Литература. 11 класс. Часть 1 - Коллектив авторов

Автор не стремится насытить текст обобщениями. Часто он даже снимает их в окончательном варианте текста. Так, переговоры Деникина и Краснова предваряются в черновом варианте романа таким описанием: «Дон в перекрестном огне восстаний. А по истерзанному телу России, как при злокачественном ожоге, волдырями пухли автономные республики. Кишела эшелонная война, понемногу образовывались фронты. Страну наводняли иноземцы. Центрально-промышленный район, щетинясь, слал на борьбу с контрреволюционными окраинами цвет рабочего класса. Щедро на одичалых полях цедилась кровь… Прогорклый от пороха, соленый от крови, затопленный полой водой Гражданской войны бессмертный 1918 год» (Черновики «Тихого Дона»). Эта четкая характеристика решительна и категорична. Но она не удовлетворила автора. И он снимает обобщение, оставляя описание конкретных событий.

«Тихий Дон» – роман о судьбе народа и о тех бедах и лишениях, которые испытало казачество. Суров и честен взгляд автора на эти события. В романе-эпопее обличены все отрицательные стороны войны и очевидно отношение автора к тому, что обозначает слово война. И все-таки этот роман-эпопею нельзя рассматривать как антивоенный роман: война – это, прежде всего, часть той жизни, которую прожили народы, живущие рядом с Доном, за десять лет XX века.

В романе-эпопее история живет в хронике событий, в сплетении человеческих судеб, в неизбежной и неразрывной связи с природой, которая не раз является перед читателем как спутница и символ того, что происходит в мире людей.

Уже в первых частях романа более ста пятидесяти героев. Кто эти герои? На читательской конференции в Ростове-на-Дону Шолохов говорил: «Не ищите вокруг себя точно таких же людей, – с теми же именами и фамилиями, – каких вы встречаете в моих книгах. Мои герои – это типичные люди, это – несколько черт, собранных в единый образ». Исследователи насчитали на страницах романа-эпопеи более 800 человек, но в центре событий всего несколько семей – Мелеховы, Астаховы, Коршуновы, Кошевые, Листницкие.

Даже самый невнимательный читатель не может не заметить этих героев. Каждый из них нарисован так живо, что часто воспринимается на бытовом уровне, как один из хорошо знакомых людей. При всем не только читательском, но и житейском интересе к каждому из них, мы невольно концентрируем свое внимание на Григории и Аксинье. Сила характеров, трагизм судеб, решительность поступков волнуют читателя и заставляют пристально следить за каждым их шагом.

Роман-эпопея «Тихий Дон» охватывает жизнь людей в годы войны и в мире. Среди 800 участников событий есть и подлинные исторические личности, которые сыграли реальную роль в эти годы, и множество персонажей, созданных фантазией художника. Но все они в этом повествовании обрели равенство, как персонажи романа-эпопеи.

В первой книге Григорий – девятнадцатилетний юноша, живой, темпераментный, необузданный. Он пока еще весь внутри системы привычных взглядов и отношений. Не он сам, а отец замечает в нем ту опасную необузданность, которую смолоду знал и за собой. Правы исследователи творчества Шолохова, когда утверждают, что в любом его герое осуществляется глубокий художественный синтез народного бытия и внутренней жизни личности. Этот синтез особенно убедителен в судьбе Григория. Вот герой в начале романа: «На сердце у Григория сладостная пустота. Хорошо и бездумно». Сближение с Аксиньей только поддерживает привычное ощущение радости бытия, а когда Степан должен вернуться из лагерей, их диалог с Аксиньей прекрасно передает легкость его отношения к тому, что произошло:

«– Что я, Гриша, буду делать?

– Я почем знаю…

– Придет муж, небось, бросишь меня? Побоишься?

– Мне что его бояться, ты – жена, ты и боись».

А затем (по собственному почину!) говорит: «Надумал я, давай с тобой прикончим… эту историю. А?» Пока Григорий такой же, как все.

Однако в этом еще не сложившемся и на первый взгляд обычном характере уже заметно что-то, что отличает его от остальных. Напомним: на скачках за джигитовку Григорий «снял» первый приз. В упоминании о нем не раз звучит слово работящий. И это не попутное замечание автора, не декларация. Если можно считать книги Шолохова своеобразной энциклопедией казачьего труда, то именно Григорий подходит под определение «настоящий труженик». Так, будущему тестю он нравился «за казацкую удаль, за любовь к хозяйству и к работе». При этом он очень решительный и независимый человек. Мы видим, как просыпается в нем чувство собственного достоинства. Он не дает отцу себя бить, он защищает Аксинью, когда Степан ее избивает, хотя, казалось бы, далек от возврата к прошлому в их личных отношениях…

Итак, в начале романа перед нами сильный, независимый, но выросший в конкретных условиях и вполне приспособившийся к ним человек. Нельзя не заметить и жестокость, и грубость Григория, которые прорываются в его речах и поступках.

От традиций идет и то хорошее, что нас сразу же привлекает, и то, что мы не можем не осудить. Ложные устои казачьей исключительности, патриархальность и даже дикость некоторых обычаев – тоже в том «замесе» народных нравов, о которых повествует Шолохов. Григория женят и нельзя сказать, что насильно: он сам не видит в этом ничего плохого. Но подспудно в нем зреет бунт против того, что чужие решения определяют его судьбу.

Первая вспышка бунта Григория против традиций – уход в Ягодное в батраки к Листницким. Мы видим – герой впервые решился и осуществил самостоятельный выбор. Может быть, этот бунт и усилил чувство, которое он уже осознал, – привязанность к Аксинье.

В Ягодном мы видим не юношу «с беспечным складом постоянно улыбающихся губ». Меняется общий облик и манера поведения. И это не потому, что непривычная работа сложна: Григорий привык к тяжелому крестьянскому труду, и его даже раздражают те «малые нагрузки», которые он имеет, работая в имении, и еще более та дистанция в общении с хозяевами, которую он постоянно ощущает. Именно в эту пору становится очевидным антагонизм Григория Мелехова и Евгения Листницкого.

Но вот в жизнь Донского края пришла война. «Станицы, хутора на Дону обезлюдели, будто на покос, на страду вышла вся Донщина».

Хотя казак прежде всего воин, именно поэтому он ценит мир: знает цену войне. Самое страшное испытание для гуманизма – испытание войной, и это ощущает Григорий. Пройдя закалку в боях, сталкиваясь постоянно со смертью, он не в шутку говорит: «Мне зараз думается, ежели человека мне укусить – он бешеный сделается…» И это говорит тот самый Григорий, который вынес из огня раненого офицера и «спас, подчиняясь сердцу», Степана.

Вот характеристика, которую дает ему автор: «Крепко берег Григорий казачью честь, ловил случай выказать беззаветную храбрость, рисковал, сумасбродничал, ходил переодетым в тыл к австрийцам, снимал без крови заставы, джигитовал казак и чувствовал, что ушла безвозвратно та боль по человеку, которая давила его в первые дни войны. Огрубело сердце, зачерствело, будто солончак в засуху, и как солончак не впитывает воду, так и сердце Григория не впитывало жалости. С холодным презрением играл он чужой и своей жизнью; оттого прослыл храбрым – четыре Георгиевских креста и четыре медали выслужил… знал Григорий, какой ценой заплатил за полный бант крестов и производства».

Самые трудные испытания приходят к герою в огне Гражданской войны. Григорий стремителен и жесток в бою. В гневе и запале убивает он пленных красноармейцев. Как объяснить то, что произошло «в одном бою под Климовкой»? Нам понятен этот нервный срыв. Но на другой день после него он передает командование дивизией одному из своих полковых командиров, и подчиненные без звука принимают его решение. А он еще не «остыл» и, вернувшись в Вешенскую, выпускает из тюрьмы всех заключенных в ней – членов семей «красных» казаков.

Жестокое и безнадежное восстание продолжается. Однако Григорий, вновь взяв на себя все тяготы руководства повстанческой дивизией, не верит в его победу. Он словно исповедуется перед Натальей: «Неправильный у жизни ход, и, может, и я в этом виноватый…» Вернувшись в строй, «изо дня в день, как лошадь, влачащая молотильный каток по гуменному посаду, ходил он в думках вокруг все того же вопроса и, наконец, мысленно махнул рукой: «С советской властью нас зараз не помиришь, дюже крови много она нам, а мы ей пустили… Черт с ним! Как кончится, так и ладно будет!»

Он честно, с чувством ответственности исполнял свои обязанности командира – принимал стратегически верные решения: именно дивизия Григория Мелехова переправлялась на левую сторону Дона последней, а ее двенадцать отборных сотен удерживали натиск 33-й кубанской дивизии.

Но вот повстанцы соединяются с частями Белой армии, и сразу же Григорий ощущает, что «все у них на старинку сбивается. Я вот имею офицерский чин с германской войны. Кровью его заслужил! А как попаду в офицерское общество – так вроде из хаты на мороз выйду в одних подштанниках. Таким от них холодом на меня попрет, что аж всей спиной его чую!». В беседе со своим начальником штаба Копыловым он вступает в спор, которому нет конца.