Танец огня - Илана С. Мьер

Близился рассвет. Ей повезло, только поэтому она и остальные выжили. На рассвете живые танцующие с огнем пропали, оставив тела убитых. Как и раньше, они сгнили за мгновения, оставив вонь и белые плащи.

Воспоминания о поражении были в красном тумане. Она знала, что происходило, что они ворвались внезапно, и их было больше, чем они думали. Но она была слишком занята, когда все началось, чтобы обдумать это.

А потом было иначе. Когда они хромали по останкам золотого города. Пятна красного, черного, жуткого зеленого были на камнях и гнили.

Она увидела головы на бойницах и чуть не убежала. Она вспомнила достоинство лорда Феррана. Он хотел видеть ее во главе своей армии.

Она забралась на бойницы и сама срезала его голову и других лордов. Его тело она искала днями. Она следила за Мансуром и его жуткой раной при этом, он просыпался днями и ночами с криками.

Она пять лет служила принцу, шесть до этого — разным визирям и военачальникам, соврав о своем возрасте в двенадцать. Но детские воспоминания увяли, как засохшая кровь, и ничто не могло сравниться с этими самыми темными днями ее жизни.

Ее подколенное сухожилие все же не выдержало, шок притупил боль, но держаться было все сложнее. Она управляла одним из выживших, чтобы тот перевязал ей ногу. Все лошади были убиты, она взяла в деревне мула и ехала на нем, в телеге за ними ехал принц. О таком можно было петь элегии.

Она вспомнила, как Мансур пел у костра, подумала, как сложно было угадать, какие моменты окажутся самыми важными. Она всегда знала, что такие моменты в ее жизни важны, учитывая рискованную жизнь, но осознания было мало.

Мансур сам познакомил ее с элегиями. Намир не могла описать словами и музыкой потери, что делали ее собой. Сначала она была слишком занята, как сирота, пыталась уберечь себя, ведь на войне случалось разное. С принцем она увидела, как страсть боя сплетается с другими страстями.

Намир помнила мало слов из своего детства, но молилась ими в ночи. Небо было в дыму, Алмирия пылала красным под звездами. Она надеялась, что ее молитвы все же достигнут бога. Порой она даже молилась Алфину, хоть и не хотелось, но ей нужна была помощь. Разве бог алфинян не был впечатлен таким воином, как Мансур Эвраяд? И почему безымянный бог спас потомка людей, что убили так много его людей? Она отогнала воспоминание о лице отца, о свечах в запрещенном храме и помолилась богу-тирану.

Запах смерти доносился до них день за днем. Она надеялась, что он пропадет, но нет. Ярким днем они добрались до реки Гадлан, увидели мечети столицы в долине, а запах смерти оставался. Он добрался с ними до дома.

ЧАСТЬ 4

ГЛАВА 22

Дым цвета шафрана был перед глазами Лин, заставил ее моргнуть, пока она играла. Она прислонялась к подушке, лютня была в ее руках. Песне Захир научил ее ранее в этот день. Она лежала у его ног, словно опоенная. Он стоял, размахивая руками, и пел.

Ее голова была сонно отклонена, она смотрела сквозь дым на комнату из-под век. Хозяин дома потирал руки, глядя на Захира Алкавара. Неподалеку сидел его сын, выглядел вежливо, но замкнуто. Может, его не волновала музыка. Он был худым, не похожим на крупного отца.

Лин быстро прониклась людьми Весперии, которые вышли из толпы на пение Захира. Дружба между ним и Валаниром Окуном обрела новое измерение — они учили друг друга? Она не знала, помогал ли Валанир магу.

Хадар Зухалан и его сын Цвир были самыми богатыми в Майдаре. Но они с Захиром не потому были тут. Лин взглянула на Хадара, отца. Крупный мужчина был подтянут, явно умел управляться с дубиной, что стояла в углу. Он часто путешествовал по делам, в основном, для вложений. Он знал потому, как защищаться. Хотя бы основы.

Но его защита пала: желтый дым поднимался из длинной трубки, из которой он периодически затягивался, лицо было расслаблено. Время от времени он передавал трубку сыну. Но все его внимание было на песне.

Захир разошелся в выступлении. Его шелковая рубашка была широкой на запястьях, сапфиры свисали с серебряной цепочки на левом ухе. Хадар смотрел на первого мага, как на деликатес, который ему хотелось съесть.

Пока все шло по плану.

Лин презирала план. Обман она не одобряла. Она не знала, что ощущал Захир, обманывая человека. Но она подумала об Элдакаре, о происходящем в Академии, о Валанире, и потому она склонилась над инструментом и сжала губы, играя. Она была в шелковом платье с голыми плечами, лавандовом и с дешевым запахом. Ее волосы были завиты на голове и украшены золотыми цепями, что ниспадали на плечи и холодили щеки. Ее сандалии были взяты наспех, были велики и соскальзывали с ее ног. Это все ей тоже не нравилось. Она вспомнила, как была вещью Райена, которую можно было купить и продать. Но этой ночью так и должно быть. Она была певицей, ее ценили за музыкальные способности. Ее купил на ночь богач, чтобы выступать рядом с известным певцом. Она была такой этой ночью.

Ей ясно сказали, что не она в центре этим вечером. Ей стоило быть подальше от Захира. А сам Захир был сюрпризом. Он пел для очарованного аристократа, был выше первого мага, с широкими скулами и темными глазами.

Она наблюдала, как он меняется. Он предложил ей смотреть, чтобы не было сомнений, кто он. Вокруг было столько врагов, а еще предателей, как королева и второй маг, и даже Нед не оправдал ее доверия, так что это имело смысл.

С первыми лучами она пошла за Захиром Алкаваром в Башню стекла. Башня в это время дня была серой, ни темной, ни светлой. Он повел ее к комнате с множеством зеркал, где она увидела много своих копий, худых и с пустыми глазами, с разных углов. Ее голова выглядела склоненной, она сутулилась, словно сжималась, как увядающий лист. Она не ела после новостей о Валанире. В животе был ком, заполнял ее как плохой ужин. Теперь она видела, к чему привело все это, и обещала исправиться. Из-за горя она ослабела.

Зеркала были добрее с Захиром. Может, усталость или долгие часы разговора с Элдакаром помогли ей увидеть первого