Сложные оборотни госпожи Дарианы - Наталья Варварова

Маркус взвился в воздух и приземлился на белоснежные простыни уже монстром. Какой волосатый. Среди деревьев это не так заметно. Он сжимал и разжимал огромные кулаки.

— Я недолюбливал Рудольфа. Подозревал, что все это дело его проворных лап. Но сейчас я вижу, что был не прав. Он фанатично любит тебя, и никогда бы не пошел на такое. Не заставил бы страдать, — из его горла вырывались искаженные, однако понятные фразы. — Я не получал того письма. Я писал тебе два раза в неделю, считая, что после того несчастья ты остро нуждаешься в моей поддержке.

Я погладила его по широкому лбу, сосчитала на нем складочки. Потрепала высокие заостренные уши. Нет никаких сил сомневаться в его словах. Я все обдумаю потом. Это прошлое. Оно оплакано и закопано. А он здесь, мое беззащитное чудовище.

— Тогда я выбрала жизнь и взяла на себя обет.

— Я пытался, искал встречи, но Вольфдерлайн не пустил меня на порог и пригрозил войной. Дал клятву, что это полностью твое решение и ты не желаешь меня видеть.

— Так оно и было, — пробормотала я.

Отчего-то сейчас наша несостоявшаяся встреча казалась главной ошибкой. Один из нас все же был обязан ее добиться.

— Я тоже выбрал жизнь. И сделал предложение будущей жене. Родители умерли. Тогда же появились первые признаки аффликции. Я гнал их, считая, что во что бы то ни стало должен вытащить нас всех. Сберечь покой, о котором ты попросила… Наш брак принято считать ошибкой и уродством. Но я не уверен, что дожил бы до сегодняшнего дня, ни подари она мне детей и с ними новый смысл. Ты писала, что ты в порядке. И свое призвание ты нашла.

Я погладила его по голове. Не говорить же о том, как тогда я боялась просыпаться по ночам. Как сидела не в состоянии сползти с кровати. Везде мне мерещилась кровь. Я действительно выторговала у судьбы десятилетия внутреннего спокойствия.

Меня интересовало, что он думает об участии Элоизы и Фредерика в получении тех свидетельств с, как он утверждал, поддельным лотосом. Слова Стефана о том, что мама страдала от чувства вины по отношению ко мне, не давали покоя. Зная сестру, можно предположить, что она задела меня как-то очень сильно — иначе бы даже не обратила внимания.

Но напрямую обратиться со своими подозрениями к Маркусу я все равно не решалась.

В нос ударил знакомый запах. И рядом аромат вампира — измененный, другой. Преодолев очередной лестничный пролет, я вслед за Маркусом выскочила прямо на папу. Детей мы предусмотрительно оставили на улице.

Ну что же, на меня с легкой усмешкой, за которой пряталось беспокойство, глядел отец. За эту неделю, если верить обонянию, с ним ничего и не происходило. Пах он абсолютно так же, как когда мы вместе ходили по магазинам или обедали. У его ног скорчился оглушенный Арменроут — не пораненный, и на том спасибо.

— Мальчишка за нами подглядывал, представляешь? Ты когда-нибудь слышала об оборотнях-вуайеристах, Дара? Еще один псих в твою коллекцию, — с досадой произнес родитель. Только потом он соизволил заметить Маркуса. — Дер Варр, а по воспитательной работе теперь вы. Не завидую.

Арменроут протяжно застонал. И то ли потряс головой, отвергая обвинение, то ли потряс, чтобы прийти в себя.

— Папа, он еще мал. Что ты себе позволяешь! А что вы себе позволили, графиня…, — в этот момент меня перестало волновать, что студенты набросились на нее сами.

Аделаида стояла за спиной отца. Немного схуднувшая и порядком помолодевшая. И разносила запах имбирного пирога. Со старым сундуком покончено? Да у нас метаморфозы. Я наконец определилась с мнением насчет этой женщиной. Ее внимательный, цепкий взгляд мне неприятен.

Маркус лишь вздохнул и похлопал меня по плечу, от чего папа заметно скривился.