Офицер - Андрей Земляной

Новиков хотел протащить через реальный конфликт максимальное количество народа, именно поэтому многим спецназовцам достались должности кашеваров и коневодов, но все реагировали на это с юмором.

Полгода, предшествующие отъезду, были наполнены, как никогда в жизни Кирилла. Работа по контролю научных учреждений и разбор их вечных склок, когда приходилось мирить, наказывать и делать внушения людям от науки. Еще были шесть! трёхчасовых сессий записи на радио, где уже использовался магнитофон советского производства «Голос» с плёнкой на основе оксида железа и с высокочастотной головкой подмагничивания, дававшей пусть и не идеальный, но всё же вполне приемлемый звук. В ходе процесса было много трений с музыкантами, особенно когда он объяснял дирижёру оркестра и хора, что и как нужно исполнять, и какие при этом были споры, когда они чуть не хватали друг друга за грудки.

Кое-что пошло в эфир сразу, а кое-что отложили до срока, потому что, например, песня «На всю оставшуюся жизнь» пока не очень вписывалась в реалии Советской страны.

Довольно неожиданно для Кирилла его проект по организации Академии боевых искусств нашёл самую горячую поддержку, и на базе Московского областного техникума физической культуры начали формировать полноценное высшее научно-учебное заведение, куда пригласили известных спортсменов — борцов, боксёров, стрелков и прочих. Приехал даже Поддубный,[140] ставший заведующим кафедрой классической борьбы.

Как результат, сразу стабилизировалась и резко улучшилась работа по подготовке инструкторов для войск НКВД и армии, а спортсмены-преподаватели, раньше мыкавшиеся по различным организациям, получили базу и достойное содержание.

А ещё он съездил в Тамбовскую губернию, в селе Тулиново нашёл детский дом, рассказал Вере Павловне о судьбе одного из её выпускников и передал медаль «За отвагу», которой уже посмертно был награждён геолог Николай Батов. Потом три часа разговаривал с малышами, отвечая на их такие разные вопросы.

Транссиб

Поезд, лязгнув, качнулся и замер на очередной станции. Кирилл отложил книгу Роберта Говарда — The Slithering Shadow[141] — и, приподнявшись с дивана, посмотрел в окно. Там уже суетились бойцы бригады, переодетые в форму пограничников. Что-то покупали, относили в вагоны и вообще радовались жизни.

Кирилл встал, обулся, надел гимнастёрку, подпоясался портупеей и натянул фуражку. Глянув в ростовое зеркало, проверил, чтобы всё было в порядке, и распахнул дверь купе, столкнувшись нос к носу с Верой.

— Товарищ комбриг, а я за вами…

— Что-то случилось?

— Ну, мы тут…

— Вера, — Кирилл удивлённо посмотрел девушке в глаза. — Ты не заболела? Нормально доложить не можешь?

— Пойдёмте, товарищ комбриг, — девушка качнула головой в сторону выхода, и Новикову ничего не оставалось, как последовать за ней.

На дощатом перроне он сразу увидел плотно стоявшую группу своих парней, среди которых мелькала пара белых милицейских гимнастёрок, и подошёл ближе.

Командира сразу узнали, шум скандала стих, и Кирилл увидел худого грязного мальчишку, стоявшего в середине толпы.

— Докладывайте, — приказал Новиков, не обращаясь ни к кому конкретно.

Сержант, стоявший рядом с мальчишкой, поднял голову:

— Этот залез в карман, а у меня там деньги всего отделения, товарищ комбриг. Ну, я его руку зажал, а он вот, — сержант вытянул ладонь, в которой лежал небольшой нож явно кустарной работы, — чуть бок не пропорол, хулиган.

— Да отправить его в колонию, товарищ комбриг, — милиционер, стоявший рядом, покосился на награды Кирилла. — Хотя, конечно, он уже три раза сбегал и опять убежит.

— Так. — Кирилл присел перед мальчишкой, глядя прямо в глаза: — Значит, воровства мало. Нужна ещё и статья за нападение на сотрудника НКВД? — Он помолчал, и взгляд его скользнул по одежде, которую явно чинили женские руки, и на неумело, но старательно подстриженные волосы. — А чего из колонии бегаешь? Там и кормят нормально, и учат профессии. Кто у тебя здесь, мама? Сестра? — И увидев, как дёрнулось веко у мальчишки, кивнул: — Сестра, значит. Родителей нет? Ясно. А сестра живёт у кого?

— Болеет она, а от этих… — беспризорник качнул головой, — не дождёшься. Уморят за краюху.

Кирилл поднял взгляд на милиционера.

— У кого девочка?

— Да есть тут один. — Сержант милиции хотел сплюнуть, но сдержался. — Начальник ОРСа. Гнида редкостная. Девчонка у него в служанках, словно при царе.

Кирилл перевёл взгляд на мальчишку.

— А нож чего потянул? Неужели не понимал, что пограничник тебе этот нож вместе с рукой оторвёт?

— Да просто малец потерялся от боли, товарищ комбриг, — вступил в разговор высокий кряжистый боец, с Красной Звездой на гимнастёрке. — Миха — он такой, сразу на болевой тянет.

— Ясно. — Кирилл снова присел перед мальчишкой. — С нами пойдёшь? Сразу скажу, будет не просто сложно, а очень сложно и тяжело. Колония раем покажется. Учёба, тренировки и занятия по восемь часов в день. Но если не сдюжишь, сразу отправлю в детский дом, и второй такой возможности у тебя больше не будет. Другие будут, а такой — нет.

— Сдюжу, товарищ комбриг, — твёрдо сказал подросток, сжимая от волнения кулаки.

Кирилл встал и нашёл глазами Веру:

— Товарищ лейтенант, пойдите с милиционерами и доставьте сюда сестру вот этого вот безобразника.

Вера, уже неплохо разбиравшаяся в тонкостях поведения своего начальника, кивнула:

— Есть, товарищ комбриг! — и, прихватив милицию, зашагала к зданию вокзала.

— Сергиенко.

— Я, товарищ комбриг! — Михаил Сергиенко мгновенно вытянулся в струнку.

— Парня принять на довольствие как воспитанника, отмыть, привести в человеческий вид. Как сделаете, отведёте к начальнику строевой части. Скажете, я приказал оформить на него документы.

— Сделаем, товарищ комбриг.

Когда толпа рассосалась, Кирилл походил ещё по перрону, купил свежих газет и, уже подходя к вагону, увидел Веру, несущую на руках девочку лет шести, и поспевающих следом милиционеров.

— Что с ней? — Кирилл осторожно тронул лоб девочки и, отметив высокую температуру, кивнул в сторону вагона, в котором ехали врачи медсанбата: — Давай к медикам, пусть займутся. — И повернулся в сторону милиционеров: — Спасибо, товарищи, за помощь, можете быть свободны.

— Так, эта, товарищ комбриг, — один из милиционеров замялся. — Товарищ лейтенант так приложила товарища Осипова, что тот может и не встать.

— Осипов — это начальник ОРСа? — и увидев, как милиционеры синхронно кивнули, добавил: — Какой трагический несчастный случай. Товарищу Осипову явно нужно поберечь здоровье. Буржуазные замашки до добра не доведут. Если всё же встанет, так ему и передайте.