Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно - Чарльз Вильямс

Я положил деньги за завтрак на столик и вышел из ресторана. Теперь нужно зайти в банк.

На счете в Хаустауне у меня осталось около двухсот долларов, которые я не успел забрать перед отъездом сюда. Надо немедленно перевести их — ведь у меня в кармане не больше сорока долларов.

Я прошел почти по всей улице и не встретил ни души. Вдалеке над крышами на фоне дыма взметнулся к небу сноп искр. «Наверное, обвалилась крыша», — подумал я.

В банке было сумрачно и немного прохладнее, чем па улице. В кассовом зале — ни одного служащего. За одним из зарешеченных окошечек лежала пачка денег. «Может быть, кассира свалил с ног апоплексический удар? — подумал я. — Ведь нельзя же оставлять деньги вот так, у всех на виду».

Позади меня раздались шаги, и чей‑то голос произнес:

— Вы не знаете, что горит, мистер Джулиан? Я слышал вой сирен и топот бегущих людей…

Я обернулся. Передо мной стоял старый негр в поношенных штанах, светлом свитере и широкополой шляпе на голове.

На глазах — темные очки. Он был слепой.

— В зале никого нет, папаша, — ответил я ему.

— Но мистер Джулиан всегда должен быть на рабочем месте.

— Во всяком случае, я его не вижу.

— Л вы не знаете, что горит?

— Знаю… Горит ресторан, что напротив ткацкой фабрики.

Он вышел из банка, постукивая перед собой палкой. В тот же момент открылась одна из внутренних дверей, и в зал вошел человек лет шестидесяти. Отрешенный взгляд и высокий лоб делали его похожим на учителя математики.

— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — извинился он и улыбнулся. — Вы знаете, весь город отправился смотреть на пожар.

— Ничего страшного… Я здесь не более минуты. Он сел на свое место у окошечка.

— Чем могу быть вам полезен? — Мне нужно открыть счет.

Я быстро оформил перевод денег из Хаустауна и, задумавшись, побрел на работу. Судя по всему, пожар в городе взбудоражил всех жителей.

Днем я продал одну машину, и мое настроение улучшилось. Глорию Гарнет я видел только один раз, да и то мельком, когда она выходила из конторы проката с какой‑то девицей. Немного позднее мы закрыли контору, и я сел в свою машину, чтобы отправиться домой. Стоял знойный день, и, приехав домой, я сразу же принял душ. Но это мало мне помогло. Натянув на себя одни лишь шорты, я сел у окна и принялся смотреть на задний двор. Солнце уже садилось.

Потом я надел чистую рубашку, брюки и спустился в ресторан. Когда я поел, было всего семь часов. Идти в кино не хотелось, а других развлечений в городке не было. Тогда я решил просто покататься на машине. Помимо своей воли я вскоре очутился на Южном шоссе, по которому мы ехали утром с мисс Гарнет. А вот и река. В свете луны она переливалась словно жидкое серебро. Мне страшно захотелось выкупаться. Я вышел из машины и бросился в воду. Она оказалась холоднее воздуха. Я поплескался несколько минут, вышел и растянулся на песке.

Когда я вернулся домой, было все так же удушающе жарко. В соседней комнате кто‑то громко читал библию. А я все никак не мог забыть Глорию Гарнет и Суттона. И только когда я разделся и уже начал погружаться в дремоту, мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Я подумал, что ограбить банк в этом городе — плевое дело. С этим может справиться даже один человек.

Глава 3

На следующее утро я снова поцапался с Харшоу. Он хотел заставить меня мыть машины, а я послал его ко всем чертям. Пришлось этим делом заняться другому продавцу, мистеру Гулику, пожилому человеку с грустным взглядом.

— Что с вами, Мэдокс? Вы взрываетесь из‑за каждого пустяка, — спросил меня Харшоу.

— Вы меня наняли в качестве продавца, а не мойщика.

— Но поймите же вы, что грязные машины не продашь и не отдашь в прокат. А вы всю черную работу сваливаете на Гулика.

Я ничего не ответил и взбешенный вышел из конторы. Прислонившись к одной из машин, я курил и смотрел,как Гулик занимается мытьем. Наконец я бросил окурок и тоже взял тряпку.

— Можете не мыть, если вам этого не хочется, — сказал Гулик. — Я без труда сделаю это и сам. За работой время бежит незаметнее.

У него были грустные преданные глаза собаки, и, судя по всему, он был слабого здоровья.

— Сколько времени вы уже работаете у Харшоу? — спросил я его.

— Около года.

— С ним, наверное, трудно ладить?

— О, я не сказал бы этого… Правда, как и у всех людей, у него есть неприятные черточки.

— Какие именно?

— Просто он очень нервный. У него язва желудка. Жена его умерла год назад. Есть у него и сын, который… Короче говоря, жизнь его тоже не балует.

Он снова принялся за работу.

Вскоре из конторы вышел Харшоу и, попрощавшись, сел в машину.

— Мне нужно кое–куда съездить, — сказал он Гулику. — Вернусь к двенадцати или к часу.

Нам оставалось вымыть две машины, когда появился молодой негр и стал осматривать имеющиеся авто. Подойдя к одному из них, он несколько раз ударил ногой по покрышке. Потом отступил немного и осмотрел всю машину.

— Идите, — сказал я Гулику. — Я домою один.

В этот момент в ворота въехал «олдсмобил». За рулем сидела женщина. Я быстро подошел к ней.

— Добрый день, мадам. Чем могу быть вам полезен?

— Добрый день, — ответила она, смотря на меня своими голубыми наивными глазами. — Я приехала повидать Джорджа.

— Джорджа?

— Да, мистера Джорджа Харшоу. Я его жена.

— Вот как? А мы… — Я замолчал. Гулик не сказал мне, что мистер Харшоу снова женился, и я на мгновенье растерялся. Наконец я сказал: — Мистер Харшоу поехал по делам. Он обещал вернуться в полдень.

Она выглядела намного моложе его. Видимо, ей не было и тридцати. Одежда четко подчеркивала все ее округлости, а лицо казалось таким же сладострастным, как и ее фигура.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — улыбнулась она. — А вы, вероятно, новый продавец, мистер… э…

— Меня зовут Гарри Мэдокс.

— Да, да, правильно. Джордж мне уже говорил о вас. Но не буду вас больше задерживать.

Она нажала на акселератор, но машина почему‑то не тронулась с места.

— В чем дело? — удивилась она и вопросительно взглянула на меня.

Я перегнулся через борт машины. Ножки у нее были совсем маленькие и стройные. Белые туфельки на очень высоких каблуках. Юбка немножко приподнята.

— Утопите педаль до отказа. Наверное, карбюратор барахлит.

На этот раз мотор заработал. Она одарила меня улыбкой.

— Как это вы сразу догадались, в чем дело?

— Есть кое–какая практика…

— Ну что ж, большое спасибо!

Она помахала мне на прощанье рукой и уехала.

Минут через двадцать она снова вернулась. Услышав шум машины, я вышел во двор.

— Джордж еще не появился?

— Нет.

— Как это неприятно… Вечно он обо всем забывает.

— Может быть, я смогу помочь вам?

Она заколебалась.

— Вы ведь на работе… Мне как‑то неудобно просить вас об этом.

— А в чем дело?

— У меня в багажнике груды макулатуры и старой одежды. Нужно отвезти все это в один магазин и сложить там. Одной мне не справиться.

— Ну, это же пустяки! Где находится этот магазин?

— Вы сможете отлучиться на несколько минут?

— Конечно! Ведь здесь есть и другой продавец.

Я посмотрел в его сторону. Гулик и негр по–прежнему стояли около машины.

Я сел рядом с миссис Харшоу, и мы поехали.

— А что это за старье? — поинтересовался я.

— Одна из обязанностей членов нашего клуба состоит в сборе макулатуры и старой одежды. Мы складываем это все в старом магазине мистера Тейлора, и каждые два–три месяца старьевщик скупает эту макулатуру. А что касается одежды, то мы раздаем ее беднякам.

Мы проехали мимо банка и свернули на поперечную улицу. На углу находилась булочная, а немного подальше — закусочная для негров.

Машина остановилась на правой стороне улицы перед одноэтажным зданием. По обе его стороны тянулись пустыри, заросшие сорной травой. На доме висела вывеска, на которой с трудом можно было разобрать, что это магазин скобяных товаров Тейлора. На двери красовался замок.

Миссис Харшоу раскрыла сумочку и начала искать ключ. Потом вышла из машины и направилась к багажнику.

— За один раз все не унести, — сказала она.

Я заглянул в багажник. Там лежали два больших пакета макулатуры и много всякой старой одежды. Были даже одеяла.

Я ухитрился забрать почти все, взяв пакеты в руки, а одеяла под мышки.

— Вы и мне ничего не оставите, — сказала она и улыбнулась.

Мы вошли в магазин, где кроме прилавков и пыльных пустых полок ничего не было.

— Надо подняться наверх, — сказала она.