Обоюдоострый меч - Томас Мартин

— Я нападал на него с восемнадцатью людьми, лорд, — отрезал Артвир. — Я намерен отплатить за соплеменников, пусть и не членов моего клана, а также за моего короля и принца.

— Мы тоже поддержим тебя, Артвир, — сказал Кай, не обращая внимания на сердитый взор лорда Олдуина. — Мы тоже жаждем возмездия.

— Тогда отправляемся. Мы и так потеряли массу времени. Артвир обернулся к толпе, собравшейся в Главной Зале.

— Есть ли среди вас желающие отправиться с нами? — прокричал он. — Утратил ли кто-либо из вас семью и родственников от руки этих мясников? Или вам спокойнее отсидеться, как хотел бы того предводитель вашего клана, позволив этим захватчикам беспечно прогуливаться по вашим землям?

На минуту воцарилось молчание. Артвир и предводитель Олдуин молча смотрели на собравшихся. Наконец вперед выступил один-единственный человек.

— Я потерял отца у Аберсвита, — провозгласил этот Олдуин. — Я пойду с вами.

— Точно, — крикнул еще один из задних рядов, — я потерял отца в Вейтоне. Я тоже жажду мести!

Один за другим защитники замка Олдуин вступали в ряды войска Артвира. Вождь Олдуин удалился из Главной Залы, сердито топая.

Когда Артвир наконец выехал из замка Олдуин, под его началом было не менее двух тысяч человек...

— До Кворина нам еще два дня, — заметил Гарт, небрежно ткнув в расстеленную на столе карту. — К тому времени умбрийцы почти нагонят нас.

— Нелепость какая-то, — сказал Рашин. — Их всего две с половиной тысячи. Я за то, чтобы остановиться и разгромить их.

— И сколько времени это у нас отнимет? — поинтересовался Джаред в ответ. — День? Наверняка даже более, если они решат закрепиться на вершине холма. Скажем, два или три — вполне достаточно, чтобы клан Овейн перехватил нас.

— Что же нам делать? — заспорил Рашин. — Позволить им атаковать нас с тыла, пока мы будем пытаться переправиться через Пенный Гребень?

— Рашин, настолько близко от Кворина нет холмов, — ответил Гарт.

— Вот именно, — поддержал Джаред. — Если они достаточно глупы, чтобы преследовать нас до тех пределов, тогда-то мы развернемся и перебьем их — за считанные часы, а не дни. Марш продолжается.

Артвир дожидался высланных вперед лазутчиков. Разрыв сокращается слишком уж медленно. Отсюда до Кворина чуть более дня пути. Если морвы переправятся через реку, их уже не догнать.

По его расчетам, настичь их удастся до того, как морвы доберутся до Пенного Гребня. Конечно, стоит одной из сторон денек поднажать, и ситуация переменится. Либо Артвир их настигнет, либо они уйдут. О второй возможности он старался не думать.

Лазутчики наконец-то вернулись с докладом. Морвы находятся в точности там, где Артвир и думал — чересчур далеко, чтобы настичь их нынче вечером. Стоит ли сегодня гнать людей дальше вперед? Они и так вот-вот начнут падать от усталости. А если морвы завтра развернутся, чтобы атаковать? По всем канонам им следовало бы поступить так давным-давно. Видят каниры, крохотное войско Артвира в явном меньшинстве.

Нет, лучше заночевать и двинуться в погоню поутру. Да, утро вечера мудренее. Там будет видно, смогут морвы удрать или нет.

— Привал! — объявил Артвир.

За вчерашний день умбрийцы сократили разрыв куда сильнее, чем Джаред предполагал. Жажда мести подстегивала их куда лучше, чем любой командир. И все-таки войско Джареда успеет добраться до поля под Кворином раньше, чем они нагонят его. Тогда-то он и развернет армию, чтобы разбить их, а уж после переправится через реку.

— Не послать ли вперед разведку, Ужасающий владыка? — поинтересовался капитан Гарт.

Джаред окинул взглядом лес, раскинувшийся перед войском, — первый признак сглаживания ландшафта. При обычных обстоятельствах предложение Гарта было бы весьма разумным. Однако умбрийцы идут за армией по пятам, а встречаться с ними в лесу Джаред не хотел. На выжженных полях к западу от леса его кавалерия получит значительное преимущество.

— Нет времени, — ответил он. — Я уже осмотрел его сверху. Умбрийцев в нем нет.

— Слушаюсь, Ужасающий владыка.

Джаред оглянулся. Умбрийцы уже показались милях в двух позади. Было бы соблазнительно вдруг развернуться и атаковать, показать этому дурачью, с кем они имеют дело. Но Джаред одолел искушение. Они узнают это довольно скоро...

Армия продвигалась вперед, и вскоре лиственный кров леса сомкнулся над ней. Свет, просачивающийся через множество слоев листвы, бросал на всадников и лошадей многоцветные тени. Сырые листья шинели под огненными копытами нового скакуна Джареда.

Движение, мелькнувшее на периферии зрения, заставило Джареда резко повернуть голову. Но увидел он лишь ветку, качающуюся на ветру. Напряжение последних дней погони сделало его чересчур мнительным...

Но отчетливый звон тетивы сообщил ему об ошибке. Ехавший позади регир свалился с коня со стрелой, торчащей прямо из прорези для глаз в забрале. Вслед за первой на войско обрушился целый град стрел, находивших мишени со сверхъестественной точностью.

Еще одно движение, подтвердило внезапно вспыхнувшее жуткое подозрение. Ольвы! Ольвийские лучники, охраняющие умбрийский лес. Еще один шквал стрел обрушился на войско круша все на своем пути.

Джаред выругался: ольвы коварно отрезали армии путь к отступлению, заманив поглубже в лес, прежде чем напасть. Пока кавалерия будет возвращаться к опушке, ольвы перебьют почти всех. А с единицами, сумевшими вырваться из-под сени леса, разберутся умбрийцы...

Джаред послал скакуна в воздух, собираясь скрыться. Спасти положение нет смысла и пытаться — битва закончена. Уже взмывая, он заметил внизу капитана Гарта, отчаянно пытавшегося собрать впавших в панику солдат. А заодно с высоты нового положения увидел на соседнем суку ольва, целящегося в капитана из лука.

Его рука метнулась вперед еще до того, как успела оформиться сознательная мысль, и сук вместе с лучником исчезли в огненном смерче. Затем Джаред приказал скакуну приземлиться рядом с Гартом.

Выхватив морвийского капитана из седла, как малое дитя, Джаред бросил его поперек луки и пришпорил скакуна, тотчас же выскользнув из реальности в безопасную Серую Равнину...

Войско Артвира находилось примерно в полумиле от опушки, когда вдруг из чащи донесся шум боя. Как ни странно, звона мечей не было слышно — только человеческие вопли и ржание лошадей.

Первыми очевидными свидетельствами разыгрывающейся битвы стали лошади без всадников — из леса галопом вылетел небольшой табун. Но вскоре показались и всадники, удиравшие из леса во все лопатки, словно против них поднялись сами деревья.