Обязан выжить - Николай Дмитриев

— Узнала? — вскинулся дядя Викентий. — Где он живет?

— Домик у него собственный, как на Левандовку ехать.

— Хорошо! Начнем с него… — и, словно стряхивая с себя морок, дядя Викентий осторожно высвободился из объятий Терезы, встал и, оставив подругу в кресле, начал размеренно ходить по комнате.

Сумерки начинали сгущаться, когда «опель» с Виктором за рулем и сидящим рядом дядей Викентием проехал с включенными фарами путаными улочками предместья и остановился неподалеку от неприметного особнячка.

— Мне с тобой? — Виктор повернул ключ, и урчание мотора прекратилось.

— Да, — секунду или две дядя Викентий раздумывал и решил: — Машину здесь оставим.

Стараясь не привлекать внимания, прячась на темной стороне улицы, они прокрались во двор, и уже возле самых дверей дома дядя Викентий придержал племянника.

— Подожди, Витя… Тебе, пожалуй, лучше тут ос таться. Присмотреть. Ну а я в дом сам зайду, а ты, в случае чего, подстрахуешь…

Дядя Викентий еще раз прислушался и осторожно, с перерывами, постучал три раза. Через пару минут из-за двери послышалось:

— Кто то?

— Я перепрошую, пан Силевич тут мешкае? — тихо спросил по-украински дядя Викентий.

— На що вин вам?

— Терминова справа, — в голосе дяди Викентия зазвучали металлические нотки.

— Зараз… — поочередно громыхнули запоры, узкая полоска света упала на крыльцо, и кто-то, оставаясь внутри, пригласил: — Заходьте…

Оказавшись в комнате, дядя Викентий первым делом попробовал определить, есть ли в доме еще кто-нибудь, однако хозяин, не дав ему оглядеться, весьма невежливо пробурчал:

— Ну, то яка справа в пана?

— Справа? — дядя Викентий старался выгадать время и потому заговорил только после довольно длительного молчания: — Ну, якщо пан Силевич це вы, то справа дуже проста…

— Я пан Силевич, — грубо оборвал дядю Викентия хозяин. — Що дали?

— А дали ось… — дядя Викентий достал из кармана фотографию Эли и показал Силевичу. — Ваша работа?

— Не помню… — хозяин только скользнул взглядом по снимку и демонстративно спрятал руки за спину.

— Розумию, розумию, столько заказов… — дядя Викентий усмехнулся. — Однак, якщо, скажем, у меня сто доляров, то це, може, кое-что…

— Що ж, подывытысь можно… — хозяин, наклонив голову, как петух, напряженно приглядывался к дяде Викентию. — Але що саме интересует пана? Модель или?..

— Ну зачем мне модель? — откровенно рассмеялся дядя Викентий. — Нет, пан Силевич, я даю сто доляров за негатив с добавкой за каждый снимок.

— Ну що ж… Подывытысь можна…

Хозяин не спеша отошел в дальний угол, наклонился к шкафу и вдруг, резко отскочив в сторону, наставил на дядю Викентия неизвестно откуда взявшийся ППШ.

— Руки вверх, добродию!

— Не понимаю… — начал было дядя Викентий, но черная точка дула смотрела с такой зловещей ясностью, что он безропотно поднял руки.

— Вот так оно лучше! — хозяин слегка повел дулом автомата. — А теперь до дверей, помалу…

Дядя Викентий молча пожал плечами, повернулся и уже на выходе неожиданно громко забубнил, словно жалуясь, что все вышло плохо.

— Не понимаю, зачем наставлять автомат, когда я к вам с деловой пропозицией, еще хорошо, ствол в спину не тычете, но я перепрошую…

— Замовкни!..

Странное бульканье оборвало фразу на полуслове, и, резко оглянувшись, дядя Викентий едва успел подхватить тело хозяина, которое падало на него. Выпавший из рук Силевича автомат с металлическим лязгом свалился на ступеньки, и одновременно из темноты возник Виктор.

— Как я его?

— Нормально! — дядя Викентий перехватил тяжелеющее тело поудобнее и приказал: — Автомат возьми…

В освещенной комнате, куда дядя Викентий с трудом затащил фотографа, Виктор склонился над телом, пощупал пульс и спокойно сказал:

— Похоже, гаплык мужику…

— Ну и черт с ним! — махнул рукой дядя Викентий. — Если бы не ты, мне б самому гаплык…

— Да, чего-то везет нам в последнее время, — Виктор сочно выматерился и спросил: — Что делать-то будем?

— Вход постереги, Витя. Мне тут найти кое-что надо…

Дядя Викентий осмотрел комнату и, убедившись, что ничего интересного здесь нет, пошел искать дальше. Фотолаборатория оказалась в дальнем конце дома, за кухней. Дядя Викентий щелкнул выключателем, и сразу ему в глаза бросилась увеличенная фотография Эли, висевшая на стене. Дядя Викентий в ярости рванул художественное паспарту, и тут с легким шорохом на пол соскользнул черный пакет, лежавший за снимком.

Дядя Викентий поднял находку и удовлетворенно хмыкнул. Именно в этом пакете хранились и негатив, и остальные фотографии. Никак не рассчитывавший на такую удачу, дядя Викентий хотел было выйти из лаборатории, но что-то подсознательно толкнуло его, и он, заглянув в раскрытый саквояж, стоявший на столе, даже присвистнул. К его удивлению, там лежали чистые бланки советских паспортов и десятка полтора свежеотпечатанных фотографий размером три на четыре.

Дядя Викентий аккуратно закрыл саквояж, отставил его в сторону и, быстро разорвав на мелкие клочки найденные фото, сложил в умывальнике кучу обрывков. Потом чиркнул спичкой, прямо в руках спалил ненавистный негатив и его остатком зажег порванные снимки. Дождавшись, пока пламя, оставив после себя струйку дыма и пепел, погасло, дядя Викентий подхватил саквояж и выскочил из лаборатории.

Виктор, который караулил возле полуоткрытых дверей, услыхав шаги дяди Викентия, оглянулся.

— Ну что, порядок?

— В основном… Теперь концы прятать будем.

— Как?

— Беги к «опелю». У тебя там вроде бензин в багажнике был.

— Есть, — подтвердил Виктор. — Две канистры. Полные. На всякий случай.

— Отлично! Обе сюда тащи.

— Понял, — Виктор кивнул и, спрыгнув с крыльца, помчался к машине.

А дядя Викентий наклонился над телом Силевича и, напрягшись, поволок его ближе к окну. Взвалив тело на подоконник, дядя Викентий подхватил ППШ и распущенным галстуком Силевича примотал автомат к руке убитого так, чтоб пальцы держали нажатым спус ковой крючок.

Отступив на шаг, дядя Викентий оценил работу, а потом сорвал шнурок, служивший для подтягивания шторы. Один его конец дядя Викентий привязал к затвору автомата, а второй, протянувши шнурок поперек комнаты и оттянув рукоятку в боевое положение, крепко привязал к ножке стола.

В этот момент в дверях послышалось громыхание, и дядя Викентий поспешно предостерег ввалившегося в комнату Виктора.

— Осторожней!

Дядя Викентий взял одну канистру и пошел с ней в лабораторию, разливая по дороге бензин. Через минуту в помещении, насквозь пропитанном резким запахом, нечем было дышать, и Виктор, зажимая нос пальцами и приглядевшись к автоспуску для ППШ, одобрительно заметил: