Сцены любви - Дина Джеймс

– Друзьями?!

– Друзьями. – Шрив отстранился. – Потому что каждый из нас имеет нечто, что необходимо другому. Поэтому мы не будем причинять друг другу лишние неприятности. Я, например, не стану избивать тебя до полусмерти за то, что ты пытался обмануть миссис Катервуд.

– Но я...

– Миссис Катервуд – эта хрупкая женщина – выросла в глуши американских гор, и ей, несомненно, хотелось бы выстрелить тебе между глаз, но она тоже не станет этого делать.

– Я хочу сказать...

– А ты не можешь уволить ни одного из нас, потому что у тебя в руках очень выгодное дельце. Такой умный человек, как ты, получит огромную выгоду оттого, что твой ведущий актер – слепой. Люди, которые не видели ни одной шекспировской пьесы, придут в театр, чтобы посмотреть, как я играю. Ты сделаешь на этом большие деньги. Разве я не прав? – Шрив улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой.

Миранда еще никогда в жизни не испытывала такой гордости.

– Ну, в том, что вы говорите, есть доля правды. – Бирсфорд поправил свой сюртук и галстук. Потом наклонился, чтобы смахнуть пыль со своих брюк.

Шрив кивнул. Он протянул руку, и Миранда подошла к нему. Он обнял ее за плечи.

– Билли, это моя единственная на свете женщина. Она была со мной большую половину своей жизни. Для меня она больше чем партнерша и друг. Она моя жена. Пока я жив, никто не посмеет обидеть ее. Пусть я не могу видеть твое лицо, но если понадобится, я найду тебя где угодно.

– Вы угрожаете мне?

– Возможно. Я думаю, что ты все понял. У тебя все прекрасно получилось, так что иди домой и помечтай о тех деньгах, которые ты получишь. Убирайся отсюда, Билли.

Мистер Бирсфорд ушел – громко хлопнув дверью.

Шрив повернул к себе Миранду и поцеловал ее, как Ромео целовал Джульетту, как Бенедикт целовал Беатриче. Долго и страстно.

– А теперь расскажи мне, что это за бредовая идея работать бесплатно?

Сцена пятая

А смерть – что рыночная площадь, где встречаются все.[62]

Из кабинета донесся звук, похожий на вой раненого волка. Когда Раймонд, секретарь сенатора Батлера, вскочил из-за стола, намереваясь броситься в кабинет к боссу, сенатор сам появился на пороге, сжимая в руке последний номер лондонской газеты «Таймс».

– Найди мне этого негодяя де ла Барку! Скажи ему, чтобы он явился немедленно. – Лицо сенатора покраснело от гнева. Массивные щеки дрожали, как борода у индюка.

Раймонд в ужасе смотрел на него, уверенный, что с сенатором сейчас случится удар.

Тот, развернув газету, прочитал несколько строк и опять испустил ужасный вопль.

– Слушаюсь, сэр. – Испуганный секретарь даже не стал ничего записывать. Он выскочил в коридор, разыскивая посыльного.

Когда де ла Барка наконец явился, сенатор сунул ему под нос газету.

– Устранил? Устранил, ты сказал? Вот, значит, как ты его устранил!

Де ла Барка разгладил газету и начал читать.

Батлер все еще тяжело дышал, будто ему пришлось пробежать много миль.

– Ты говорил, что она тоже исчезла. Ты говорил, что они больше не будут стоять у меня на пути. Я поверил тебе на слово. А теперь скажи мне правду: ты в самом деле был в Мексике?

Самообладание покинуло де ла Барку. Впервые сильные чувства отразились на его лице. Гнев на оскорбления сенатора. Недоверие к содержанию статьи. Злость на самого себя за свой провал.

– Он был мертв, – упрямо произнес он.

– Мертв – как же! Но ты не видел его тела, не проверил его пульс.

– Нет, но...

– Убирайся! – рявкнул сенатор. Опершись на край стола, он прижал руку к сердцу. – Ты никогда больше не будешь работать в Вашингтоне. Я заплатил огромную сумму за то, чтобы ты объехал все западное полушарие, а ты ничего не добился.

– Я клянусь...

– Ты клянешься! Он клянется! Много проку от твоих клятв! Я вижу, что тебе нельзя доверять. Убирайся!

– Послушайте...

– Убирайся!

Секретарь открыл перед де ла Баркой дверь, потом поспешил к сенатору.

– Сенатор, прошу вас, сядьте. Не надо так волноваться. Вам будет плохо. Пожалуйста, успокойтесь.

Как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, Батлер опустился на стул. Пот выступил у него на лбу. Секретарь наклонился, чтобы развязать его галстук, и его поразило тяжелое дыхание сенатора. Он быстро достал свой платок, сунул его в руку сенатору, потом поспешил за водой и бренди.

Когда он вернулся с тем и другим, Батлер уже сам развязал свой галстук и сидел, уронив голову на спинку стула.

– Сенатор? Батлер открыл глаза.

– Мне не следовало так волноваться.

– Конечно, сэр. Налить вам стакан воды? А потом, может быть, бренди?

– Да. Хорошо, – с трудом прошептал Батлер.

– Я налью вам того и другого.

– Хороший парень. – Батлер снова закрыл глаза. – Хороший парень. Таких хороших парней немного.

Секретарь налил в стакан воды. Пока Батлер пил, он налил ему бренди.

– Вызвать врача, сэр?

– Нет. – Батлер проглотил бренди и откинулся на спинку стула, закрыв глаза. У него было такое ощущение, словно железные обручи сжимали его грудь, мешая дышать. – Нет. Просто задерните шторы. Я посижу немного в темноте.

Его мысли путались. Конечно, эти актеры могли не иметь никакого отношения к смерти Уэстфолла, но по отчету де ла Барки он сделал вывод, что они все-таки как-то были связаны с этим делом. Теперь же, когда стало ясно, что де ла Барка не справился со своей задачей и солгал, чтобы скрыть свой провал, он не знал, чему верить.

Да, он не знал, чему верить. И отсутствие точной информации пугало его больше всего.

Постепенно самообладание начало возвращаться к де ла Барке. Внешне его лицо было словно вырезано из камня. Но горящие глаза выдавали гнев, бушевавший в нем. Он был похож на ацтекского идола, внутри которого горел огонь, требующий человеческой жертвы.

Он сидел неподвижно в вагоне поезда, идущего в Балтимор. На коленях у него лежал чемоданчик вроде того, что он был вынужден оставить в Мексике, а на полке для багажа находился длинный ящик. Его одежда, кое-как засунутая в небольшой металлический сундук, была отправлена на почтово-пассажирский корабль, отплывавший на рассвете в Лондон.

Они никогда не догадаются, что он туда едет. Они не увидят его до тех пор, пока он не нажмет курок и не отправит этого человека в преисподнюю. Потом он заберет женщину и доставит ее в Вашингтон, если она не будет сопротивляться.

Если же она начнет кричать и царапаться, он уберет и ее тоже.

Шрив потерся щекой о живот Миранды. Соприкосновение с ее прохладной шелковистой кожей пробудило в нем новый прилив желания. Со вздохом он провел ладонями по ее бедрам.