Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга

Сусанна отшвырнула листы. На третьем пропечаталась всего лишь одна строка. На пустом листе должно быть продолжение того, на чем они остановились в гробнице. Хорош же, мистер Атертон! Как он смог написать столько текста за те пару часов, которые она спала? Может, наркотик — энерджайзер для него. А для тебя, Суслик? Ведь мистер Атертон ждет твоего хода. Это же ролевая игра, ты еще не поняла? Аббас же обвинил брата в том, что тот играет с тобой. Но ведь текстовая игра не опасна. Так чего ты ждешь? Пиши ему ответ. На английском? Нет, я и так в переводчик в итоге залезла… Пиши, он ждет. Нет, он спит. Озвучу ответ на рассвете, когда он за ним придет. Спустимся к пруду и озвучим… Может, и прислужница Бастет вернется. Бойся прислужниц богини любви, кошки никогда не приходят одни, они приводят за собой хозяев… Ступай уже спать, глупый мозг! Хватит доводить меня!

Сусанна погасила свет и уткнулась в подушку. На соседней лежали листы, но утыкаться в них носом она не стала. Она ведь только-только из них вылезла!

5.2 "Утренний ритуал на крыше"

— Wake up, sleepy head. And don’t ask me for another five minutes this time ‘cause we have only five minutes left. Get up! (Просыпайся, соня! И не проси у меня даже пяти минут сна, потому что у нас только и осталось что пять минут. Вставай!)

И Реза сорвал одеяло, которое Сусанна изо всех сил пыталась удержать у носа. Она специально улеглась в шортах, хотя их длина не оставляла простора для фантазии. Времени на одевание, как она и предположила, ложась спать, ей не дали. Уж лучше так, чем нестись за ним совсем голой.

— Я прочитала о фараоне, — выдала она уже в коридоре, но Реза только рукой махнул. Свободной! Другой он с такой силой сжимал ее пальцы, что приходилось перепрыгивать ступеньки, чтобы не распрощаться с рукой. Не мог, что ли, разбудить на десять минут раньше?

На крыше ее поджидала кошка. Он, выходит, не выгнал Сануру, а забрал себе для тепла. Радуйся, что не тебя! Потому что потом так же прогонит, как согнал кошку, выдернув из-под спящего животного плед. С богатой бахромой. Небось из запасов Латифы. О, она имя запомнила!

— Грейся пока!

Хорошо, что Реза накинул ей на плечи плед, а не футболку, которую стащил с себя. Сусанна отвернулась, не в силах видеть его руки, но вопрос относительно тела оставался открытым — на нем действительно ничего не растет, или мистер Атертон умудряется каждое утро брить грудь? Самостоятельно! Над фараоном-то корпела толпа прислужников!

Уже почти рассвело, но пальмы оставались синеватыми, хотя на горизонте уже появилась яркая полоса… Появилась и исчезла, потому что под тяжестью руки Резы пришлось опуститься на колени и ощутить всю прелесть тростниковой циновки, на которой спала Нен-Нуфер. Надо было в джинсах спать ложиться! Мистер Атертон-то в джинсах. А ты радуйся, что он ограничился снятием футболки… Ограничился? О, нет…

Теперь она точно вперит взгляд в Пирамиды, пусть и скрытые пальмами, и не повернет головы даже на тридцать градусов. Впрочем, боковое зрение никто не отменял, и его голые ноги совсем рядом.

— Переодевайся! Живо!

Перед носом появилось льняное платье. Живо — это значит за секунду? Сколько уже минут из пяти прошло? И переодевайся — это значит полностью? Впрочем, она вопросы вслух не задавала, боясь потерять драгоценные секунды. Суслик, а тебе уже нормально перед ним голой стоять, да? На две секунды, на две секунды! И только она оторвала руки от коленей, расправляя платье, руки Резы тотчас сомкнулись за ее шеей. Ожерелье! И серьги… Так он за ними ночью заходил и браслетами. Какой спектакль на этот раз заготовил?

— А макияж? — спросила Сусанна, когда вторая тяжелая сережка оттянула ухо.

— У кого на рассвете есть время на макияж?

Ах да, фараон только после гимна Осирису пошел в купальню. А они куда — в пруд, потому что на веревке остались сохнуть вчерашние полотенца…

— А драгоценности тогда зачем?

— Можно выйти голым, но без золотых браслетов нельзя — неприлично. Ну, а женщина всегда успеет надеть ожерелье. Даже с закрытыми глазами. Не так ли?

Он смеется или серьезно говорит? Какая разница?! Он первый, кто серьезно отнесся к твоему творчеству. Он еще на развалинах Мемфиса сказал, что готов помочь. Вот и помогает… Даже слишком.

Реза вновь усадил ее на циновку, но теперь ноги ее спасала ткань платья, а вот у него юбка все же была коротковата. Бедный, и все для нее старается… Да для себя он это делает! Закатай губу, идиотка! Ему нравится играть. Не ты первая! Аббас ведь использовал множественное число, произнося фразу «playing With kids». Главное, чтобы мистер Атертон не заигрался, потому что свиток, который он аккуратно опустил перед собой, придавив края камушками, точно не копия, слишком уж ветхий папирус. С ним явно похоронили фараона. Ему тысячи лет… А про мумию он так толком и не сказал. Ее нет, но где она?

— Ты знаешь слова гимна Осирису?

Сусанна кивнула. Знаю… Читала… Наизусть не учила, и точно не по-английски.

— Тогда ты понимаешь, о чем идет речь. Теперь просто повторяй за мной настоящий текст. Я буду проговаривать египетские слова медленно.

— Египетские?

— Ну не на английском же нам его читать!

Он смеется или злится? Ничего, Суслик, повторишь. Ты английский долго повторяла за учителем, нифига не понимая… А сейчас будто понимаю! Похоже, не очень… Только на школьную пятерку, а вот по жизни, кажись, ты, Суслик, двоечница, потому что тобой крутят, как хотят! А мне нравится игра, так что отстань! А то с Пашей, сытым музеями, кальян бы сейчас курила…

Сусанна уставилась на рисунки папируса. Почему в музеях они все рваные, а тут полотно, пусть и истончившееся от времени, но целое и яркое. Суслик, ты дура! Мистер Атертон же рассказывал, что его отец по просьбе музея переписывал папирусы. Это не настоящий, но достаточно аутентичный, как все, что делают Атертоны!

Голая коленка Резы касалась ее бедра и жгла кожу даже сквозь лен, но Сусанна побоялась демонстративно отстраниться. Обидится еще… К тому же, Реза уже начал читать гимн, и она начала повторять за ним странные звуки. Первые слова дались с огромным трудом и казались чужероднее арабских, но уже на середине она стала признавать уже сказанные ей в начале гимна слова, и они слетали с языка быстрее фразы Резы. А когда тот замолчал, Сусанна даже пожалела, что гимн такой короткий… Короткий? Когда они, взявшись за руки, поднялись на ноги, солнце уже выплыло из-за пирамид и окрасило пески в оранжевые тона. Она бы так и стояла тут, щурясь на небо, если бы коварный утренний ветерок не забрался под лен. Заметив ее дрожь, Реза поднял с пола плед и укутал ее в него по самые уши.

— Я сейчас заварю тебе чаю, — говорил он, растирая поверх пледа замерзшие плечи. — Пойдем в дом.

Ее действительно колотило, будто она вылезла из проруби. Ты просто не выспалась, Суслик, и струхнула, как всегда. Сейчас переоденешься и станет легче. Нет, не хочу снимать плед. Он меня согреет. Или чай. Мне чай обещали. Только где, в библиотеке, что ли?

— Я сейчас вернусь с чаем.

Реза усадил ее на диван и выскользнул в дверь. Сам как кошка, вернее лев, или тигр на охоте. Босые ноги ступают бесшумно — не желает домочадцев будить. Зато ты своей зубной дробью разбудишь! О, Сакура! И даже дает обнять себя! Может, тебе тоже с таким хозяином холодно?

5.3 "Наваждение мистера Атертона"

Сусанна подтянула ноги к животу. В пледе можно не обращать внимание на то, что платье надето на голое тело. На ледяное тело. Да что ж такое? Может, простыла вчера? Стоит таблетку попросить, пока окончательно не развезло?

— С молоком и медом. Как в Англии.

Реза присел рядом, чтобы удобнее было придерживать горячую кружку у ее рта. Сусанна сделала глоток. Пересластил, а еще на мать наговаривает! Английский джентльмен, замотанный вместо штанов в тряпку… Картина маслом! Тогда представь, что он только что вышел из душа… Да не хочу я этого представлять! И с бритой головой он вообще на зека похож! Еще скажи на скинхеда! На наркомана он похож, не забывай об этом! На обходительного наркошу…