Князь государственной безопасности - Андрей Канарейкин

— Это вызывает вопросы и запоминается. Что ж, думаю твои аргументы разумны. Возьми у меня паспорта, — сказала девушка.

* * *

Блондинка оказалась права: вышколенный дворецкий, быстро оценив наш облик, даже ухом не повёл. Видимо, понял, что несмотря на грязь и повреждения, мой костюм стоит денег, сопоставимых со стоимостью этой гостиницы. Или просто оценил то, как я держу себя.

Документы, кстати, Алиса извлекла из какого-то магического схрона, ключом к которому было тонкое серебряное колечко на левом мизинце. Девушка коснулась его и достала из раскрывшегося пространственного кармана папку. Это действо никаких вопросов у окружающих не вызвало, видимо было довольно стандартным способом переноски вещей в этом мире. Я тоже бровью не повёл, благо был знаком с принципами подобной магии. Забрав у девушки документы, я положил их на стойку и сказал:

— Номер на троих. Поприличнее.

Девушка-клерк кивнула и опустив взгляд осторожно заметила:

— Единственный трёхместный номер, который сейчас доступен это люкс, а он может быть… дороговат господин… — она посмотрела в раскрытый паспорт, — Лакрой. Восемьсот франков в сутки.

Я положил на стойку две тысячные купюры и сказал:

— На двое суток.

Клерк тут же наклонила голову:

— Благодарю, господин Лакрой. Номер тридцать два, четвёртый этаж, — она протянула мне паспорта, — Приятного пребывания.

— Хорошо, спасибо, — я забрал книжечки, передал их Алисе и привычным жестом поманил ближайшего лакея, — В тридцать второй проводи.

— Да, господин.

* * *

Номер оказался действительно неплохим — трёхкомнатные апартаменты с большой спальней, просторной светлой гостиной и отлично обставленной кухней. Последняя, кстати, для меня была в новинку: в родной Империи апартаменты такого уровня обычно не снабжали местом для приготовления еды, справедливо полагая, что не господское дело — готовкой заниматься.

Впрочем, правила эти работали скорее для светского общества. Дворяне, состоящие на военной службе само собой на многие вещи, смотрели иначе: в каждый поход по пять боевых слуг за собой не потащишь, так что хочешь — не хочешь, а уметь о себе позаботиться надо.

«Кроме того, умение готовить хорошо воспринимается противоположным полом».

В общем, номер нас устроил. Пока девушки исследовали комнаты, я повернулся к лакею, застывшему в ожидании чаевых. Я сунул ему сотню франков и добавил ещё одну тысячную купюру. В ответ на вопросительный взгляд, уточнил:

— Пошли кого-нибудь в магазин готового платья, любезный, и приобрети нам вот по этому списку, — я добавил к деньгам бумажку с перечнем и размерами, — Сам видишь, в каком мы виде с Альп возвращаемся.

— Да, господин, исполню.

— Вот и молодец, — я закрыл дверь, как только лакей поклонился и вышел.

Я же скинул пиджак, потом раздолбанные ботинки и с удовольствием пошевелил чёрными от грязи пальцами. Скривился и покачал головой.

«В ванную надо бы… Но судя по шуму воды, я уже опоздал. Впрочем, на этаже вроде бы была душевая общего пользования».

* * *

Где-то через час мы с девушками уже отдыхали в гостиной, чистые и в свежей одежде, которую принёс слуга, имени которого я так и не спросил. Впрочем, учитывая, что я накинул ему ещё сотню сверху, в обиде он остаться не должен бы.

У нас же, тем временем настало время для серьёзных разговоров. И затеяла его Арлетт, наконец вернувшая способность критически мыслить (а это, кстати, свидетельствовало об окончании первичной адаптации к истоку).

— Слушай, Стас… а что именно я сделала с танком? Мне как-то сразу это в голову не пришло, но…

— Ты придала ему форму его отражения из другого мира. Как я понимаю, это базовая способность истока отражений, которым владел Виктор.

— Откуда он взялся у меня?

Я посмотрел на Алису, стоявшую у стены с сигаретой. Капитан едва заметно кивнула в ответ на мой немой вопрос, и я в более-менее сжатой форме пересказал парижанке, что же с ней случилось, не забыв добавить гипотезу о том, почему именно она исток унаследовала. Как ни удивительно, брюнетка восприняла эту информацию куда спокойнее, чем я думал.

Точнее, в тот момент мне так показалось.

— Что же мне теперь делать? — только и спросила она, когда я закончил рассказ, — Я никогда не занималась магией больше необходимого минимума, даже не представляю, как нужно учиться тому, кто стал хранителем истока.

— Это не так сложно, как тебе кажется, — ответил я, — В этом мире достаточно людей, которые занимались магией не меньше меня.

Алиса кивнула, подтверждая мои слова:

— Носители истоков, несомненно, остались, ведь магией мы пользуемся. Правда, их имена и местоположение мягко говоря — не самая доступная информация.

— А теперь вот к ним добавили меня, — никому неизвестную парижанку-полицейскую, — заключила Арлетт с грустной улыбкой, — Достойный выбор.

Блондинка покачала головой:

— Не говори этого. Не говори, что ты не подходишь, что ты слаба или что-то в том же духе.

— Но это правда…

— Нет, неправда. Ты всегда принижаешь сама себя и это приводит к самым диким решениям, которые только можно вообразить. Ты считаешь, что кто угодно другой важнее тебя, поэтому тобой можно пожертвовать. А потом идёшь и принимаешь именно такие решения.

— Алиса, я не пытаюсь… Я имею в виду… я не хочу, но это же реальность, правда.

— Нет, Арлетт, это не правда. И ты это знаешь. Но тем не менее продолжаешь повторять одни и те же ошибки.

— Да, повторяю! Именно потому, что мне здесь не место, понимаешь? Вы оба обладаете силой, способностями и характерами, а я… я никто!

Арлетт вскочила на ноги, вонзила горящий взгляд в Алису.

— Я не жалуюсь, понимаю, что мир несправедлив, но почему, как только я делаю что-то важное, искренне, рационально взвешиваю шансы, появляешься ты и говоришь, что так поступать нельзя?!

— Да потому что эти вещи на тебе отражаются, ты платишь за них своим благополучием, своим душевным спокойствием. Ты словно… — блондинка всплеснула руками, — словно тебе на себя наплевать!

— Может и так! — Арлетт уже почти кричала.

— Но мне-то на тебя не плевать!

— И что? Ты постоянно водишь меня за собой, в то время как у меня нет и десятой части твоих талантов и стойкости характера! Я не понимаю почему, но стараюсь соответствовать тому образу, который ты создала у себя в голове. Просто, потому что мне ничего больше не остаётся. А ты в ответ на это взрываешься как вот сейчас. В то время как я не сделала ничего такого, что не сделала бы ты. Ты спасла меня во время падения самолёта, прикрыла огнём, давая мне сбежать, а когда я попыталась пересилить свой страх