Дневник провинциальной дамы - Э. М. Делафилд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замечаю, что Все на Свете, кроме меня, носят длинные юбки, крошечные шляпки на макушке и красятся алой помадой. Смотрю на себя в зеркало и решаю первым делом посетить Парикмахерскую, Салон Красоты и Дешевый Отдел для Девочек-подростков в универмаге.
Звоню Роуз, которая говорит: «О, ты здесь?» (очевидно, да, раз я ей звоню) – и любезно приглашает меня поужинать с двумя ее подругами на следующей неделе, а еще спрашивает, могу ли я помочь ей с организацией ланча у нее дома. Польщена и спрашиваю, что нужно делать. Следует странный ответ – «уйти пораньше» и тем самым способствовать его окончанию.
NB. Если бы мы узнали, что на самом деле думают хозяйки, так называемое гостеприимство открылось бы с совершенно неожиданной стороны. Эта мысль не оставляет меня, хотя Роуз все объяснила: в тот же день ей нужно в три часа быть в другом месте, но туда очень далеко добираться и она боится не успеть. Без особого энтузиазма соглашаюсь поприсутствовать на ланче и уйти в половину третьего, чтобы остальные гости последовали моему примеру.
Еще Роуз как-то слишком весело спрашивает, планирую ли я Что-Нибудь Предпринять насчет моей подружки Памелы Прингл, на что я отвечаю, Пока Нет, желаю Роуз доброй ночи и вешаю трубку. По невероятнейшему совпадению спустя пять минут мне звонит П. П. и утверждает, будто она «предчувствовала», что я скоро буду в Лондоне. Совершенно обезоруженная этим проявлением провидческого дара, восторженно соглашаюсь прийти на коктейльную вечеринку, встретиться с Памелой в ее Клубе для обстоятельного разговора и как-нибудь утром вместе посетить Королевскую академию художеств. Пребываю в ужасе от этих перспектив и ложусь спать совершенно оторопелая.
Около полуночи Памела звонит снова, очень-очень извиняется за беспокойство, но дело в том, что она забыла кое-что сказать, и я, конечно, не пойму ее превратно, но если на мой адрес придет письмо для нее, пусть оно полежит у меня до нашей встречи? Скорее всего, никакого письма не будет, но, если будет, могу я просто отдать ей письмо и никому ничего не говорить? Потому что люди так и норовят превратно истолковать любую мелочь. Точно ли я не возражаю? Поскольку к этому времени я возражаю только против того, чтобы мне мешали спать, соглашаюсь на все и говорю, что абсолютно все понимаю. Памела горячо меня благодарит и вешает трубку.
21 мая. Иду на коктейльную вечеринку Памелы Прингл, но этому предшествуют мучительные размышления, что́ туда уместнее надеть. Советуюсь с Фелисити (посредством почтовой открытки), и она отвечает (тоже на открытке), что не имеет ни малейшего представления. Задаю тот же вопрос Эмме Хэй (исключительно по той причине, что случайно столкнулась с ней на Кингз-роуд в Челси, а не потому, что имела хотя бы отдаленное намерение просить у нее совета). Эмма небрежно говорит: «О, лучше всего в пижаме». Смотрю на нее с ужасом, поскольку это означает, что она сама уже появлялась на людях в таком виде. Но Эмма тут же переходит к более важному для нее вопросу: вот в Блумсбери на следующей неделе будет действительно интересная вечеринка, где соберется Весь Цвет Лондона, и пойду ли я с ней туда? В ответ иронично предполагаю: для того чтобы вместить столько народу, арендован Британский музей, не иначе. Эмма не улавливает шутку и просто отвечает, что нет, вечеринка будет в квартире на цокольном этаже на Литтл-Джеймс-стрит, если я знаю, где это. Поскольку это в двух минутах ходьбы от моего дома, я знаю и соглашаюсь, чтобы Эмма заехала за мной перед вечеринкой.
Весь Лондон, сообщает она, только и говорит, что о резкой критике, с которой она обрушилась на новый роман Г. Б. Стерн[353], и интересуется моим мнением по этому поводу. Спрашиваю, где можно ознакомиться с этой резкой критикой. Как, восклицает Эмма, неужели я не читала свежий выпуск «Хэмпстедского кларнета»?! С невозмутимым видом и полным пренебрежением к правде заявляю, что нет, поскольку весь тираж, похоже, Распродан. Возможно, так и есть, оторопело соглашается Эмма, и мы сердечно расстаемся.
С выбором наряда тяну до последнего и в конце концов надеваю платье из черного крепдешина и новую шляпку, которая мне вроде бы идет.
На Слоун-стрит меня, как обычно, отвозит автобус номер 19. Подхожу к дверям в половину седьмого. Портье (один из многочисленных) везет меня наверх на лифте и сообщает, что я пришла первая. Умоляю отвезти меня обратно и позволить подождать в холле, но портье резонно отвечает, что кому-то же надо быть первым, мисс. Приободряюсь от «мисс» и позволяю портье сопроводить меня до двери, где он звонит в звонок, будто не вполне доверяет мне сделать это самой (и правильно), и бочком пробираюсь в гостиную. Испытываю значительный шок при появлении Памелы в бледно-розовом шифоне в цветочек и в совершенно новом образе платиновой блондинки. Внешне сохраняю приличествующее хладнокровие, но снова лишаюсь его, когда Памела с жаром спрашивает, нравится ли мне ее преображение. Вполне честно отвечаю, что выглядит мило и все со всем сочетается. Извиняюсь за то, что пришла слишком рано, но Памела заверяет меня, что она только рада, и добавляет, что сама бы явилась гораздо позже, да часы в спальне спешат на час. Она спрашивает, какие у меня новости, и рассказывает свои, в основном связанные с совершенно необъяснимым поведением Уодделла: тот сатанеет всякий раз, когда любой мужчина младше девяноста смеет лишь взглянуть на Памелу. (Если это правда, остается только ужаснуться тому, что жизнь Уодделла так катастрофически неспокойна.)
Памятуя о составе гостей на предыдущих вечеринках, интересуюсь, будет ли Уодделл присутствовать сегодня. Памела с изумленным видом отвечает, что да, скорее всего, Уодделл – довольно радушный хозяин, да и вообще, он будет очень рад встрече со мной.
(Учитывая, что мы с Уодделлом виделись ровно один раз и не разговаривали друг с другом, вряд ли он меня вообще узнает.)
В дверь звонят, и за этим следует наплыв юных джентльменов. Памела их приветствует и представляет мне: Тим, Ники, близнецы… Я все это время остаюсь безымянной, но Памела постоянно рекомендует меня как очень-очень умную и начитанную, в результате чего джентльмены забиваются в дальний угол и оттуда поглядывают на меня с беспримесным ужасом.
Далее появляется Уодделл, сопровождающий, к моему огромному облегчению, виконтессу, которая на мое дружеское приветствие отвечает тепло, но
