Шпион в доме любви - Анаис Нин

Она словно побудила свое желание воплотиться, потому что обнаружила за дверью Жана. У того, как обычно, был для нее маленький подарок, который он неловко держал в руке. То, как двигалось его тело, как дрожал взгляд, обнаруживало страсть. Она уже чувствовала, что его тело овладело ею и он двигается так, как будто уже находится в ней.

— Ты никогда не была у меня дома, — униженно сказал он. — Ты никогда не видела моих скульптур.

— Так идем, — ответила она и пошла рядом с ним пританцовывающими шажками.

Они пришли в странно опустевшую часть Парижа недалеко от одних из ворот, город сараев, переделанных под жилища для художников и расположенных рядом с домами рабочих. Здесь жил Жан, окруженный статуями вместо мебели, массивными статуями. Сам же он был легкомыслен, изменчив и гиперчувствителен. Тем не менее ему удалось создать своими дрожащими руками эти грандиозные творения.

Его скульптуры были монументами, в пять раз превышавшими размеры оригиналов. Женщины были беременными, мужчины — вялыми и чувственными, с руками и ногами, похожими на корни деревьев. Одна из скульптур изображала мужчину и женщину, спаянных так тесно, что нельзя было отличить одно тело от другого, настолько слиты были их контуры. Соединенные гениталиями, возвышались они над Жаном и Эленой.

В тени этой статуи они сошлись, без слова, без улыбки. Даже их руки не двигались. Соприкоснулись только тела, повторив живой человеческой кожей единство статуи. Он прижался своими гениталиями к ее, словно таким образом намеревался проникнуть в Элену.

Он опустился на пол, словно затем, чтобы встать на колени, но снова встал вместе с подолом ее платья, так что оно собралось у нее под мышками. И вновь прижался он к ней, двигаясь то справа налево, то слева направо, то кругами, а несколько раз он вдавился в нее гак яростно, что между ними не осталось ни малейшей воздушной прослойки. Она чувствовала, как его распухающая страсть трется о нее, словно он хочет разжечь костер при помощи двух камней, искривших при каждом его движении. В конце концов она заскользила вниз, как в веселом сне. Она упала на пол между его ног. Теперь ему захотелось сохранить эту позу, запечатлеть ее навеки и пригвоздить тело Элены своим членом. Они снова зашевелились, она отдала ему свою сокровеннейшую женственность, а он связал их. Она съежилась, чтобы лучше его чувствовать, и двигалась с почти невыносимым возбуждением, словно прикоснулась к его самому чувствительному месту.

Он закрыл глаза, чтобы продлить это наслаждение, заставившее его кровь биться во мраке ее желания. Он больше не мог держать себя в руках и наполнил ее лоно своей страстью, а она в это время сжималась на нем и поглощала его полностью.

Статуя отбрасывала тень на их бесконечные объятия. Они лежали, словно высеченные из камня и прислушивались к последним спазмам желания. Она уже думала о Пьере. Она знала, что не вернется к Жану. Завтра так красиво уже не получится, думала она. Она с почти суеверным ужасом представляла себе, как остается с Жаном, а Пьер чувствует ее неверность и наказывает ее.

Она ждала наказания. Стоя перед дверью в квартиру Пьера, она ожидала обнаружить в его постели Бижу, раздвинувшую ноги. Почему ее? Потому что Элена ждала мести за предательство их любви.

Сердце ее бешено забилось, когда он отворил дверь. Он улыбался, ни о чем не подозревая. Но разве ее улыбка не выглядела столь же наивно? Чтобы удостовериться в этом, она заглянула в зеркало. Уж не ожидала ли. она, что скрывающийся в ней демон обнаружит себя в ее зеленых глазах?

Она обратила внимание на свою мятую юбку и на песок, прилипший к сандалиям. Она почувствовала, что Пьер узнает о случившемся. Она почувствовала, что переживания Жана смешаны с ее собственными. Она уклонилась от ласки Пьера и предложила съездить посмотреть на дом Бальзака в Пасси.

Вечерело. Моросящий дождь и серое грустное небо разогнали людей по домам и создали эротическую атмосферу, эротическую потому, что она легла над городом крышей и накрыла их всех в эдаком алькове. Все вокруг заставляло думать об эротике — скромно расположенный магазинчик, где продавались черные подвязки и черные сапожки. Вызывающая походка парижанок и такси с занятыми своей любовью парочками.

Дом Бальзака стоял на холме в Пасси и выходил окнами на Сену. Сначала нужно было позвонить в дверь жилого дома, а потом спуститься по ступенькам лестницы, уводившей, казалось, в подвал, однако вместо этого выводившей в сад. Затем нужно было миновать сад и позвонить в другую дверь. Это и была дверь в его дом, который скрывался в саду первого дома, дом таинственный и мистический, прятавшийся в самом сердце Парижа.

Женщина, впустившая их, была подобна призраку из прошлого — бескровная, с выцветшим лицом и волосами, в обветшалой одежде. Она сожительствовала с рукописями Бальзака, с его картинами, первыми изданиями и портретами женщин, которых он любил. Она была пропитана исчезнувшим временем, и вся жизненная сила давно покинула ее. Сам голос ее был далеким, как голос привидения. Она спала в этом доме, переполненном мертвыми воспоминаниями и сама была такой же мертвой для настоящего. Она точно каждую ночь укладывалась в могилу к Бальзаку, чтобы спать с ним.

Она провела их через гостиные в заднюю часть дома. Она подошла к укромной дверце, вставила в кольцо длинные костлявые пальцы и приподняла. Элена и Пьер увидели, что за дверцей находится еще одна маленькая лесенка.

Бальзак придумал этот тайный ход, чтобы женщины, приходившие к нему в гости, могли воспользоваться им и таким образом избежать подозрений мужей и шпионов. Сам Бальзак тоже пользовался им, когда приходили сложные кредиторы. Лесенка переходила в дорожку и упиралась в калитку, открывавшуюся на заброшенный переулок, спускавшийся к Сене. Этим путем можно было ускользнуть прежде, чем позвонивший во входную дверь успевал миновать переднюю.

Дверца так явственно напомнила им об интимной жизни Бальзака, что это подействовало на них как любовный напиток. Пьер шепнул Элене:

— Я был бы не прочь взять тебя прямо здесь, на полупризрачная женщина не слышала его слов, хотя произнес он их с прямотой уличного гавроша, однако перехватила взгляд, их сопровождавший. Это настроение никак не сочеталось с неприкосновенностью места, и она поспешила проводить гостей.

Атмосфера смерти растормошила их чувства. Пьер поймал такси, и когда они забрались внутрь, не мог больше ждать. Он усадил Элену на колени спиной к себе, так что ее тело полностью закрыло его, и задрал подол юбки.

— Не здесь, Пьер, потерпи, пока мы не будем дома. Нас могут увидеть. Подожди. Ой, Пьер, мне больно! Вон полицейский на нас вылупился. Давай просто посидим, а не то нас увидят люди на тротуаре. Да перестань же, Пьер, прекрати!