Отзвуки серебряного ветра. Мы – будем! Выбор - Иар Эльтеррус

– Если все было так, как вы говорите, то и я не понимаю, – вздохнул Дарв, подходя к бару и наливая себе виски. Чтобы немного успокоиться, ему необходимо было срочно выпить. – Будете?

– Почему нет? – пожал плечами Илар, снова вынув руку из наручника и взяв протянутый стакан. – Черное тиумское?

– Оно самое, – неохотно проворчал граф, залпом выпив полстакана. – Гадость, конечно, несусветная, но мне почему-то нравится. Хорошо успокаивает.

– Я во время приступов вообще чистый спирт литрами в себя заливаю, – усмехнулся Командор, тоже выпив.

– Приступов?

– Любое серьезное вероятностное воздействие дается мне ценой многочасовых болевых приступов. Порой вплоть до двенадцатого уровня. Спирт помогает выносить боль.

Дарв попытался представить себе такое, и его передернуло. До сих пор не думал, что кто-то способен вынести двенадцатый уровень и остаться при этом в живых. Его бы и восьмой уровень прикончил мгновенно: болевой шок, и – поминай, как звали. Граф сочувственно покосился на Командора. Интересно, кто и за что его так страшно наказал? А в том, что это наказание, он не сомневался. Видимо, кто-то из Сфер, там хватает сильных сущностей.

– Кстати, есть одно подтверждение тому, что вы потомок Ирета, – задумчиво сказал Илар. – Способность вашей семьи к манипулированию временем. Благодаря особой структуре мозга. Ирет обладал этой способностью в куда большей степени, чем вы. Однако…

Он нахмурился.

– Что? – приподнял брови Дарв.

– Не пожелал воспользоваться ею, чтобы спастись… Позволил себя убить. Раньше я не понимал, почему, и сокрушался, теперь понимаю. Очень хорошо понимаю. Но простите, объяснить так, чтобы вы поняли, не сумею. До таких вещей каждый должен доходить сам… Душой их надо осознавать, а не разумом.

– Я в такие материи вообще предпочитаю не соваться, – недовольно скривился граф. – Есть куда более важное. Для меня, по крайней мере. Вообще-то, изначально я хотел поговорить с вами совсем о другом. Долгие годы я пытаюсь понять, зачем вы все это затеяли. Для чего нужен ваш орден? Чего вы добивались? Какова цель?

– Постараюсь рассказать, – вздохнул Командор. – Но это будет нелегко. Многие понятия слишком необычны.

– Мою память вы ведь считали? – поинтересовался Дарв.

– Извините уж, считал.

– Вот и хорошо, не придется объяснять свои мотивы.

– Не придется, – подтвердил Илар. – Я вас очень хорошо понимаю. Был бы на вашем месте, имея тот ограниченный объем информации, что имели вы, поступил бы так же. Вы, как ни странно, повторяете мой путь. Именно так я и действовал, когда шел к власти еще до создания Темной империи. Но вы начали прозревать раньше, чем я, мне на это понадобилось значительно больше времени. Впрочем, дело, наверное, в Аарн Дварх. Он на долгие столетия превратил меня в бездушную машину. Я просто забыл, что такое эмоции. Руководствовался исключительно логикой и целесообразностью. А из этого обычно такой кошмар вырастает, что…

– Знаю, – граф поежился. – Однажды я застрелил ученого, придумавшего, как лишить человека чувств, сделать именно разумной машиной. Видел результаты его экспериментов. После этого в ужасе уничтожил не только его самого, но и все материалы его исследований. Другого выхода я тогда не видел. Да и сейчас не вижу.

– Все верно, – поморщился Командор. – Таких «ученых» надо останавливать любой ценой. Они обычно оправдывают себя «научным любопытством» и прочей дребеденью, забывая об ответственности за свои деяния.

– О да, большинство ученых мужей предпочтительно держать под жестким контролем… Но вернемся к интересующим меня вопросам.

– Хорошо, – взгляд Командора сделался задумчивым. – Извините, но начну издалека, иначе не объяснить.

– Внимательно вас слушаю, – поудобнее устроился граф, предварительно налив обоим еще виски.

– Прежде всего, для понимания моих мотивов важна теория конкурентных и неконкурентных цивилизаций.

– А это здесь при чем?

– Очень даже при чем, – заверил Илар. – Как вы знаете, мне больше двадцати тысяч лет. Я ходил по сотням вселенных, видел бесчисленное число миров, был свидетелем расцвета и падения множества цивилизаций. Мало того, долго копался в социологическом архиве давно ушедшего в Сферы народа. А этот народ миллионами лет наблюдал за развитием других в нескольких вселенных. И из собственных впечатлений, и из древнего архива я вынес один довольно неприятный для представителя нашего типа цивилизаций вывод.

– Какой? – подался вперед Дарв.

– Любая конкурентная цивилизация обречена, начиная с определенного уровня, на застой и гибель. За миллионы и миллионы лет иного не случалось. Ни разу!

– Вы уверены? – резко помрачнел граф.

– Да! – подтвердил Командор. – Если хотите, могу дать координаты упомянутого архива, сами поглядите, что к чему. Он в нашей вселенной и даже в нашей галактике расположен, в малом шаровом скоплении ZXL-842, точные координаты – 873 на 411 на 533 согласно проекции Кавина на центр галактики в изометрическом преобразовании.

– Благодарю, – записал координаты Дарв. – Обязательно побываю там.

– Знание языка ор-инау, как называл себя этот народ, могу передать вам прямо в мозг, – предложил Илар.

– Э-э-э… – неуверенно протянул граф. – Лучше не мне, а одному из секретарей, не хочу, простите уж, рисковать.

– Как пожелаете, – пожал плечами Командор. – Мне, в общем-то, все равно. Но продолжу. Понимаете, до определенного уровня развития конкурентность необходима. Именно она заставляет разумных выйти в космос и дорасти до галактического уровня. Однако затем становится гирей на ногах, не пускает дальше. Свою роль, понятно, играют также законы Воздаяния и Равновесия. Как маг, вы должны о них знать.

– Знаю, естественно, – кивнул Дарв, напряженно размышляя. – Но не вижу взаимосвязи между ними и конкурентностью.

– Да? – удивленно вскинул брови Илар. – А зря, она прямая. Что прежде всего порождается конкурентностью?

– И что же?

– Боль и отчаяние проигравших. И весьма определенная карма для выигравших. Ведь большинство разумных во имя выгоды готово сотворить что угодно, даже не задумываясь о последствиях. Разве нет?

– К сожалению, – поморщился граф.

– О таких понятиях, как доброта, честь, совесть и порядочность я даже не говорю, – усмехнулся Командор. – Их просто игнорируют, да еще и считают уделом заведомых неудачников.

– Согласен. Но какое отношение все это имеет к связи между конкурентностью и развитием?

– Сейчас объясню. Стремление, прежде всего, к выгоде порождает вкладывание средств в сектора, приносящие максимальную прибыль в короткий срок. Во что вкладывают больше средств во всех странах галактики – в гиперфизику или в выдумывание новых типов украшений и парфюмерии?

– Во второе, – вынужден был признать Дарв. – Но вы не совсем правы, есть немало людей, понимающих гибельность такого пути. Меня хотя бы взять. Мои научные структуры заняты, прежде всего, глобальными, а отнюдь не прикладными исследованиями. И средств на них я не жалею!

– Это вы! – возразил Илар. – Но вы – нетипичный пример. Возьмите любую корпорацию, глава которой не имеет сверхцели. Для такого важно одно – прибыль. Чем обычно занят научный сектор его корпорации? Отнюдь не глобальными исследованиями.

– Но…

– Погодите, я могу проиллюстрировать свою точку зрения. Вспомните последние тысячелетия до возникновения ордена. Был ли во время них совершен хоть один кардинальный прорыв в науке? Мелкие улучшения давно известного не в счет. Учтите, тогда никто не собирал вместе самых талантливых, Аарн тогда просто не существовали.

– Вы правы, галактика много тысячелетий топталась практически на месте, – скривился граф. – Я не раз пытался понять, почему так случилось.

– Причину я сообщил выше, – усмехнулся Командор. – Главную. А теперь давайте рассмотрим времена ордена. Ваши претензии к нам я знаю. Но подумайте, если бы ордена, как такового, никогда не возникло, что ждало бы большинство гениев, которым мы дали возможность творить? Что стало бы с Рогаром и Багом Бенсонами, например? Первый загнулся бы лагере, а второй погиб на свалке. Что случилось бы с Виктором Ломачинским? Расстреляли бы, мы его из камеры смертников вытащили – у себя на родине он был офицером проигравшей гражданскую войну стороны. И подобных примеров я могу привести десятки тысяч.

– Ничуть не сомневаюсь, – тяжело вздохнул граф. – Но это не отменяет того, что вы забирали из всех стран галактики лучших из лучших. Пусть бы даже большинство из них погибло, но кое-кто сделал хоть что-нибудь.

– Вы сами знаете, что настоящие таланты, не говоря уже о гениях, плохо ориентируются в обычной жизни, они живут в своем собственном мире и, сталкиваясь с обычным, чаще всего неспособны сопротивляться ему. Не обладают они так называемой предприимчивостью. Ведь что такое предприимчивость, если разобраться? Изворотливость, подлость, жестокость, беспринципность, лживость. Наиболее полно обладающий этими качествами и является наиболее «предприимчивым».