Бестия - Рут Ренделл

— Да-да. Но и на нас… э…э… на меня тоже. Дважды в неделю, по утрам. — Похоже, он испытал облегчение от перемены темы. — Поэтому она и оказалась в имении. Матушка ее рекомендовала.

— Понятно.

— Клянусь жизнью и всем, что есть святого, — торжественно проговорил Вирсон, — я не имею к случившемуся никакого отношения.

— Не знаю уж, что для вас святое, мистер Вирсон, — мягко ответил Уэксфорд, — но в данном случае, убежден, оно неуместно. — Сколько же раз ему приходилось слышать подобные клятвы? И почтенные мужи, и отпетые разбойники клянутся без продыху жизнями своих детей, что ума ну никак не приложат, почему их вдруг бес попутал. — Дайте мне знать, где вы будете, хорошо?

Едва ушел Николас Вирсон, как появился Берден.

— Вы же знаете, Редж, я тоже езжу домой этой дорогой. В четверть двенадцатого дом окружала кромешная тьма.

— Ни проблеска, ни света горящей свечи сквозь щель гаражной двери?

— Ведь не на миссис же Вирсон он нацелился, правда? Я к тому, что преступник слишком жесток, чтобы сентиментальничать, погибнет она или нет, и все же она просто жертва случая, а вовсе не намеченная цель.

— Думаю, вы правы.

— Я иду обедать. Хотите присоединиться? Сегодня готовят «тхай» — пирог с почками.

— Послушать вас — ну чистая телереклама.

Выйдя следом за Берденом из конюшен, Уэксфорд встал в небольшую очередь. Отсюда ему была видна только часть дома: высокая стена и несколько окон в восточном крыле. За одним угадывался силуэт Бренды Гаррисон, яростно трущей тряпкой стекло. Уэксфорд протянул тарелку за ломтем пирога с мятым картофелем и почками. Когда он снова взглянул в сторону дома, Бренды уже не было, а на ее месте стояла Дэйзи.

Понятно, не для того, чтобы протирать стекло: девушка вписалась в оконный проем и застыла в нем, опустив руки. Казалось, она пристально вглядывается вдаль, в густые леса, в голубоватую дымку на горизонте, и Уэксфорд подумал, что угадывает в ее глазах невыразимую печаль. В этой крошечной далекой фигурке сквозило такое отчаяние, что он восприняв как должное, когда она закрыла руками лицо и бросилась в глубь дома.

Берден, подняв голову, тоже смотрел в ту сторону. Помолчав с минуту, он подхватил тарелку с экзотического цвета и вида едой, банку коки и приладил сверху пустой стакан. Вернувшись в конюшни, он лаконично заметил:

— За ней охотился, правда?

— За Дэйзи?

— Он с самого начала за ней охотится. И когда подпалил тот шнур, опять же метил в нее, а не в Джойс Вирсон. Он думал, что Дэйзи будет там. Вы говорили, что Вирсоны приезжали сюда во вторник, приглашали поехать с ними, провести у них вечер, поужинать и остаться на ночь.

— Верно, но она отказалась. Держала оборону насмерть.

— Знаю. И знаю, что не поехала. Но преступник-то этого не знал. Он знал другое: Вирсоны ее уговаривали, и знал к тому же, что после обеда они вернулись, чтобы попробовать уговорить ее еще раз. Наверное, что-то его убедило: Дэйзи проведет эту ночь в «Соломенном доме».

— Значит, это не Вирсон? Он-то точно знал, что ее там нет. Вот вы, Майк, постоянно говорите «он». А вы уверены, что должен быть обязательно «он»?

— Ну, это само собой разумеется. Может, и зря.

— Похоже, далеко не все разумеется само собой.

— Биб Мью работала и у Вирсонов, и здесь. Она знала о запасах бензина.

— И подслушивала под дверью, — сказал Уэксфорд. — Могла не расслышать часть того, что говорилось по другую сторону. Вечером одиннадцатого марта она тоже была в имении. Очень многое из… можно это назвать маневрами?., того вечера зависело от ее показаний. Она не большого ума, но, похоже, его хватает, чтобы существовать независимо, да к тому же справляться с двумя работами.

— У нее мужская внешность. Шэрон Фрэзер сказала, что до приезда полиции банк покинули только мужчины, но разве не могла она принять за мужчину Биб Мью?

— Один из этих мужчин стоял в очереди с пачкой зеленых банкнот в руках. После обмена зеленых купюр в нашей стране нет. А где они есть? Исключительно зеленые?

— В Штатах, — ответил Берден.

— Точно. Это были доллары. Мартина убили тринадцатого мая. Тэнни Хогарт, американец, вполне мог иметь при себе доллары, но он приехал сюда лишь в июне. А как насчет Престона Литтлбери? Вайн сказал, что большинство операций он осуществляет в долларах.

— Вы прочитали отчет Бэрри? Литтлбери имеет дело с антиквариатом, который вывозит из Восточной Европы, это верно. Но основной источник его доходов в настоящее время — продажа восточногерманской военной формы. Он не слишком рвался в том признаваться, но Бэрри удалось из него вытянуть. Судя по всему, для подобных сувениров, всех этих касок, ремней, камуфляжных принадлежностей, есть приличный рынок.

— Значит, не оружие?

— Насколько нам известно, нет. К тому же Бэрри доложил, что у Литтлбери нет здесь банковского счета. Никаких рассчетов с тем банком.

— Как и у меня, — быстро вставил Уэксфорд, — но у меня есть эта карточка, «Трэнсенд-кард». Я могу пользоваться любым отделением любого банка, который придет на ум. К тому же тот человек, из очереди, просто хотел обменять свои деньги на фунты, так?

— Никогда не видел этого Литтлбери, но по тому, что я о нем слышал, он не из тех, кто подбирает револьверы и делает с ними ноги. Вот что я вам скажу, Редж: в очереди был Энди Гриффин. С долларами, которые заплатил ему Литтлбери.

— Но почему он их не обменял? Почему мы нашли деньги в доме его родителей?

— Потому что он не дождался своей очереди. Сначала появились Хокинг с Бишопом, потом убили Мартина. Энди подобрал оружие и скрылся. Взял, чтоб его продать, и так и сделал. А потом стал шантажировать покупателя: мол, тот владеет оружием, замешанным в преступлении. Доллары он так и не поменял. Взял их домой и спрятал в комод. Потому что боялся… Что-то вроде суеверного страха, что его выследят с ними после случившегося. Со временем он, может, и поменял бы их, но не сразу. Да и за револьвер он получил куда больше, чем пятьдесят фунтов.

— Думаю, что вы правы, — медленно согласился Уэксфорд.

Дружелюбный, гостеприимный жест, который мог означать попытку помириться с Николасом Вирсоном. Похоже, Дэйзи сделала шаг, но получила отказ. На том же основании, как и давний отказ Вирсона переночевать в «Тэнкред-хаусе»?

Правда, теперь все обстояло совершенно иначе. Молодому человеку некуда было податься. И все же на небосклоне Дэйзи его звезда закатилась — неважно, что когда-то сияла так ярко, отражаясь в изумленном и обожающем взгляде. Его сместил Тэнни Хоггарт. «Твой взор ему сияет светлей, чем звезды…»[24]

В ее возрасте это нормально. Ей восемнадцать лет. Но произошла трагедия, у Николаса сгорел дом, погибла мать. Дэйзи должна была проявить радушие, но ее предложение, просто из-за существования Тэнни Хогарта, было отвергнуто.

Николас Вирсон, пока не найдет себе постоянного жилья, поселился в «Оливе и голубе». Там, в баре, Уэксфорд его и обнаружил. Из каких сундуков извлек он этот черный костюм, в который был одет, Уэксфорд понятия не имел. Вид у Николаса был унылый и одинокий, да и выглядел он много старше, чем при их первой встрече в больнице: печальный, потерявший надежду человек. Когда Уэксфорд подошел к нему, он закуривал сигарету и тут же принялся оправдываться:

— Я бросил восемь месяцев назад. Мы с матушкой как раз проводили отпуск на Корфу. Хорошее было время: ни стрессов, ни волнений. Вот ведь забавно: тогда я сказал, что ничто не заставит меня закурить снова. Но я же не мог предвидеть, что произойдет. Сегодня я уже выкурил двадцать штук.

— Мне бы хотелось еще раз поговорить с вами о вечере во вторник, мистер Вирсон.

— О Господи, это необходимо?

— Я не стану мучить вас расспросами, расскажу кое-что сам. Вы должны будете либо подтвердить мой рассказ, либо отрицать его. Думаю, отрицать вы не станете. Вы были в Тэнкред-хаусе.

В печальных голубых глазах молодого человека вспыхнули огоньки. Вирсон сделал глубокую затяжку курильщика, в самокрутке которого — табачок покрепче обычного. Немного помявшись, он вновь выдавил из себя одну из классических фраз, характерных для тех слоев общества, которые он отвергал как криминальные:

— А если и был?

Что ж, уже хорошо, что не другую: «Допустим».

— Вы не только не разъезжали по округе — вы прямехонько отправились туда. Дом был пуст. Дэйзи не было, как не было и полицейских. Но вы это предвидели, знали, что вас там ожидает. Где вы припарковали автомобиль, сказать не берусь. Но укромных уголков там достаточно: спрятать машину так, чтобы ее не заметили те, кто подъезжает к дому по главной дороге или по объездному пути, — задача несложная. Вы подождали немного. Должно быть, было холодно и скучно, но вы не отступали. Не знаю, когда они появились, Дэйзи и молодой Хогарт, не знаю откуда. Приехали ли в его фургончике или в ее автомашине — одной из многих. Но они наконец появились, и вы их увидели.