Мысли быстрого реагирования - Сергей Кара-Мурза

Нужны новая программа, новое строительство целого, создание новых стыковочных узлов, производство материалов для связей нового типа, новый язык, новые формы и символы единства. Значит, нужен и новый уровень разнообразия интеграционных связей.

И первым делом необходимо менять представления обо всех сущностях, которые надо собрать в систему. Эти представления устарели, что и было важным фактором ослабления связности СССР. Во-вторых, надо менять весь дискурс. Выросли новые поколения, и взывать к их чувству «общей исторической судьбы» — только злить их. Еще во время перестройки Москва стала двигаться под лозунгом «Вернуться в лоно цивилизации!» Какой цивилизации? Было сказано и повторяется до сих пор, что европейской! А разве таджиков и туркмен туда приглашают? А разве они туда хотят? Как такой идеологией интегрировать Евразию?

Беловежское соглашение сбросило многие республики в длительное бедствие — договор об «общей судьбе» был растоптан. Как показывает динамика множества показателей, до 1990 г. все республики развивались как члены одной семьи, а с конца 1991 г. все они стали переживать бедствие по-разному, и за последующие 20 лет пути их очень сильно разошлись.

Схема реинтеграции стала невозможна, а у нас и знания о новом состоянии бывших республик СССР недостаточны. Постсоветские республики разошлись из разрушенной Цивилизационной системы, и теперь их соединение стало намного сложнее. Это — четвертое фундаментальное препятствие.

Даже то направление интеграции, в котором мы как будто дальше всего продвинулись я имею в виду отношения с Беларусью, уже возможно лишь как строительство нового Союза, а не как воссоединение двух союзных республик. Белорусы выработали оригинальный национальный проект, сплотились вокруг него и почти вылезли из кризиса, внеся множество важных творческих изменений в структуры советского типа. Повторить этот проект в РФ сейчас невозможно. Было бы опасно для Беларуси открыться российской экономике, да и для России будут необходимы сохраненные и обновленные там структуры.

Быстрая интеграция России с Украиной тоже чревата рисками. На Украине идет быстрый процесс этногенеза — изменения многих черт народа, можно сказать, его «пересборки». Это процесс плохо изученный, в чем-то даже интимный. У большой части украинцев его сумели загнать в антирусское русло. Если проявить терпение и добрую волю, то почти наверняка этот всплеск антироссийских настроений сникнет, люди спокойно обдумают свои долгосрочные и фундаментальные интересы. А если в момент общего возбуждения лезть к ним и спорить с ними, то смута затянется надолго. Надо делать все то, что полезно для сближения наших народов, и не делать того, что вредно. А желающих навредить немало — и там, и сям, и у нас (достаточно посмотреть телевидение).

Нужен многосторонний разговор и о тех новых формах интеграции, которые вызревают в последнее десятилетие. Очевидно, что сам тип национального государства быстро меняется, у него появляются новые «стыковочные узлы» для взаимодействия поверх национальных границ. Зачем же нам пытаться воспроизвести старые формы в совершенно новых условиях? Эти попытки наталкиваются на сопротивление, недоверие, требуют больших средств. Лучше выявить и изобрести весь перечень возможных форм интеграции и выбирать из него способы, подходящие для каждого конкретного случая. Разнообразие придает устойчивость.

Нужен основательный и хладнокровный («инженерный») анализ реальности постсоветского пространства и его динамики, а не декларации с благими пожеланиями.

ОПЫТ СССР

16.12.2013

Аналитическая деятельность возникла вместе с человеком разумным. Чтобы овладевать природой и создавать мир техники, надо было обдумать прошлые дела (опыт), понять актуальную реальность и ход событий, вообразить (предвидеть) будущее и проектировать его желаемый образ. Уже в глубокой древности это были важные и высоко ценимые функции. Появление государства, а потом империй и цивилизаций, резко расширило и усложнило эти функции, они стали предметом истории и философии. В XVII в., в ходе Научной революции, аналитика обрела характер научной и получила мощные методы (моделирование).

В начале XX в. в России сложились сильные школы аналитики — в Академии наук, в ведомствах, в Госдуме и в партиях. Они вели комплексные программы: анализ производительных сил России (Академия), пятилетние планы развития экономики (Министерство путей сообщения), выбор модели массовой школы (военные), меры против вывоза капитала (разведка). Либералы сотрудничали с лучшими учеными Европы (М. Вебером), левые — с Социнтерном. С 1905 г. очень продвинулись большевики. Они преодолели ограничения и догмы марксизма, как-то освоили идеи неклассической науки («науки становления», неравновесных состояний) и по уровню аналитики стали ведущей партией в Европе.

Это сильно повлияло на исход Гражданской войны. В ее столкновениях удалось нейтрализовать национализм буржуазии окраин, предложить народам новую модель национально-государственного устройства и вновь собрать почти всю территорию в СССР, а народы за 20 лет соединить в советский народ как полиэтническую нацию. Сегодня западные антропологи считают это достижением высшего класса.

После Гражданской войны миллион младших и средних командиров Красной армии пошли в вузы и в госаппарат — стали управленцами с сильным аналитическим мышлением. Удалось не допустить разрыва с Академией наук, генералами Генштаба, полиции и жандармерии, рядом министров царского и Временного правительства. Уже ГОЭЛРО, доктрина НЭПа, модель СССР, интеграция Советов в вертикаль власти, стратегия научного строительства — все это результаты аналитики качественно нового уровня. Атомная программа началась в 1918 г.! Форсированное создание авиации — в 1923-м. Сейчас ту программу представляют проявлением якобы скрытого языческого культа в СССР — такова была массовая поддержка. Это наивные упреки. В 1933 г. состоялся первый пуск ракеты ГИРД-09, а уже в 1940-е над созданием ракетной техники работали 13 НИИ и КБ и 35 заводов.

Создание в 1920-е гг. новаторской профилактической медицины и большие программы на всей территории резко снизили смертность и ликвидировали эпидемии. Средняя ожидаемая продолжительность жизни сразу выросла с 32 лет в 1897 г. (по европейской России) до 44,4 лет в 1926-1927 гг.

В 1920-е сложились и главные системообразующие институты аналитики: межведомственные проблемные комиссии АН СССР, Госплан, Госстандарт, управления спецслужб и вооруженных сил. В 1930-е гг. по мере развертывания научной сети каждый НИИ вел аналитическую работу в зоне своей ответственности (анализ аварий и отказов, прогнозирование). Поскольку информация была государственной собственностью, сложилось национальное сообщество экспертов, из которых для каждой конкретной задачи быстро формировалась рабочая группа нужного состава. Прекрасный урок — дискуссии с оппозицией на пленумах и съездах в 1924-1934 гг. С обеих сторон — ценная аналитика.

Я считаю, что до середины 1950-х гг. аналитики в СССР допустили немного крупномасштабных ошибок — при решении совершенно новых задач. Самая тяжелая — ошибочный выбор модели колхоза по типу кибуца (он считался в мире самой успешной моделью кооператива). Не хватило знаний о культуре своего крестьянства. Но какое быстрое исправление ошибки: 1931-1932 гг. — кризис, приведший к голоду; уже весной 1932 г. запрещено обобществлять скот и предписано помочь колхозникам в обзаведении скотом. К 1935-му кризис был преодолен и началось быстрое развитие.

Но это — история. Для нас важнее фатальный кризис советской аналитики, нараставший с середины 1950-х гг. — вплоть до краха СССР в 1991 г. Можно предположить, что в 1930-е собраться населению СССР в разновидность военного отряда («тоталитаризм») было понятнее и проще, чем провести демобилизацию этого отряда в 1950-е гг.

Радость Победы и иллюзия безопасности и растущего благоденствия при смене поколений создали новую, необычную ситуацию, для контроля над которой не было ни знаний, ни опыта. XX съезд стал срывом, который и сегодня непросто объяснить. Он не просто нанес удар по государству и массовому сознанию, он разрушил всю систему аналитики общественных процессов. Эксперты в технических сферах по инерции продолжали работать вплоть до 1991 г., а обществоведение так и не поднялось. После отставки Хрущева нараставший мировоззренческий кризис был подморожен, но научный подход в обществоведении был подавлен идеологией.

Между тем, общество быстро менялось; основа, на которой был поставлен советский строй 1920-1950-х гг. (общинный крестьянский коммунизм), исчерпала свой ресурс в ходе урбанизации. Ее надо было модернизировать, но необходимых для этого знаний и кадров уже не было. Многие из них перетекали к диссидентам. Основные угрозы для СССР вызревали уже в общественном сознании, но аналитиков для этой сферы не было — советологи США знали о нас больше, чем мы сами. Андропов, став генсеком, сказал: «Мы не знаем общества, в котором живем».