Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

— Думаешь, справимся? — с сомнением спросила Рената.

— И не с такими справлялись! — уверил я.

— Если бы наши стволы не взорвались… Одним бы залпом… — мечтательно сказал Крысобой.

Мы видели со спины, как Гвинплей поднял руки и слегка отступил в глубь корабля. Этот коротенький шажок не остался незамеченным.

— Не шевелиться!!! — проорал металлический голос.

Гвинплей резко подался назад. Затрещали автоматные трели. Я видел, как дернулось тело Планта, перед тем как он рванулся с простреливаемой площадки. Он упал на спину и зашипел от боли. Рана в животе, которую он старался зажать, обильно выделяла кровь.

Я нырнул к Гвинплею и втащил его в коридор.

Крысобой упал рядом со мной и осторожно высунулся в шлюз. Тут же защелкали пули по стальной обшивке корабля.

— Боятся идти вперед! — сообщил Марк.

Я расстегнул пряжку и стянул с пояса ремень с пятью гранатами. Разложив их перед собой, я кивнул Марку. Положив «Аргумент» на пол, я взял в руки первую гранату и тяжело вздохнул. Теперь ни одного лишнего движения. Одну за другой я отправил все пять гранат в открытый проем шлюза, предварительно выдрав чеку. Когда раздался первый взрыв, я подхватил «Аргумент» и бросился наружу.

На космобетоне царила паника. Первая граната угодила прямо в автобус с динамиком и, отскочив от него, взорвалась в гуще камуфлированных. Кровь, рваные куски тел разбросало метров на десять.

И тут появился я.

Один за другим рвались взрывы. А я, соскочив с трапа на космобетон, открыл шквальный огонь, уничтожая тех, кто зазевался. Другого выхода нет: либо я, либо меня. Укрывшись за трапом, я методично отстреливал солдат.

Меня поддержал Крысобой, также слетевший на космобетон, а сверху от шлюза прикрыла Рената.

Когда прозвучал последний выстрел, на пятачке перед нашим кораблем не осталось ни одного живого человека. Я выкатился из укрытия, поднялся на ноги и, что есть силы, припустился к трапу. Взбежав по ступенькам, я принял с рук Ренаты Гвинплея и спустил его вниз. Крысобой в это время подогнал к трапу легкий подвижный автофургон, высунулся из окна и ехидно спросил:

— Зачем падаль тащишь?

Гвинплей простонал что-то невразумительное с моего плеча.

— Я не знаю, где искать Гоевина, а у него адрес.

Я забросил Планта на заднее сиденье, помог Ренате забраться и вернулся к кораблю, чтобы отобрать пару-тройку автоматов у мертвых спецназовцев. Они им уже ни к чему, а нам могут и жизнь спасти.

— Жми! — крикнул я, заскакивая в ревущий фургон.

Крысобой вырулил на посадочную полосу и понесся к зданию космодрома — бетонной плоской коробке, похожей на распухший блин.

— Приготовьтесь. Нас там уже ждут, — предупредил Марк.

Ему виднее.

Я выщелкнул из «Аргумента» пустую обойму и, вставив целую, взглянул на Ренату. Она примостилась на другом конце сиденья. Между нами полулежал дрожащий, истекающий кровью Гвинплей. Рената, не обращая на меня и Планта внимания, высадила боковое окно со своей стороны и выставила дуло автомата наружу. Я сделал то же самое, потом оглянулся и спросил Гвинплея:

— Из космопорта куда ехать?

— Там… автостра… да будет. По ней. Много… домов. Все мимо. А потом, через два поворота… высокий такой… особняк.

— Марк, слышал? — крикнул я Крысобою. Он кивнул:

— Прорвемся.

— Почему нас попытались убить? — спросил я.

— Видно… что-то пошло не так. Груфман не доверя… ет Гоевину и… попытался убить… тебя, а я… попал случайно… — едва слышно хрипел Гвинплей. Слова давались ему с трудом.

— Почему ты не сдался? — задал я последний вопрос.

— Идиот… — признался Гвинплей и закашлялся, оставляя кровавые следы на своей одежде. — По инерции… — добавил он, когда приступ миновал.

Больше он ничего не захотел сказать, а через минуту жизнь покинула его.

Сожалеть о кончине Планта не довелось. Фургон выскочил к космопорту и сквозь арку промчался на площадь перед зданием. Площадь была заполнена солдатами, укрывшимися за автомобилями, образовавшими заградительную линию. Крысобой заложил вираж. Фургон накренился, но удержался на колесах и обогнул линию автомобилей, скользнув во внезапно открывшуюся брешь. По фургону застучали пули, прошивавшие борта насквозь. Одна из пуль разнесла голову мертвого Гвинплея.

«Теперь мы можем быть уверены, что он мертв», — промелькнула мысль.

Я, не раздумывая, открыл огонь по редутам камуфлированных. С противоположного окна мне вторила Рената.

Нас попробовали задержать, но мы проскочили сквозь ряды солдат, оставив за собой широкую брешь; наш автофургон в эту секунду напоминал раскаленный чугунный утюг, продавливающий крепостную стену из масла.

Крысобой вырулил на проспект, о котором говорил Гвинплей. По обе стороны расчерченной дороги тянулись длинные ряды унылых серых высотных зданий, украшенных флагами земель, входящих в состав Земной Федерации. Рядом с тротуаром пролегла длинная, непрекращающаяся линия укреплений, за которыми угадывалось присутствие людей. О человеческом факторе за бруствером также можно было догадаться по одиноким выстрелам, которые посылались вдогонку несущемуся по прямой фургону.

Я убрал ствол из окна и, высунувшись, взглянул на небо. Небо заполнили флаеры, скутеры, мини-вертолеты. Они кружились над островным городом, будто туристы с обзорной экскурсией, и ничего не предпринимали.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Рената. — Почему они не стреляют? Почему не пытаются нас остановить?

— А ты еще не догадалась? — спросил я, опустив «Аргумент» на колени.

— Нет, — честно призналась Рената.

— Груфману и компании самим интересно, чем закончится наш визит к Себастьяну Гоевину. Нам дали зеленый свет. Если бы его не было, пришлось бы пробиваться, кусками завоевывая этот городок.

До резиденции Себастьяна Гоевина, которая была окольцована войсками, словно бы виртуальщика-заговорщика взяли под домашний арест, мы добрались без затруднений. При появлении нашего фургона кольцо окружения разомкнулось. Солдаты растащили решетки, обвитые колючей проволокой, и отогнали военные грузовики, ощетиненные пулеметами. Образовался проезд через молоденькую пальмовую рощицу, подавленную техникой.

— Чего все так переполошились? — удивленно спросил я.

Вопрос никому не адресовался, но Крысобой ответил:

— На правительственном островке сконцентрирована вся инфраструктура Земли. Здесь сосредоточено все управление. Все службы. Свергнув Президента, разогнав Парламент, заговорщики обязательно постараются взять под контроль весь остров и все его компьютерные сети. Тогда переворот получится.

— Черные полковники, — заметил я.

— Что? — переспросил Марк, направляя фургон в распахнувшиеся ворота.

— Были такие полковники. В середине двадцатого века совершили государственный переворот, свергли монарха и установили военную диктатуру. Продержались семь лет, — не задумываясь, ответил я.

— А потом?

— Потом их свергли. На этот раз народ.

— А откуда тебе все это известно? — поинтересовался

Марк.

— Не знаю, — растерянно ответил я.

В окне я видел, как мы проехали мимо ракетного комплекса, вокруг которого суетилось человек пятнадцать в камуфляже. По территории особняка разъезжали вое#ные джипы, бегали люди в форме, а возле заградительных сооружений скучали солдаты, не расставаясь с автома1ами-

Автофургон прогромыхал по искусственным булыжникам, которыми была вымощена подъездная дорожка, Развернулся и остановился перед мраморной парадной лестницей, застеленной грязным ковром, затертым солдатскими ботинками.

Первым фургон покинул я. Выскользнув за дверь, я присел, укрывшись за дырявым бортом машины, и осмотрелся по сторонам. Вокруг особняка никого не было. Словно перед нашим появлением отсюда всех, как по команде, отозвали. Однако недавнее присутствие военщины чувствовалось. Булыжники были усыпаны затоптанными окурками, да к тому же кто-то оставил бравую подпись черной краской из баллончика-распылителя на гранитном животе атланта: «ЗДЕСЬ МЫ БЫЛИ, ДРУЖНО ТОРМОЗИЛИ». Дисциплина в армии хромала; но автор строк явно был из молодых, только поступивших, необстрелянных юнцов. Наверняка отделался выговором, тремя нарядами вне очереди и денежным штрафом в двести кредиток, если вообще кто-то установил в такой суматохе авторство надписи.

Из фургона выбрался через пассажирскую дверцу Крысобой, за ним показалась Рената.

Перед нами была длинная, взбирающаяся на открытую площадку лестница, простреливаемая с тысячи позиций. Ясно, что эту лестницу контролируют и держат на прицелах незаметные нам снайперы, но стоило ли нас пропускать к резиденции Гоевина, чтобы потом на лестнице отстрелять как куропаток? Вот в чем заключался вопрос.

— Что, напрямик рванем? — поинтересовался Марк.