На грани войны - Кайла Стоун

В груди Квинн зародилось зернышко надежды. Возможно, это просто ловушка. Ноа играл с Розамонд так же уверенно, как она пыталась играть с ним. В конце концов, он справится. Он должен.

Розамонд сжала наманикюренные пальцы в кулаки.

— Не будь таким праведником, Ноа. Не пытайся сказать мне, что ты не знал о Никеле Картере. Джулиан ведь застрелил его у тебя на глазах? И Билли Картера тоже. Два хладнокровных убийства. Не припомню, чтобы ты сообщал о них, сдав своего лучшего друга?

Ноа замялся.

— Это другое.

— От чего же? — выплюнула Розамонд. — Вы, люди, со своим самодовольным негодованием, пытаетесь всем навязать свою мораль! Я сделала то, что сделала, ради своих сыновей! Все, что я делала, было ради них! Чем вы отличаетесь?

Ноа открыл рот, но на мгновение замолчал. Отчаяние, борющееся с яростью, исказило его черты.

— Хватит, — прошептал он. — Хватит.

Его палец переместился со спусковой скобы на курок.

Глава 62

Квинн

День пятьдесят пятый

Сердце Квинн бешено колотилось о ребра. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди. Почему Ноа еще не пристрелил ее? Чего он ждал?

Розамонд подняла руки, протянув ладони в мольбе, пытаясь остановить его.

— Ноа, я бы никогда! Ты не можешь им верить…

— Ты сожгла мой дом. Ты спалила его с моим сыном внутри. — Его голос дрожал. Пистолет вздрагивал в его руках.

Глаза Розамонд расширились. На ее лице мелькнула неуверенность, а затем вспышка настоящего страха.

— Это не я! Это сделал Саттер! Он сжег запасы в распределительном центре. Он хотел отомстить тебе. Он всегда ненавидел тебя — ты знаешь это! Я ничего об этом не знала, клянусь. Ты знаешь, как сильно я люблю Майло! Я бы никогда этого не сделала! Никогда, Ноа. Я клянусь!

— Не верь ей! — воскликнула Квинн. — Она врет!

— Прекрати, Квинн! — отрезал Ноа.

— Ты обещал мне, что разберешься со всеми монстрами, — с упреком и отчаянием в голосе проговорила Квинн. — Ты помнишь? Тем вечером в церкви после резни. Ты обещал мне. Вот последняя. Она прямо здесь…!

— Замолчи! — рявкнул Ноа. — Просто помолчи!

В одно мгновение выражение лица Розамонд превратилось из покорного в исполненное искренней доброжелательности. Ее глаза расширились и заблестели. Подбородок дрогнул, и по щеке потекла слеза.

— Любая мать любит своих детей, Ноа. Я не могу отрицать, что защищала их. Ты был лучшим из моих мальчиков. Я любила тебя как сына. Я люблю тебя.

Ноа дико затряс головой.

— Нет! Не говори так. Остановись!

Она не прекратила.

— Я любила их слишком сильно. Я признаю это. Может быть, мне следовало поступить иначе, но я делала это из любви. Я любила их, как люблю тебя!

— Ты обещал! — закричала Квинн. — Пристрели ее!

Розамонд протянула руку, всего в нескольких дюймах от лица Ноа. Она вдруг стала мягкой, заботливой, по-матерински обожающей.

— Ты любил меня больше всех. Не думай, что я этого не видела. Не думай, что я не знаю, каким верным ты был. Насколько преданным. Скольким ты пожертвовал, чтобы защитить семью — всех нас.

— В ней нет любви, Ноа, — поморщилась Ханна. — Она не знает значения этого слова.

Розамонд погладила его по щеке.

— Не предавай меня. Ты был единственным, кто любил меня по-настоящему. Мой истинный сын.

Лицо Ноа исказилось.

— Мой сын мертв. Майло мертв.

— Ноа, он не… — начала Ханна.

— Я люблю тебя! — Розамонд повысила голос. — Я единственная, кто все еще любит тебя. Я единственная, кто рядом с тобой. Я — все, что у тебя осталось!

— Ноа… — попробовала Ханна снова, но Ноа не стал ее слушать.

— Я дала тебе все! Я спасала тебя! Я сделала все для этого города! Все, что я когда-либо делала, только ради тебя!

Плечи Ноа затряслись. Он вдруг стал выглядеть слабым, потерявшим опору. Глаза смотрели безучастно и пусто.

Ужасный тонущий страх наполнил Квинн.

Она в ужасе смотрела, как Ноа опускает пистолет. Его палец соскользнул со спускового крючка.

Розамонд протянула Ноа руку. Он подошел к ней, наклонился и горько заплакал.

Розамонд обняла его одной рукой. Она прижала Ноа к себе и посмотрела через его плечо на Ханну, в ее взгляде мелькнуло что-то расчетливое и хищное. В ее глазах не отражалось никакой человечности. Вообще ничего.

Слезы прекратились. Она улыбнулась, быстрая жесткая улыбка сверкнула, как лезвие ножа.

Казалось, все события произошли одновременно.

Розамонд расположила Ноа так, чтобы он стоял к ним спиной, прикрывая ее своим телом. Квинн уловила движение. Свободной рукой Розамонд потянулась к чему-то — блеснул металл.

— Ханна! — предупреждающе закричала Квинн.

Бум! Из ниоткуда раздался выстрел. Ноа отшатнулся назад.

Ханна бросилась в сторону, чтобы достать лежащий в нескольких футах «Ругер».

Ужас пронзил Квинн. Она выхватила из кармана рогатку и флешетту, натягивая ремни у щеки. Инстинкт взял верх, ее движения ускорились и приобрели силу.

Розамонд оттолкнула Ноа в сторону, в ее руке был револьвер. Она подняла и направила его на Ханну.

Ханна упала на пол, потянулась за пистолетом, пытаясь его схватить.

У Квинн остался только один выход, единственный шанс. Она выпустила флешетту. Одновременно Розамонд выстрелила второй раз. Бум!

Громовой выстрел отдался в ушах. Квинн не видела, попала ли она в цель. В ужасе ее взгляд метнулся к Ханне, ища кровь, рану.

Ее внутренности заледенели. Сердце гулко стучало в груди. Она опоздала. Квинн знала это.

Ханна, лежала скрючившись на полу, держа пистолет в руках. Невредимая.

Пуля пробила стену позади нее без вреда для здоровья.

Квинн повернулась к суперинтенданту.

Торжествующая улыбка Розамонд дрогнула. Она сползла с ее губ, мышцы лица ослабли. Револьвер упал на пол.

Розамонд вскинула, трепещущие, как птичьи крылья руки к своей шее. Кровь сочилась из-под шестидюймового гвоздя, застрявшего глубоко в ее горле.

Задыхающийся, булькающий звук вырвался из ее губ. Ее дыхание прервалось, когда кровь заполнила дыхательные пути. Глаза расширились от ужаса и отчаяния. Она открывала и закрывала рот, как рыба в поисках кислорода.

Ноа упал назад, наполовину привалившись к дивану. Он не сделал ни одного движения, чтобы помочь ей. Он вообще не шевелился.

Розамонд опустилась на колени посреди своей роскошной гостиной, окруженной изобилием, щедростью, льющейся из каждого уголка, каждой коробки и ящика.

Ее лицо исказилось в гримасе агонии. Кожа потеряла цвет, кровь пузырилась на ее белых губах. Грудная клетка беззвучно вздымалась.

Ханна поднялась на ноги. Она вскинула 45-й калибр, как бы решая, стоит ли избавлять Розамонд от страданий.

— Нет, — прошептала Квинн.

Но Ханна так решила.

— Мы — не они, — сказала она. — Мы не монстры.

Она