Морские дьяволы - Чарльз Локвуд

Вернемся, однако, к "Флайинг Фиш".

Выдавая свое присутствие только низким гулом одного двигателя, подводная лодка направилась к месту гибели торпедированного ею судна. Ее глаз - радиолокатор начал разглядывать обломки, которые появлялись на экране в виде групп танцующих импульсов. Вскоре экипаж подводной лодки услышал крики людей, боровшихся за жизнь на спокойной поверхности моря. Они хотели жить, но не хотели, чтобы их спасли враги. Им внушили, что американцы подвергают пыткам своих пленников, и они предпочли бы скорее погибнуть в ледяных волнах, чем попасть в плен. Кроме того, сдаться в плен - значит запятнать честь.

Во всяком случае, с приближением подводной лодки крики смолкли. Несколько раз Риссер повторил по-японски:

- Не бойтесь, поднимайтесь к нам на борт. Но из ночного мрака от людей, цеплявшихся за обломки, не донеслось ни единого ответного звука.

Во время второй мировой войны Риссер участвовал во многих боях. Не раз он смотрел в лицо смерти при гибели корабля, в бою, во время шторма. Но никогда еще не испытывал такого ледянящего ужаса, как в эту ночь, когда люди отказывались от спасения только потому, что их хозяева приказали им умереть. Спасти удалось лишь одного. Это был Сисо Окуно - пожилой солдат, почти в бессознательном состоянии цеплявшийся за кусок дерева. На нем была форма ефрейтора японской армии. Сначала он не хотел назвать своего имени: он считал, что потерял на него право, так как опозорил себя, оставшись в живых, когда погиб его корабль. Потом его переправили для допроса на остров Мидуэй. Он был одним из шести человек расчета палубного орудия на потопленном грузовом судне тоннажем 2000 тонн. Не зная имени японца, подводники называли его Со-Со, так как его инициалами были буквы "С" и "О". Этот человек, видимо, считал себя мертвым. Он был столь же вежлив, как и молчалив, а его единственной английской фразой было: "Благодарю вас, сэр".

Чтобы помочь ему как-нибудь убить время, его поставили драить медные части торпедных труб, но это глубоко оскорбляло пленного: он должен был держать в порядке оружие, применяемое против его соотечественников! Что стало с ним потом? Об этом неизвестно никому из членов команды подводной лодки. Этот грустный маленький человек почти все свое время посвящал мольбам о смерти и выписыванию на бумаге красивых японских иероглифов, так сильно напоминающих куриные следы. Как потом оказалось, часть его писаний была письмом, адресованным "Капитану, офицерам и матросам подводной лодки".

Он писал: "Хотя я и был без сознания, когда меня вытащили из воды матросы вашей страны, но будучи японцем, я глубоко переживаю свой великий позор и, чтобы смыть горчайшее из всех унижений, решил покончить с собой. В последние дни я приложил много усилий, стараясь выполнить свое решение, но теперь я чувствую, как охватывает меня теплое дружеское чувство. Сначала мне казалось, что я обманываюсь, и я попробовал бороться с этим состоянием. Я всегда легко поддавался впечатлениям. И вот теперь могучее чувство любви к людям с непреодолимой силой охватило меня. Мне даже кажется, что с каждым днем меняются и мои воззрения. Умереть легко, умереть можно в любое время таковы теперь мои мысли.

Отношение команды пробудило во мне ответное чувство дружелюбия. Но хотя вы относились ко мне с большой добротой, я не мог избавиться от мысли, что ваше оружие, за которым я должен был ухаживать, предназначено для убийства моих соотечественников. Именно существование оружия и явилось причиной трагедии, происходящей сегодня на нашей планете. Такому человеку, как я, который желает людям всего земного шара только счастья и мира, трудно даже смотреть на это оружие, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Должно быть, это сильно беспокоит вас, но я прошу вас освободить меня от этих обязанностей. Не думайте, однако, что так японцы относятся ко всякой работе. Японский народ исключительно трудолюбив, когда дело касается его страны, и я бы хотел, чтобы вы поняли это.

Моя жизнь в ваших руках, а в самом недалеком будущем душа моя, вероятно, будет подвластна одному богу. В сущности, я уже умер в ют день, когда меня взяли в плен. Я не страшусь смерти и встречу ее без сожаления. Я предпочитаю смерть уходу за оружием, которое приносит только несчастья. Пока я жив, я не хочу, чтобы по моей вине пролилась хоть одна капля крови. Я мечтаю об одном: пусть как можно меньше разрушений испытает цивилизация, пусть мир и счастье придут к народам Азии. И если я умру за мир и счастье всего человечества, то это будет для меня величайшим благодеянием. Я твердо решил отдать свою жизнь во имя этой цели. Пожалуйста, извините меня за плохой почерк. Может быть, я не сумел хорошо выразить свои мысли, и все же я передаю вам письмо в знак моего уважения и благодарности за ваше доброе отношение ко мне.

(Так как я давно уже мертв, прошу вас извинить меня за то, что я подписываюсь только инициалами.) С. О."

Несколько часов подряд водолазы Риссера пытались достать карты и судовые журналы из оставшейся на поверхности штурманской рубки судна, где служил этот Сисо Окуно. Добытые документы матросы тщательно высушили в дизельном отсеке, так как Риссер надеялся получить из них ценные разведывательные данные.

"Легко вообразить, каковы были наши чувства, когда мы принесли высушенные документы в кают-компанию, собираясь внимательно изучить их, и обнаружили, что это всего-навсего карты реки Янцзы с тщательно нанесенными на них отметками, характеризующими условия плавания вверх и вниз по течению", - писал Риссер в вахтенном журнале.

12 июня, через день после того, как японский ефрейтор Сисо Окуно появился на подводной лодке, произошло событие, которое чуть не привело к жертвам, - команда едва не лопнула со смеху. Это произошло во время ночной вахты, около 03.30, когда Риссер решил подойти к самому входу в порт Расин и тщательно ознакомиться с его обитателями. Часть гавани, расположенная за брекватером, была слишком мелкой, чтобы туда могло войти в подводном положении что-нибудь более крупное, чем сверхмалая подводная лодка. Эти малютки могут нырять даже в пруду для золотых рыбок, но "Флайинг Фиш" необходимо не менее 14,5 метра, чтобы прикрыть тумбы перископа, и 19 метров, если она хотела скрыть под водой полностью поднятый боевой перископ.

Светлая ночь и безоблачное небо, затканное холодными яркими звездами, предвещали ясный день, не испорченный ни туманом, ни сильным волнением, ни осточертевшими рыбачьими лоханками. Риссер и команда были в отличном настроении. С тех пор как подводная лодка была спущена на воду, число потопленных ею судов быстро увеличивалось. "Флайинг Фиш" уже отправила на дно 13 судов противника. Все они были уничтожены подводной лодкой, находившейся в разное время под командованием трех командиров, обладавших железными нервами и невозмутимым спокойствием. Это были Донк Донаго, Фрэнк Уоткинс и, наконец, Боб Риссер. Затем последовал год, полный разочарований и неудач, конец которому был положен всего два дня назад, когда произошел захватывающий артиллерийский бой, а потом мастерское торпедирование японского судна. Будущее казалось радужным.