Марина Влади, обаятельная «колдунья» - Юрий Сушко

Марина переживала, когда Андрей Арсеньевич, окончательно изуверившийся в современных методах лечения раковых заболеваний, «по совету неумного друга, вернее, идиотки-подруги» покинул Францию и отправился на юг Германии, где попытался найти спасение у шарлатанов из модной антропософской клиники. Увы, ему становилось все хуже и хуже… Он вернулся в Париж и вновь лег в клинику Шварценберга.

Поздней осенью режиссер сделал одну из последних записей в дневнике: «Леон, который, очевидно, хотел меня порадовать, сообщил, что в Советском Союзе широко идут мои фильмы, информация эта от Марины, которая как раз была в Москве. Я думаю, что началась моя „последняя“ канонизация. Очевидно, они от той же самой Марины что-то узнали о состоянии моего здоровья, точнее говоря — о моем плохом здоровье. А иначе как объяснить их поведение?.. Очевидно, пришло время, чтобы Госкино начало искать пути к моей реабилитации. У них ничего не изменилось, все осталось по-старому. Как и прежде, там царит страх, подлость, лицемерие, ложь…»

29 декабря 1986 года Андрей Арсеньевич Тарковский скончался. В соборе Святого Александра Невского неподалеку от Триумфальной арки состоялась панихида, на которую собрались сотни людей. Золотые купола пятиглавого храма поднимали к парижскому небу свои кресты, точно пламя свечей, возжженных во славу Божию. «Были все друзья, — рассказывала Марина. — Мстислав Ростропович, сидя на верхней ступеньке на паперти кафедрального собора на Rue Daru, изливал свое и наше всеобщее горе в рвущихся из самой души горестных звуках виолончели…»

В этом соборе когда-то отпевали русских гениев — Ивана Тургенева, Федора Шаляпина, Ивана Бунина. Здесь в 1918 году венчался Пабло Пикассо с русской балериной Ольгой Хохловой.

Погребли выдающегося советского киномастера в заброшенной могиле белогвардейского есаула на русском православном кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Поначалу на могильном холме стоял простой деревянный крест, а потом на деньги русских меценатов воздвигли памятник в виде Голгофы. К вершине горы ведут семь ступней, символизирующих семь фильмов Тарковского. Крест на вершине был выполнен по рисунку самого Андрея. Стоя у могилы, Марина вновь вспоминала московское Ваганьковское кладбище, на котором побывала в этом году, и вновь возвращалась к своей мысли: «То, что поставили на могиле Высоцкого, — это ужас. Володя бы сам посмеялся над этим своим надгробием. Вот говорят, что Высоцкий — это общее достояние, он принадлежит народу, его безумно любят. Что поделаешь, если эта любовь выражается столь безвкусно… Карлик с гитарой над головой…»

— Как продвигаются твои литературные труды? — поинтересовался Шварценберг, когда они, выпроводив очередных гостей, остались одни.

— Все в порядке, — улыбнулась Марина. — Рукопись в издательстве, обещают выпустить первый тираж в начале года.

— «Fayard» — солидное издательство, своей репутацией они дорожат. Ну что ж, будем ждать. Ты же мне рукопись так и не позволила прочесть.

— Леон, — Марина, как всегда, прибегла к помощи Чехова. — Антон Павлович советовал начинающим авторам никому не давать читать свои рукописи, а только книги. Тогда твои ошибки останутся только твоими.

— А вот и нет! — возразил профессор. — Я прекрасно помню, как героиня одного его рассказа читала свои произведения какому-то писателю…

— Для нее, к сожалению, это кончилось трагически, — уточнила Марина. — Ну, ладно. Ты смотрел сегодняшнюю прессу?

— Конечно, нет. А что там?

— Ничего, если не считать того, что твою жену опять назвали «артисткой Горбачев-шоу».

Когда в 1986 году Марину Влади официально пригласили в Москву для участия в Международном форуме «За безъядерный мир, за выживание человечества», она, ни секунды не сомневаясь, согласилась. Дело было не в поводе для очередной поездки в Союз. Поводов и без того хватало, да и возможности позволяли. Просто она искренне верила в то, что «только глупец не прислушивается к тому, что происходит в России, поскольку, если мы закроем дверь в эту страну, это будет равнозначно смертному приговору человечеству. Рано или поздно такая „глухота“ может привести к катастрофе…»

Некоторые западные журналисты принялись обвинять ее в том, что она вместе с другими политиками, деятелями культуры «небескорыстно подыгрывает Москве», «проявляет недальновидность», становясь «заложником советской внешней политики и даже соучастником ее…».

В интервью радио «Европа-1» Влади спокойно советовала своим оппонентам: «Лучше поехать в Москву, взглянуть на все своими глазами, чем сидеть в Париже и, ничего не замечая, брюзжать. Пусть меня лучше считают недалекой, пусть заявляют, что я поддерживаю советскую политику, чем мои дети погибнут в мировой войне».

А-а, не привыкать. Тем более Москва ее тоже взялась поругивать после премьеры фильма «Твист снова в Москве».

— Постой, Леон, я тебе переведу… «Что предложили рядовому французу авторы? Страну, где господствует „черный рынок“, где все покупается и продается в бесконечной гулянке под псевдоцыганский оркестр, где водку пьют вместо лимонада чуть ли не ведрами. Обидно, что фильм вышел на экраны в момент, когда, можно сказать без всякого преувеличения, среди простых французов, не зараженных предубеждениями, ощущается острый интерес к нашей стране, к ее политике, к тому, как живут советские люди, какие фильмы смотрят, что читают, как отдыхают… Антисоветизм нуждается в постоянной подпитке, он не может не приспосабливаться…»

Это — газета «Советская культура». Слава богу, хоть обошлись без моего имени… Да что там антисоветского? Фильм-фарс. Русские сами бичуют все свои беды, а мне это ставят в вину Хотя, знаешь, в свое время Пушкин, по-моему, по этому поводу говорил (не помню дословно) примерно следующее: я терпеть не могу Россию, но становлюсь патриотом, если ее критикует иностранец. Ладно, разберемся.

В 1987 году издательство «Fayard», как и обещало, выпустило пробный тираж книги Влади «Vladimir ou le vol arrêté» — «Владимир, или Прерванный полет». Даже опытные книготорговцы не ожидали такого успеха. Издательство мгновенно получило новые заказы. Очень скоро общий тираж «Владимира…» с допечатками достиг ста тысяч экземпляров. «Это очень много для Франции. Я надеялась, у меня здесь будет всего несколько тысяч читателей, — говорила счастливый автор. — Вышло так, что моя книга необычайно взволновала людей. Они снова начали интересоваться песнями Высоцкого, покупать пластинки…»

Довольно скоро по Москве стали гулять машинописные копии полупрофессионального, «пиратского» перевода книги Влади. Московские издатели тоже зашевелились. Право на заключение договора получило издательство «Прогресс». Автору было предложено на выбор несколько кандидатур переводчиков. Поколебавшись, Марина сказала: «Чужому человеку я не объясню. Нужен свой».