Дьявольская сила - Фриц Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Холодный рассвет забрезжил меж деревьев, выхватывая из темноты серую золу и лежащего рядом человека, с головой забравшегося в спальник. Человек ворочался, потому что видел сон. Перед ним возникла темная фигура. Прошептала: «Возьми, — и сунула в руку искусно вырезанную палочку. — Это тотем великого Иштота. В долине белые Боги оставят тебя. Позови Иштота… Позови, если посмеешь», — И темная фигура исчезла из сна и памяти…
Проснувшись, Гримвуд первым делом заметил отсутствие Тушалли. Костер не горел, не бурлил котелок с чаем. Не оставалось ничего иного, как подниматься и самому разжигать костер. Душу наполняли смятение и тревога. Лишь одно он знал наверняка — проводник покинул его.
Холод пробирал до костей. Не без труда от разжег костер, вскипятил воду для чая. Индеец ушел. То ли удар в лицо, то ли страх перед Богом, а может, и то и другое погнали его прочь.
И он, Гримвуд, остался один. То был непреложный факт.
Когда он скатывал спальник — автоматически, кляня про себя на все лады индейца, — его рука наткнулась на деревяшку. Он уже хотел выбросить ее, но обратил внимание на необычную форму. И тут же вспомнился этот странный сон. Сон ли? В руках он держал тотем, сомнений не было. Значит, это был не сон. Тушалли ушел, но, следуя только ему ведомому кодексу чести, краснокожий позаботился о его безопасности. Гримвуд хмыкнул, но все же сунул тотем за пояс.
— Кто знает, может, и пригодится, — пробурчал он себе под нос.
Да, думал он, ситуация сложная. Он один в девственном лесу. Опытный проводник, знающий лес как свои пять пальцев, покинул его. Что же ему делать? Слабак повернул бы назад, идя по своему же следу. Но он, Гримвуд, из другого теста. Да, он встревожен, но сдаваться не собирается. Да, у него есть недостатки. К примеру, вспыльчивость и грубость. Но и решимости ему не занимать. Он настоящий игрок. Он пойдет вперед. И через десять минут после завтрака, предварительно припрятав оставшуюся провизию, Гримвуд двинулся вниз, в загадочную долину — Долину зверей.
В рассветных лучах она казалась особенно красивой. Деревья смыкались за ним, но он этого не замечал. Долина манила к себе…
Гримвуд шел по следу гигантского лося, которого хотел убить. Воздух пьянил, как вино, то и дело попадались пятнышки крови на листьях, на земле. Постепенно он все более проникался очарованием долины. Могучие ели вздымались к небу. Гранитные утесы сверкали на солнце… Долина оказалась гораздо больше, чем он предполагал. Он чувствовал себя в полной безопасности, словно попал домой… Здесь можно остаться навсегда и обрести покой… Оказалось, что в одиночестве есть своя прелесть. Впервые в жизни душа его успокоилась.
Происходило что-то странное. Жажда преследования сменилась желанием узнать жизнь долины. Охотничья страсть, стремление найти и убить, настичь свою жертву, прицелиться и выстрелить ужасали с каждым шагом.
Перемена была разительной, для человека его склада даже противоестественной, но он ничего не замечал. Следы лося становились отчетливее, пятна крови встречались чаще. Гримвуд нашел место, где лось отдыхал: громадное тело оставило след на мягкой почве. Он видел обглоданные веточки. Зверь, несомненно, был где-то рядом, и Гримвуд в любую минуту мог столкнуться с ним и подстрелить с близкого расстояний. Но стрелять-то уже и не хотелось.
Впервые он почувствовал что-то неладное, осознав, что лось стал менее осторожным. Он должен был давно уже учуять охотника, ибо лоси славятся развитым обонянием, а ветерок дул Гримвуду в спину. Вот это-то и поражало: зверь не обращал внимания на близость охотника. Он не боялся.
Именно перемена в поведении животного натолкнула его на мысль, что изменился он сам. Он шел по следу уже два часа и спустился футов на восемьсот, а то и на тысячу. Деревья стали тоньше и отстояли друг от друга на большем расстоянии. Тут и там попадались полянки с изумрудной травой. Ручейки с кристально чистой водой сбегали вниз, еще на тысячу футов ко дну долины.
У маленькой запруды, под нависающими над ней скалами, лось, похоже, останавливался, чтобы напиться.
Гримвуд проследил взглядом следы лося, ясные и отчетливые на болотистой почве у запруды, и вдруг совершенно неожиданно для себя самого встретился глазами со взглядом животного. Их разделяло не более двадцати ярдов, а ведь Гримвуд стоял здесь никак не меньше десяти минут, захваченный красотой окружающей природы. Все это время лось находился у него под боком. И спокойно пил, ни в малой степени не обеспокоенный присутствием человека, без малейшего страха.
Гримвуд был потрясен. Какое-то время он стоял недвижим, обратившись в изваяние, едва дыша. Все было как во сне. Животное медленно наклонило голову, чуть повернуло ее, чтобы лучше разглядеть человека. Он видел широко расставленные сильные ноги, могучие мышцы плеч. Размерами и статью лось поражал воображение. А о подобных рогах он и мечтать не мог: по-истине редкостные, превосходящие все мыслимые представления. «Самый большой лось в мире» — крутилась в голове фраза. Где это он слышал ее?
Но что самое удивительное, Гримвуд не стрелял. Мало того, он не испытывал ни малейшего желания стрелять. Привычный инстинкт, обычно мгновенно просыпающийся, на сей раз молчал. Стремление убить исчезло. Поднять ружье, прицелиться, выстрелить почему-то стало невозможным, абсолютно невозможным. Гримвуд не шевелился. Человек и лось смотрели друг на друга в безмолвии долины. Вдруг послышался глухой удар. Это ружье выскользнуло из пальцев и упало на мох. И лось тронулся с места. Неспешно подошел к человеку, наклонил великолепную голову, едва не коснувшись его плечом, гигантские рога оказались совсем рядом. Гримвуд мог потрогать их руками. Но он видел лишь рану на левом плече лося, сочащуюся кровью. И сожалел о том выстреле. Лось же обнюхивал ружье.
Затем, подняв голову, шумно втянул воздух, окончательно лишив Гринвуда надежды, что все это лишь сон. Посмотрел в лицо человеку большими карими глазами, блестящими, не ведающими страха. Резко повернулся и, быстро набирая скорость, умчался прочь, скрывшись в зарослях. Ноги англичанина подкосились, он тяжело опустился на землю…
Похоже, потом он спал, спал долго и крепко. Наконец сел, потянулся, протер глаза. День клонился к вечеру. Он понял, что проголодался. В карманах у него были вяленое мясо, сахар, спички, чай. На поясе висел маленький котелок, с которым он никогда не расставался, отправляясь на охоту. Сейчас он разожжет костер, вскипятит чай, поест…
Но ничего этого он не сделал. Лишь сидел и думал, думал… О чем? Он не знал, не мог точно сказать. Какие-то видения пролетали перед его мысленным взором. Кто он, где он? Это Долина зверей, тут сомнений не было, но в остальном… Давно ли он здесь, откуда пришел, зачем? Вопросы не ждали ответов, рождаясь в голове помимо его воли и не вызывая ни малейшего интереса. Он ощущал лишь счастье, покой, безмятежность.
Гримвуд огляделся, и вновь был зачарован красотой девственного леса. Лишь журчание воды да шелест ветерка в листве и хвое нарушали тишину. Над головой, выше деревьев, небо окрасилось пурпуром заката. Он видел лениво парящих канюков. А вот пролетел алый вьюрок. Скоро заухают филины, и темнота упадет, как мягкая черная шаль, скрывая все вокруг, а небо высветится мириадами звезд…
На земле что-то поблескивало: это был ствол ружья. Гримвуд начал подниматься, еще не зная, что собирается делать. При виде оружия какое-то воспоминание шевельнулось в голове, затем померкло бесследно.
— Я… я… — пробормотал он, но так и не закончил фразы. Имя его исчезло из памяти.
— Я в Долине зверей, — произнес он вместо тех слов, что искал, но не смог найти.
Он в Долине зверей — вот единственное, что он знал наверняка. Знакомый звук, известный, но он никак не мог соотнести его с чем-то еще. Тем не менее он встал, сделал несколько шагов, потом наклонился и поднял блестящий кусок металла — свое собственное ружье. Внимательно рассмотрел, чувствуя, как его захлестывает отвращение. Затем, повинуясь внезапному импульсу, размахнулся и бросил ружье в воду.
С шумным всплеском ружье исчезло, по поверхности пошли широкие круги. И в то же мгновение Гримвуд увидел большого гризли, сидевшего на берегу ярдах в двенадцати от того места, где стоял он сам. Гризли тоже услышал всплеск, от неожиданности отпрыгнул, но затем вернулся и двинулся к англичанину. Подошел вплотную. Его мех терся об одежду Гримвуда. Медведь обнюхал человека. Поднялся на задние лапы, вывалив розовый язык, затем опустился и вперевалочку побежал на берег. Гримвуд почувствовал на своем лице дыхание зверя, но совершенно не испугался. Гризли был удивлен появлением незнакомца, но не испытывал к нему вражды. Мгновение — и медведь исчез из виду.
— Они никогда не видели… — Гримвуд поискал в памяти слово «человек», но не обнаружил его, — На них никогда не охотились.