Отряд "Омега" - Кирилл Якимец

— Погрузились.

— Пора электричество тянуть. На катере кабель есть?

— Найдем. Что ж, прощай, небо всмятку.

Мин-хан посмотрел на небо и испуганно охнул. Василий проследил за его взглядом. Среди сумасшедших лун медленно двигался темный продолговатый предмет. У Василия по коже пробежали мурашки.

— Восьмирукий!.. Хаф! Резеда, Татьяна, Гуля! Быстро сюда!

— Кабель-то не успеем протянуть, — тихо сказал Мин-хан, — и как этот упырь нас выследил?

Василий подошел к Ольге, заглянул ей в глаза.

— Хватит дуться. Хоть перед смертью-то…

Ольга села.

— Ты лучше придумай чего-нибудь, янычар.

— Я уже придумал. Только это может не сработать.

К аппарату подбежали девушки, таща под руки Хафизуллу.

— В чем дело?

Василий молча указал на небо, помеченное темной зловещей черточкой. Девушки затаили дыхание, Хафизулла сжал губы. Василий повернулся к Мин-хану:

— Дай фонарик.

— Сейчас…

Мин-хан полез в рукава, потом стал шарить по карманам.

— А где…

— Фонарик! — Василий стукнул кулаком себе в ладонь, — сейчас же!!!

— Вот, — Татьяна протянула ему фонарик.

Василий, ударив фонариком по краю кушетки, разбил стеклышко, вырвал лампочку. Вытянул проводки. Как там Георгий подключал? Жаль, его нет… Тьфу, вот же обрывок кабеля, и думать не надо!

Василий подсоединил проводки к концам кабеля.

Ничего не произошло.

— А фонарик-то работал? Дуры!!!

Руки начали нервно дрожать. Василий выглянул в дверной проем. Ось Колаксая разворачивалась носом в сторону ледяной планеты. Сейчас последует залп…

И вдруг пришло спокойствие. Руки перестали дрожать. Василий хотел потребовать другой фонарик, но вспомнил, что у него в кармане шаровар лежит собственный. Он достал свой фонарик, проверил — горит. Отвинтил переднюю часть. Аккуратно вытащил лампочку, отсоединил проводки. Проверил, крепко ли установлена улитка. Приложил проводки к концам кабеля.

Опять ничего не произошло. Но руки больше не дрожали. Василий поменял полярность проводков.

Золотой свет, шедший от улитки, слегка потускнел, послышалось шипение. Дверь начала закрываться. Василий в последний момент отметил про себя, что корабль Восьмирукого закончил маневр.

И тут небо за окнами пропало. На его месте был розовый туман.

Василий сидел, зажав проводки в руках.

— Ну, — нарушил тишину Мин-хан, — долго мы так?

— Не знаю, — ответил Василий, — я даже не знаю, куда мы движемся.

— Тогда отпускай.

И Василий отпустил проводки.

Улитка засветилась сильнее — и сразу померкла в солнечных лучах. Прямо в окно светило яркое желтое солнце.

Дверь с шипением отошла в сторону. И внутрь хлынула вода.

Глава 1

Из воды торчали только хищные кончики металлических рогов. Татьяна и Резеда уцепились за один рог, Гюльчачай и Пурдзан — за другой. Хафизулла, Мин-хан, Василий и Ольга бултыхались рядышком. Их ноги уже не доставали до гладкой верхушки "шлема Искандера".

— Пур, ты что, плавать не умеешь?

— А где бы я научился, курпан-баши? В ручье Карджала, что ли?

Василий тоже был неважным пловцом. Тем более, ему мешала золотая улитка, которую он бережно прижимал к груди.

— Хорошо, вода теплая, эмир.

Хафизулла нырнул, проплыл под Ольгой и вынырнул с другой стороны.

— Хаф, не резвись, помоги лучше Пурдзану.

Рога окончательно ушли под воду. Девушки, отпустив спасительные рыбьи рожи, напряженно перебирали руками по-собачьи. Пурдзан поднял тучу брызг, потом, ухватившись за плечо Хафизуллы, успокоился.

— Курпан-баши, куда плывем?

— К берегу. Вон, на горизонте, видишь?

Вдали горизонт чуть изгибался, дрожал легкой неровностью, намекая на берег. Но хватит ли сил? И что там ждет?

Мрачные мысли переваливались в усталой голове Василия, мешаясь с надоедливым стрекотом мотора…

Мотора?

— Эй! Кто-то…

— Да! Катер! — подтвердила Ольга.

Все принялись кричать и размахивать руками. Пурдзан снова поднял фонтан брызг и чуть не утонул.

Стрекот мотора становился громче, перерастая в монотонное рычание. Это был мощный катер на подводных крыльях. Василий его увидел — длинный белый корпус, нелепые надстройки, красный флаг с полумесяцем и звездой. Полумесяц — значит, здесь существует какой-то вариант ислама. Можно договориться.

Василий закричал громче. Рык мотора стал ниже и тише, катер подходил, сбавляя скорость. Вот его белый крашеный бок уже под самым носом. Вот чьи-то руки тянут за одежду вверх…

Матросы переговаривались по-турецки, пересыпая речь греческими словами. И вдруг ахнули. Затараторили так быстро, что Василий перестал их понимать.

На гладкую досщатую палубу через низкий бортик свалился Пурдзан. Постучал копытами, потряс бородой, отфыркиваясь. Огляделся.

— Спасибо, братцы. Сатиры же плавать не умеют, всем известно. Я бы сейчас как вниз копытами — фьить!

Пурдзан резко махнул рукой сверху вниз и щелкнул пальцами.

— А вы бы потом за мои рога дном задевали… Эй! Я что? — Пурдзан удивленно оглядел себя, пожал плечами, — да нет, я, вроде, в штанах…

Но матросы жались к бортикам и в ужасе пялились на Пурдзана. Теперь Василий, отдышавшись, смог их рассмотреть. Обычные мужики. Небритые. В узких шароварах из синего хлопка и в клетчатых сорочках. Похоже одеваются северные германцы. Но, судя по жаре, до Турции Гогенштауфена отсюда далековато. Да и существует ли в этом мире Турция Гогенштауфена? Судя по их реакции на Пурдзана, в этом мире даже сатиров нет.

Матросы хрипло перешептывались. Василий уловил слово «шайтан» и испугался, что матросы сейчас наберутся смелости и ринутся защищать веру — от Пурдзана. Василий, кряхтя, поднялся на ноги, положил Пурдзану руку на плечо и обратился к матросам:

— Почтеннейшие, мой друг прибыл издалека…

Но Пурдзан все испортил. Он расставил ноги, заложил руки за спину. Его крупные мускулы под волосатой шкурой напряглись. Глаза превратились в щелочки.

— Ребята, все приапские сатиры — правоверные. Мы не любим, когда при нас упоминают шайтана. И совсем не любим, когда кого-то из нас…

Василия очень пугал вид раздувшихся мускулов Пурдзана. И не только возможностью предстоящей драки. Что-то еще было в этих мускулах неприятное. Даже ужасное.

И тут Василий понял.

— Пур… А где твоя жилетка? С улитками…

Пурдзан задумался. И сник.

— Я ее клал на сундуки.

— А сундуки?

— Там. Утонули.

Хафизулла почесал затылок. Ольга, широко раскрыв глаза, приложила ладонь ко рту. Три девушки тоже помрачнели. Только Мин-хан не понимал по-турецки, и поэтому был целиком занят тем, что отжимал свой длинный плащ. Шляпу он потерял.