му воздушному флоту Кессельринга удалось провести лишь один стратегический налет на авиазавод в Воронеже – и он был выполнен одиноким дальним самолетом-разведчиком!

Новые трудности начались, когда дождь и грязь уступили место льду, снегу и арктическому холоду. Многие части люфтваффе пришлось отвести с фронта и отправить домой для восстановления сил. Когда в ноябре германская армия тщательно готовила последнее наступление на Москву, дальние самолеты-разведчики сообщили о крупномасштабных передвижениях транспорта в направлении на город с востока, особенно из Горького и Ярославля. Но на этот раз люфтваффе было не в состоянии что-либо предпринять в этой связи.