Язык в языке. Художественный дискурс и основания лингвоэстетики - Владимир Валентинович Фещенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нас главным образом в настоящий момент интересует особый тип коммуникации, реализующийся в художественном дискурсе по преимуществу: автокоммуникация, то есть обратимость коммуникативного процесса на самого отправителя сообщения (автора текста). Если самоподобие (автопоэзис) формы задает соответствие частей и целого знака, а автореференция как процедура, связывающая знак со смыслом, замыкает знак на самом себе (денотатом или сигнификатом служит он сам), то в процессе автокоммуникации как прагматической реализации семиозиса происходит обратная связь между адресантом и знаком-сообщением, а адресант сам становится адресатом.
Понятие «автокоммуникация» введено Ю. М. Лотманом в работе [2000]. Опираясь на якобсоновскую модель, он предложил рассматривать два различных канала, или направления передачи сообщения, в механизмах языка и культуры. Первый вектор – «Я – ОН», «в котором „Я“ – это субъект передачи, адресант-обладатель информации, а „ОН“ – объект, адресат» [там же: 165]. Другой вектор – «Я – Я», когда субъект передает сообщение самому себе. Как ни парадоксально, отмечает Лотман, таких ситуаций в культуре достаточно много: от дневниковых записей и рассуждений наедине с самим собой – до внутренней речи персонажей в художественном тексте. В модели «Я—Я»
носитель информации остается тем же, но сообщение в процессе коммуникации переформулируется и приобретает новый смысл. Это происходит в результате того, что вводится добавочный – второй – код и исходное сообщение перекодируется в единицах его структуры, получая черты нового сообщения.
Схема коммуникации в этом случае выглядит так:
[там же: 166].Ученый иллюстрирует этот вид коммуникации на примере стихотворения Ф. Тютчева «Сон на море», в котором имеет место психологическое самонаблюдение автора (Я, сонный, был предан всей прихоти волн; Я в хаосе звуков лежал оглушен и т. д.). Вообще, в поэтических текстах принципы автокоммуникации, указывается здесь же, работают уже на формальном уровне: текст воспринимается
не как сообщение, а в качестве реализатора некоторой кодовой модели сигнализируется образованием ритмических рядов, повторов, возникновением дополнительных упорядоченностей, совершенно излишних с точки зрения коммуникативных связей в системе «Я – ОН». Ритм не является структурным уровнем в построении естественных языков. Не случайно если поэтические функции фонологии, грамматики, синтаксиса находят основу и аналогию в соответствующих нехудожественных уровнях текста, то для метрики такой параллели указать невозможно. Ритмико-метрические системы перенесены не из коммуникативной системы «Я – ОН», а из структуры «Я – Я». Распространение принципа повтора на фонологический и другие уровни естественного языка представляет собой агрессию автокоммуникации в чуждую ей языковую сферу [там же: 173].
Стиховая форма, таким образом, организует пространство автокоммуникации в коммуникативном пространстве общего языка. С помощью стихотворных средств поэт-адресант переорганизует код собственного сообщения, чтобы открыть для самого себя и впоследствии для читателя обновленный код для расшифровки. В результате художественной коммуникации посредством автокоммуникации создается особый коммуникативный механизм, свойственный эстетическим процессам:
Искусство возникает не в ряду текстов системы «Я – ОН» или системы «Я – Я». Оно использует наличие обеих коммуникативных систем для осцилляции в поле структурного напряжения между ними. Эстетический эффект возникает в момент, когда код начинает использоваться как сообщение, а сообщение как код, когда текст переключается из одной системы коммуникации в другую, сохраняя в сознании аудитории связь с обеими [там же: 86]118.
В качестве примера автокоммуникации можно привести авторский перевод художественного текста. Проблема автоперевода позволяет по-новому посмотреть на саму теорию перевода, которая основывается на тезисе эквивалентности источника и перевода, а также на асимметрии в творческой свободе автора и переводчика. Переводчик, как правило, исключает в своем процессе собственную субъективность и стремится выразить субъективность другого. Случаи самоперевода примечательны тем, что в них переводчик является полноправным автором-демиургом. В переводе на иной язык писатель продолжает субъективироваться средствами другого языка. В связи с этим дихотомия source/target теряет актуальность, и на ее место становятся диалогические отношения между текстами-двойниками. Поэтому этот процесс можно назвать разновидностью автокоммуникации119.
По семиотической модели Лотмана, перевод текста может рассматриваться как коммуникация «Я – Он» (переводчик принимает сообщение от автора и создает текст от его лица). Автоперевод соответствует модели «Я – Я», в которой адресат и адресант совпадают – автор принимает сообщение от самого себя и транслирует его в другой знаковой системе от своего лица [там же]. В отличие от обычной коммуникации, в процессе автокоммуникации и автоперевода как ее разновидности изменению подвергается сама информация, что достигается за счет нового кода, задающего «сдвиг контекста». При этом, в полном согласии с лотмановской моделью, трансформация информации приводит к трансформации ее носителя («перестройка самого „Я“», в терминах Лотмана).
Итак, мы рассмотрели один из характернейших механизмов, специфичных для художественного дискурса в целом, и – как покажем далее – для экспериментально-поэтического в частности, относящийся к передаче знаков в процессе художественной коммуникации. Этот механизм обеспечивает реализацию эстетической функции в коммуникативном семиозисе. Автокоммуникативность как обратимость связи «адресат – код – сообщение» есть динамическое проявление рефлексивности в художественном дискурсе со стороны автора – отправителя – адресанта. С точки зрения В. И. Тюпы, ссылающегося на [Левин 1998], впрочем, в процесс автокоммуникации может включаться и адресат-читатель, в свою очередь устанавливая обратимый контакт между собой и сообщением-произведением:
