Алиф-невидимка - Дж. Уилсон

— Я говорю о таких вещах, которые имеют большое значение.

Рука в одно мгновение вскочил со своего стула, и тот, повинуясь законам физики, отъехал от него назад по гладкому мраморному полу.

— Ну хорошо, я сдаюсь. Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы брать у тебя уроки философии. Я почему-то решил, что ты еще будешь благодарить меня за то, что я решил поболтать с тобой на профессиональные темы. Мне от тебя, кстати, нужно узнать одну-единственную вещь, и тогда я спокойно уйду. Скажи мне: где в данный момент находится «Альф Яум»? Мои агенты так и не смогли, как ни старались, обнаружить книгу в мечети, там, где мы нашли тебя.

Алиф нахмурился.

— Я не знаю, — честно признался он. — Когда я работал, книга лежала рядом со мной на столе. Я даже не прикасался к ней.

— Даже после того, как отказал компьютер? И ты не стал спасать книгу?

— Я сжег себе подушечки пальцев, боль была страшная. К тому же я не спал двое суток подряд. Я ни о чем важном в тот момент думать просто не мог.

— Если ты пытаешься убедить меня в том, что не стоит повторять твои действия и вновь создавать твой код, ты ведешь себя неправильно. К тому же все бесполезно: мои люди уже трудятся над теми материалами, которые ты оставил после себя за годы работы в Интернете.

— Пожалуйста, мне не жалко. Только все у вас закончится так же, как у меня, — вы все окажетесь по уши в дерьме. Но теперь я не знаю, где находится книга, и мне на это наплевать.

— Как печально! Значит, мне придется продолжить допросы шейха. Правда, я уже не уверен, что он долго протянет. Он ведь уже не молод…

Алиф почувствовал, как кровь отлила у него от лица.

— Значит, шейх Биляль тоже здесь? — прохрипел он.

— Да-да, конечно. Там, чуть подальше по коридору. Странно, что ты до сих пор не слышал его. Он всегда начинает сильно шуметь, когда мы работаем с электрическими разрядами. Наверное, здесь очень толстые стены, намного толще, чем я мог предположить.

Алиф начал дышать быстро и неровно.

— Но он ничего не знает, — тут же сообщил молодой человек. — Я поклянусь. Я готов присягнуть на любом предмете, который вы положите передо мной. Он даже не знает, как меня зовут по-настоящему. Он просто старик, у которого имеется совесть.

— Значит, совесть — это когда старик может позволить себе приютить террориста. Боюсь, что это именно так.

— Но я не террорист. И никогда им не был. Все, что я делаю, — защищаю тех людей, которым нужна свобода, чтобы сказать все то, что они думают на самом деле.

Рука сделал шаг в сторону двери. Его глаза по-прежнему как-то странно смотрелись при свете — два сплошных черных диска, и больше ничего.

— Какая наивность! Чушь это все. Люди больше не рвутся к свободе, даже те, для кого свобода — это что-то вроде религии. Они ее боятся, как боялись богов доисторические люди. Они дрожат и преподносят различные жертвы своим идолам. Людям нужно, чтобы правительство не раскрывало им всех своих секретов и держало их при себе. И при этом они мечтают о том, чтобы рука закона была суровой. Они так напуганы своей собственной властью, что будут голосовать за кого угодно, только чтобы у них эту власть забрали. Посмотри на Америку. Посмотри на страны шариата. Свобода — мертвая философия, Алиф. Мир возвращается в свое естественное состояние, и сильные должны править слабыми. И хотя ты молодой, это ты не в теме пока что, а не я.

Алиф на секунду приложил руку ко лбу. Голова у него буквально раскалывалась.

— Пожалуйста, оставьте шейха в покое, — жалобно заскулил он. — Я скажу все, что ты захочешь. Я могу подтвердить, что ты победил. Мне уже все равно. Только не причиняйте ему боли. Если он умрет, это останется на моей совести. Да и вообще все то, что произошло, — это ведь все из-за меня. Нет, мне этого уже не выдержать.

Рука вытаращил глаза, и от этого безумного взгляда маньяка Алифу стало не по себе.

— О чем ты подумал, — пробормотал он, — когда я сегодня зашел в твою камеру? Какие мысли родились у тебя в голове в тот момент, когда ты увидел меня?

Алифа затрясло.

— Я очень обрадовался тебе, — тут же ответил он. — Я испытал значительное облегчение. Мне очень захотелось, чтобы ты оставался здесь подольше. И мне до сих пор хочется, чтобы эта встреча продолжалась. Мне очень не хочется снова возвращаться в темноту.

Рука выдохнул и закрыл глаза. Мышцы на его лице расслабились.

— Очень хорошо, — кивнул он. — Да. Это очень хорошо. Именно этого я и ждал.

Алиф подумал о том, что именно могло означать всеобъемлющее слово «это». Он представил себе, что может заставить его сделать Рука, и во рту у него стало горько от поднявшейся желчи. А ведь теперь ему придется уступить и не жаловаться. Впрочем, что бы там ни было, оно наверняка окажется лучше, чем снова очутиться в вечной темноте один на один с этой тварью, которая оказалась вовсе не принцессой Фарухуаз, за которую себя выдавала, шлепая своими мягкими лапами вокруг Алифа и все больше суживая свои круги.

Но ничего подобного не произошло. Рука просто повернулся к двери и постучал в нее.

— Я рад, что ты смог откровенно поговорить со мной и рассказать о своих истинных чувствах, — сказал он. Дверь открылась. — Мне как раз и хотелось, чтобы наши отношения закончились вот на такой ноте. Надеюсь, что ты хорошо покушал в последний раз, потому что больше есть тебе уже не придется.

Алиф нервно сглотнул. Рука внимательно посмотрел на него, как будто даже немного сочувствовал парню.

— Прощай, Алиф. Мне даже почему-то кажется, что я теряю друга. Я буду вспоминать тебя всякий раз, отправляясь в спальню вместе с Интисар. Какое странное совпадение — ведь мы с тобой желали одну и ту же женщину. Правда, цели у нас были разные. Это логично, конечно, но все равно очень странно.

Очутившись в полной темноте, Алиф сразу почувствовал сильный голод. Он ходил по камере, одной рукой придерживаясь за стену, чтобы хоть как-то ориентироваться и обходить место туалета, и попытался думать о чем-нибудь отвлеченном. Он начал вспоминать дневной свет и представил себе, как он сидит на подоконнике у себя в комнате в прекрасный весенний день, а его конечности, расположенные на теплом бетонном выступе, постепенно подогреваются. Потом ему вспомнилась Дина в летних нарядах, серых или зеленых, в отличие от привычных черных одеяний. Вот она возвращается с рынка, нагруженная пакетами с фруктами, ее сандалии шлепают ее по пяткам при каждом шаге, пока она проходит через двор. Значит, сегодня суббота. Алиф в смущении припомнил и то, что подобное зрелище раньше наполняло его ужасом, страхом перед этим безысходным ритмом жизни простой женщины. Он старался спрятаться от будней за экраном своего компьютера, скрыться в облаке, в цифровом мире, где обитали в подавляющем большинстве, конечно же, мужчины.