Женщины-масонки - Шарль Монселе

– Вы попросту пересказали мне новыми словами старую драму, старый роман или старый водевиль под названием «Жена и любовница».

– Это верно, но как много вариантов у этого вечного сюжета!

– Вы правы: месть женщины особенно утонченна и совершенна.

При этих словах Филипп затрепетал.

– Значит, очень трудно окончательно порвать с прошлым?– спросил он, словно разговаривая с самим собою.

– Это не только трудно – это совершенно невозможно,– ответил господин Бланшар.

– Невозможно?

– Человек никогда не начинает жизнь сначала – он продолжает ее.

За этими словами последовало минутное молчание, в течение которого господин Бланшар украдкой вглядывался в выразительное лицо Филиппа Бейля.

Пройдя шагов двадцать, он обратился к нему со словами, в которых симпатия и сдержанность растворились в величайшей благовоспитанности.

– О причинах вашей тревоги догадаться, быть может, легче, чем вы думаете. Хотите, я попробую это сделать?

Филипп заколебался.

– Нет, не сейчас,– ответил он, поблагодарив господина Бланшара вымученной улыбкой.

– Как вам будет угодно. А я с удовольствием предоставил бы в ваше распоряжение мой скромный опыт. Вы избавили меня от весьма неприглядной роли; я ваш должник.

– О господин Бланшар! При всей вашей проницательности вы сейчас ошиблись!

– Как так?

– Уже несколько минут я только и думаю о том, чтобы как-нибудь изыскать способ попросить вас об одном одолжении!

– Об одолжении?

– Да, господин Бланшар.

– Какого рода?

– Речь пойдет… если вы не возражаете… о музыке…

– Пусть будет музыка. Я всецело к вашим услугам.

– Моя мысль… вернее, это мысль, которая пришла мне в голову сейчас, сию минуту,– сказал Филипп.

– А-а!

– Вы ведь были в России?

– На эту мысль вас навели мои меха.

– Нет, нет!

– Я был всюду.

– И у вас, конечно, сохранились связи с Санкт-Петербургом?

– У меня их множество.

– Знакомы ли вы с генералом Гедеоновым?

– С каким генералом Гедеоновым?

– С тем самым, который занимается подбором актеров для театра императора Николая[74].

– Начнем с того, что Гедеонов не генерал…

– Ах, вот как!

– …И никогда не был на военной службе.

– Это не имеет значения… Так вы знаете господина Гедеонова?

– Прекрасно знаю; это одна из самых лучших артистических ищеек, каких я когда-либо видел на своем веку; он чует актера на первые роли больше, чем за сотню миль.

– Я слышал, как люди расхваливали его и в самом деле поразительные способности,– сказал Филипп.

– В восемнадцатом веке Гедеонов мог бы быть самым ловким и самым умным офицером французской гвардии. Но сейчас другие времена! И сегодня он довольствуется тем, что ангажирует за баснословное жалованье актеров из театра «Жимназ» – тех, у кого еще не появилось брюшко,– ведь они не жокеи, и у них нет ставок,– и время от времени посылает на берега Невы вращающихся и кружащихся девиц, которых он похищает в Королевской академии музыки.

– Это мне известно; спрашивая вас, знакомы ли вы с господином Гедеоновым, я хотел только узнать, близко ли вы с ним знакомы…

– Весьма близко!

– …И вы пользуетесь его доверием?

– Думаю, что да.

– Стало быть, он прислушивается к вашему мнению?

– Он со мной советуется,– подтвердил господин Бланшар.– Полгода назад он по моему совету ангажировал слона.

– Черт побери! – со смехом сказал Филипп.– Я вижу, что он вас глубоко уважает!… Так вот, я тоже хотел бы привлечь внимание господина Гедеонова… к одному… только не к слону.

– Это неважно.

– Я хотел бы воспользоваться вашим влиянием, чтобы порекомендовать ему… вернее, указать ему… на одну женщину.

– Женщину, господин Бейль?

– Да, молодую женщину.

– Это само собой разумеется.

– Женщину исключительно талантливую и поразительно красивую.

– Это Жизель или Норма?

– Норма,– сказал Филипп.

– Но вы же знаете, господин Бейль, что певиц редко приглашают в Санкт-Петербург! Чтобы быть благосклонно принятой императором Николаем, нужно, чтобы певица пользовалась известностью в Европе.

– Та, которую я имею в виду, отвечает этому требованию.

– Отлично; будьте добры назвать ее имя, и в самое ближайшее время я поговорю о ней с Гедеоновым.

– Вы знаете ее не хуже, чем я,– это Марианна.

Господин Бланшар попятился.

– Марианна? – воскликнул он.– Так это Марианну вы хотите рекомендовать…

– Русской опере,– поспешно докончил фразу Филипп.

– Это я понимаю. Но это невозможно!

– Почему?

– По меньшей мере, по двум причинам.

– Первая?

– Первая… но, право, только вы не знаете того, что уж давным-давно известно всему музыкальному миру… Первая причина заключается в том, что несколько лет назад Марианна потеряла голос.

– Он снова у нее появился! – воскликнул Филипп.

– Полноте!

– Появился, да еще более сильный и более прекрасный, чем прежде, уверяю вас!

– И вы ее слышали?

– О, да… да…– пробормотал Филипп с горькой улыбкой, которую вызвало воспоминание о венчании.

– Необыкновенный случай!

– А раз так, вы должны понять, какой это удачный момент, чтобы снова вывести Марианну на сцену…

– Согласен с вами!

– …И чтобы снова возвести ее на пьедестал, на котором еще ее никто не заменил!

– Никто, это верно. Но, дорогой мой господин Бейль, я вижу, что вам известно не все, что касается нового положения Марианны. Позвольте же мне пополнить ваши сведения, как вы сейчас пополнили мои.

– Буду очень рад,– сказал Филипп.

– Марианна теперь богата, очень богата: она почти миллионерша.

– Миллионерша?! Как? Каким образом?

– Перед смертью Иреней де Тремеле завещал ей все свое состояние.

– Господин де Тремеле умер?…– спросил Филипп, лицо которого омрачилось.

– На Иерских островах, куда его сопровождала Марианна.

– Это был великодушный человек,– задумчиво произнес Филипп Бейль.

– Вы должны понять, в свою очередь, как трудно теперь предложить ангажемент особе, которой необходимо заплатить астрономическую сумму.

– В таком случае его и не предлагают.

– А что же делают?

– Ее принуждают.

– Черт побери! О чем вы говорите?

– А разве не было таких прецедентов в театральных анналах России? Помнится, я несколько раз слышал о такого рода налетах, которые относили на счет его императорского величества.