Одержимый - Николай Мещанкин

Крайт поднял пиалу, хлебнул кислый хмельной напиток. Неудача, опять неудача. В Хамуре Йоли тоже не было. А чего он хотел? Не ожидал же он, что найдет ее в первом же взятом городе? Ну, или во втором? Нет, они ее спрятали, они ее хорошо спрятали. Тем хуже для них! Он ее найдет, все равно найдет, пройдет столько, сколько нужно, возьмет столько городов, сколько нужно, но найдет.

— Мой гость невесел? — Гачи-хан отбросил недоеденный кусок мяса собакам, вытер стекающий по руке жир об штаны, — Ему не. нравится танец? Девушки будут выпороты за недостаточное старание!

— Нет, девушки танцуют замечательно.

— Кумыс недостаточно хмельной, мясо недостаточно нежное? Вот, — Гачи-хан покопался в блюде с вареным мясом, выловил жирный кусок, протянул Крайту. Попробуй, он будет просто таять во рту.

— Спасибо, я сыт. — Крайт покачал головой.

— Ты же почти ничего не ел.

— Мне достаточно.

— Настоящий мужчина должен много есть. — Гачи-хан похлопал себя по внушительному животу. — Иначе силы не будет. — Хан многозначительно подмигнул.

Крайт вздохнул, кивнул.

Гачи-хан посмотрел на Крайта, долил кумыс в пиал:

— Что-то тревожит моего брата. Что? Крайт хмуро молчал.

— Скажи мне. Народ говорит, разделенное горе в два раза меньше. Может твой брат помочь тебе? Поверь, твой брат все для тебя сделает, жизни не пощадит, Хан стукнул себя в грудь. — Скажи, чего хочешь? Только скажи, что сможет развеселить тебя?

Крайт взглянул на расплывающееся в глазах круглое лицо хана, икнул. Почему бы нет? Может, действительно станет легче.

— Мне нужна женщина.

— Женщина? — Глаза Гачи-хана полезли на лоб, — Такой великий вождь не может получить женщину?! Эй, ну-ка, идите сюда! — Хан махнул рукой танцовщицам. — Выбирай! Любую!

Крайт потер руками глаза, посмотрел на выстроившихся девушек. Танцовщицы улыбались и зазывно покачивали бедрами. Где-то сзади зло зашипела не отходящая теперь от него ни на шаг Алина.

— Сам выбирал! — Хан снова самодовольно хлопнул себя кулаком по груди. Как на подбор. В постели — дикие и неутомимые, как необъезженные кобылицы. Или хочешь — бери всех, мне для брата ничего не жалко! У меня еще есть. — Хан довольно усмехнулся.

— Нет, — Крайт мотнул головой.

— Нет? Почему нет?!

— Мне не нужна любая. — Крайт вздохнул. — Мне не нужны все. Мне нужна одна-единственная, моя.

— Твоя. — Хан понимающе кивнул. — Где она? Дома осталась? Надо было с собой взять.

— Нет! — Крайта вдруг прорвало. — Ты думаешь, зачем я здесь? Мне добыча нужна, земли? Ничего мне не нужно, только она, она одна! А они, они украли ее у меня, спрятали. Они, они… Эта Девятка проклятая, эти маги! Я их!.. Я ради нее!.. Я ее ищу, и я найду, видят демоны, я ее все равно найду!

— Мы ее найдем! — Хан поднял пиалу, залпом осушил. — Как ее зовут?

Крайт наклонился к уху Гачи-хана.

— Йоля.

— Йоля, — повторил хан, запоминая. — Все мои всадники до последнего пастуха будут знать это имя! Все будут искать ее. Мы перевернем каждый дом, каждую лачугу, и увидишь, брат, мы ее найдем!

— Нет, нельзя.

— Что — нельзя?

— Нельзя никому рассказывать, нельзя никому говорить ее имя.

— Почему?

Крайт потер лоб. Почему, почему? Он забыл.

— Послушай, брат, как они будут искать, если не знают, кого? — Хан ткнул Крайта локтем в бок, хохотнул. — Наоборот, надо всем сказать, тогда и найдешь быстрее.

Крайт задумчиво глотнул кумыс. Определенный смысл в словах хана был. Может, и не всем, но… У него есть агенты, и если кто-то что-то сможет обнаружить, можно будет идти прямо к цели, не тратя времени зря.

— Вот что сделаем. — Гачи-хан значительно нахмурился. — Разделимся. Ты пойдешь на запад, а я — на север. Будем искать вместе.

Крайт зевнул. Хан хитрил прозрачно и примитивно. Его интересовал Север не от большого желания помочь. Войска Лиги отступали к Сардигу, и пока Крайт будет отвлекать их на Западе, хан сможет вволю пограбить беззащитную Вальпию. Ну и демоны с ним, пусть проваливает, теперь он обойдется без кочевников.

— Решено, брат! — Хан улыбался. — А теперь оставим завтра на завтра. Сегодня был славный день, славная битва и славная добыча, и пусть все закончится славной ночью. — Гачи-хан поднял пиалу. — Давай же пить, веселиться. Изгоним тоску из сердца!

— Прошу прощения, но, если не возражаешь, мне пора идти. — Крайт, пошатываясь, поднялся.

С него достаточно. Хан может веселиться хоть до утра, а он пойдет спать.

Хан не возражал.

— Алина! Ты где? Мы возвращаемся.

— Что ж, договорились. — Джука пожал руку бригадир-интенданту, в результате чего в карман интенданта перекочевал увесистый мешочек с золотом, а партия оружия, проданная Джукой на прошлой неделе военному ведомству Сардига, вновь возвращалась к прежнему владельцу.

— Надеюсь, мы еще не раз встретимся. К взаимной выгоде. — Располневший Джука кивнул бригад ир-интенданту, поднялся из-за стола, медленно и солидно двинулся к выходу из таверны Медленно и солидно, как и приличествует купцу первой гильдии.

Джука вышел на улицу, удовлетворенно подставил лицо прохладному ветерку с моря. Он был счастлив, он мог точно сказать, что в этой жизни он вполне счастлив. За последние три года Джука не только располнел. Он выбился в десятку богатейших купцов Сардига. Дела неуклонно шли в гору, доходы росли. Дом на Главной улице, шесть собственных судов в порту, громадный склад. Все купеческие дочки на выданье строили ему глазки. Чего еще может хотеть человек?

Джука благородно высморкался и, недовольно покачав головой, зашагал к своему дому. У него была карета, у него было семь выездов, но секретность, секретность… Дела подобного рода не допускали огласки, а появление кареты в этом районе могло вызвать ненужное внимание. Конечно, восемь громил бандитского вида вокруг вполне обеспечивали безопасность от разнообразнейших жуликов, но бедные его ноги, отшагавшие, как он надеялся, свое давным-давно… Он так привык ездить.

Джука шел, недовольно слушая, как хлюпает грязь. Доход от сделки перевешивал все эти неудобства, и все же, и все же… Нет, нельзя быть ленивым, нельзя быть глупо беспечным.

Купец тряхнул головой. Лучше подумать о чем-нибудь хорошем. Например, о том, какой он молодец. Обратить сорок пять золотых монет в состояние, которое у него сейчас есть, мог только настоящий проходимец. Умный, ловкий, такой, как он. Не как эти жалкие побирушки, стоящие в подворотнях с кинжалами в руках, для которых жизнь стоит меньше гроша и которые зарабатывают еще меньше, нет. Истинный проходимец тот, у кого работает голова, а не руки.