Малыш - Жюль Верн

Как жаль, что Боба не было с ним! Какую радость испытал бы этот «и Кo», если бы плыл теперь на настоящем корабле, а не воображал себя путешествующим на «Вулкане», стоявшем неподвижно в Корке или Дублине. Если бы Малыш мог предвидеть, что он вернется морем, то он обязательно взял бы с собой Боба, заветная мечта которого была бы тогда осуществлена. Как хороши эти берега, продолжающиеся до Антримского графства, с их белыми стенами и глубокими пещерами, способными вместить все образы галльской мифологии! Там высятся, точно большие трубы, дым которых изображается брызгами морской пены, скалистые утесы, так напоминающие стены крепости, что испанцы непобедимой Армады стреляли в них из пушек. Там же расстилается Гигантское Шоссе, состоящее из вертикальных колонн, чудовищных базальтовых свай, которые при ударах волн издают громкий металлический звон. Все это было удивительно красиво. Но «Дорис», опасаясь подходить очень близко к берегу, быстро подвигалась, оставив вскоре на северо-востоке Кантир, прошла между Ферским мысом и Ратлинским островом, чтобы войти в Северный канал.

Северо-западный ветер продержался до полудня. Малыш проводил все время на палубе. Он там завтракал, хотел там же обедать и решил не уходить до тех пор, пока холод и ночь не заставят его спуститься в каюту капитана. Положительно, первое морское путешествие могло оставить по себе лишь лучшие воспоминания, и он уже думал о том, с какой гордостью войдет на «Дорис» в Дублинский порт. Конечно, Грип и Сисси, Боб и Кет придут встречать его.

Около пяти часов вечера на востоке показались густые облака. Небо приняло тревожный вид. Большие, темные тучи, подгоняемые ветром, подвигались с огромной скоростью.

На лбу Джона Клера, внимательно рассмотревшего горизонт, появилась озабоченная складка.

— В чем дело, капитан? — спросил Малыш, удивленный тревогой, выразившейся на лицах капитана и матросов.

— Это мне не нравится! — ответил капитан, поворачиваясь к западу.

Действительно, ветер стал затихать. Ослабевшие паруса начали биться о мачту. Вскоре «Дорис» подверглась сильной боковой качке, и управлять ею стало затруднительно.

Однако Малыш не страдал от боковой качки, особенно чувствительной в спокойных морях, и не соглашался сойти в каюту капитана, несмотря на настояния последнего. Шквал налетал все чаще, все сильнее вздымая воду. Горизонт был уже на две трети покрыт темными, густыми тучами, казавшимися еще чернее от бросаемых на них последних лучей заходящего солнца.

Капитан принял все требуемые обстоятельствами предосторожности. Ни одному моряку, конечно, не безызвестно, что во время равноденствия бури разражаются со страшной стой, особенно в северных странах. И действительно, не успела наступить ночь, как на «Дорис» налетел шквал страшнейшей силы. С заходом солнца небо стало совсем черным. Среди громкого свиста, раздававшегося в воздухе, перепуганные чайки спасались, улетая стремительно к берегу. Вдруг всю шхуну охватило страшное сотрясение от киля до верхушки мачт. Море, как говорят, «наступало с трех сторон», так как вздымавшиеся гребни волн, сталкиваясь между собой под влиянием шквала, одновременно с трех сторон ударялись в «Дорис», покрывая шхуну пеной. Рулевому пришлось привязать себя веревкой, а матросы укрылись вдоль бортов.

— Сойдите вниз! — сказал капитан Малышу.

— Позвольте мне остаться, капитан…

— Нет, нет, сойдите, иначе вас унесет в море!

Малыш послушался и спустился в каюту, очень встревоженный не столько за себя, сколько за свой товар. Все его состояние находилось теперь во власти моря!.. Все, что он собирался сделать хорошего, могло быть уничтожено навсегда!..

Дело принимало серьезный оборот. К несчастью, около часу ночи малый стаксель и форт-стенги-стаксель были унесены в море. Через час рухнул и рангоут. «Дорис» разом легла на штирборт, и так как груз в это время перевалился на одну сторону, то она не могла более подняться, рискуя быть затопленной.

Малыш, ударившийся во время падения о стенку каюты, с трудом поднялся на ноги.

В эту минуту в момент затишья до него донеслись крики и шум на палубе. Неужели судно было разбито натиском бури?

Нет! Но Джон Клер, видя невозможность поднять «Дорис» и боясь, что она пойдет ко дну, делал приготовления к спасению. Шлюпка была уже спущена, и нельзя было терять ни одной минуты. Малыш понял это, когда услыхал, что его громко зовут.

Покинуть шхуну и весь груз, находившийся в трюме! Нет… этого он не в состоянии сделать! Он знал морской закон, по которому покинутое судно принадлежало тому, что первым взойдет на него… Английский закон тоже объявляет судно, найденное в море без экипажа, собственностью его спасителя…

Крики усиливались. Капитан продолжал звать Малыша, который услыхал его шаги на лестнице…

Но Малыша уже не было в каюте. Не отдавая себе отчета в своих поступках, но твердо решив не покидать судна, он пробрался в трюм через отверстие, образовавшееся от сильного удара свалившегося ящика.

— Где же он? — продолжал кричать испуганный капитан.

— Мы тонем, тонем!..

Крик этот был вызван новым налетевшим шквалом, от которого «Дорис» накренилась еще более, и можно было опасаться, что она совсем перевернется.

Медлить более не было возможности. Если Малыша нигде нельзя было найти, значит он, оставаясь на палубе, был сброшен в море.

Капитан и матросы поспешно сели в шлюпку, которая сейчас же отчалила от «Дорис». Как ни трудно было бороться с бушевавшим морем, все же это была единственная надежда на спасение…

«Дорис» осталась без капитана, без экипажа… но все же это не было покинутое судно, так как Малыш находился на нем.

Малыш был один, совсем один, рискуя ежеминутно погибнуть в волнах… Но он не терял надежды. Его поддерживало какое-то тайное предчувствие. Он поднялся снова на палубу, стараясь лишь укрыться от напора волн. Какие мысли осаждали его! Он, может быть, в последний раз думал обо всех, кого так любил в жизни. И Малыш вознес горячие молитвы об их общем спасении…

Шхуна более не погружалась в воду, и пока опасаться было нечего, так как не было ни одной пробоины и вода в трюме не показывалась. Если бы на нее набрело какое-нибудь судно, и спасители объявили бы себя ее собственниками, Малыш сумел бы отстоять груз, сохранившийся в полной исправности.

Ночь миновала, и буря начала стихать при первых лучах солнца; только море продолжало еще волноваться.

Малыш стал всматриваться в даль, но нигде не было видно ни малейших признаков земли. Очевидно, «Дорис», гонимая бурей, вышла из Северного канала и находилась теперь в открытом Ирландском море…