Княжна - Светлана Берендеева

– Ах, пан Тадеуш, – сказала Мария с грустью и странно блестящими глазами, – ваше средство не поможет. Если красота увяла, то её уж не вернёшь.

Она отвернулась, и растерянный пан увидел её дрожащие плечи.

За столом Мария сидела между двумя толстыми поляками, всё внимание которых было занято многочисленными бутылками. Вареньке достались такие же соседи, только ещё толще.

Зато Нину посадили рядом с королём, который то и дело оборачивался к ней, и в разговоре наклонялся к ней так, что касался её волос то щекой, то губами. Нина улыбалась.

Варенька, встречаясь взглядом с Марией, делала многозначительные глаза в сторону Нины, потом еле заметно показывала подбородком на русских министров и смешливо надувала щёки. Головнина и Шафирова посадили с развесёлыми полячками. Те вовсю щебетали и делали умильные гримаски, то вкладывали свои нежные ручки в руки русских, то шаловливо грозили пальчиками. Господа министры вели себя столь же различно, сколь сильно различались по характеру и сложению.

Толстый, всегда любезный с дамами Шафиров сейчас источал любезность изо всех пор своей румяной лоснящейся физиономии. Он не отворачивался от своей дамы ни на минуту, то и дело подносил к губам её пальчики, казалось, готов был съесть её саму. Хотя и подаваемые блюда не обделял вниманием – ни одного не пропускал.

Головнин же, тощий, с пергаментным в продольных складках лицом, отвечал на любезности своей дамы механической улыбкой паяца, отчего его лицо становилось похожим на сложенный веер. Дама его несколько пугалась такой улыбки, на минуту замирала, а потом, будто проглотив что-то, принималась любезничать с новой силой. Яства, соблазнительные, источающие невозможный аромат, русский канцлер серьёзно обследовал и передавал лакею нетронутыми.

Вот этими наблюдениями да переглядываниями Мария и Варенька и занимались всё время застолья.

Исчезновение обеих царственных особ первой заметила, конечно, Варенька. Заметила и Марии глазами показала. Нины тоже не было, не было и соседки Петра. Варенька силилась передать ещё что-то глазами и всем лицом – ничего у неё не выходило. Мария поймала взгляд княгини Долгорукой, спросила одними губами:

– Уйти можно?

Марья Васильевна посмотрела кругом, покачала головой отрицательно, показала кончик пальца – ещё чуть-чуть.

Вскоре ярые поклонники Бахуса принялись в одном конце стола кричать, в другом запели. Один из соседей Марии уронил голову на стол. Княгиня кивнула – можно – и первая встала, почти одновременно с ней поднялись обе фрейлины, вслед за ними потянулись те немногие из гостей, кого не привлекали богатые винные запасы.

К княгине и фрейлинам подошёл князь Долгорукий с повисшим на его руке королевским сыном. Юноша был изрядно пьян, но отдохнуть упорно отказывался и отправился вместе со всеми гулять в парк. Так и висел всю прогулку между Долгоруким и Макаровым. А когда компания уже вернулась к замку, и все прощались, готовясь разойтись по своим покоям, он вдруг выпрямился, поворотился к Вареньке и внятно сказал по-французски:

– Сударыня, позвольте предложить вам руку.

Варенька растерялась, а насмешник Долгорукий тихонько добавил:

– и сердце, – чем вызвал ещё большее её смущение и общий смех.

Спать Варенька и Мария заранее решили вместе – так спокойнее в этом неспокойном окружении. Хотя – пока ничего не случилось, так, может, и зря они загодя напугались.

С удовольствием вытянулись на широкой кровати – прошлую ночь спали плохо, какой сон в дороге. Но тут же подскочили от осторожного стука в дверь.

– Ну вот, – прошептала испуганная Варенька, – только сказали, что ничего не случится – и на тебе, накаркали.

– А может, Нина? – предположила Мария.

– Нет, Нина сразу позвала бы.

Словно в ответ, донёсся голос, но не Нинин, а мужской:

– Мадмуазель Свини… Мадмуазель…

– Это что ещё за Свини?

– Так ты же Свиньина, – фыркнула Мария. – Хорошо хоть на щеколду закрылись. А лучше бы в моей комнате лечь, у меня сегодня никаких поклонников не было.

– Ну да, а Тыклинский? Может, он сейчас к тебе стучится.

Варенька оправилась от испуга и с любопытством прислушивалась ко всё ещё звавшему и просившему открыть голосу.

– Интересно, кто это? Никак узнать не могу.

– Так спроси.

– Ой нет, тогда он пуще привяжется.

– Тогда вот что, – Мария прыснула в подушку, подождала минуту, успокаиваясь, и зычно откашлялась в сложенные ладони.

За дверью затихли.

Тогда она набрала воздуху и басом сказала:

– Какого чёрта! Княжна, где моя шпага? Я проткну мерзавца.

Из-за двери донеслись осторожно удаляющиеся шаги.

Мария упала рядом с уже содрогающейся в беззвучном хохоте Варенькой. Так они и заснули, не кончив смеяться.

На другое утро кофий им принесли ни свет ни заря – на сегодня назначена охота. Глупая прислуга отнесла прибор Марии к ней в комнату, хоть видела, что там никого нет. Пришлось посылать принести – так она принесла и от Нины, хотя та вполне зримо лежала в своей постели.

В результате все трое прогнали глупую девку и уселись в комнате Вареньки. Кроме кофия на подносах были булочки, ветчина, какие-то горшочки, но есть никому не хотелось, только пили кофий, прикусывая оранжами.

Варенька попыталась было жечь Нину взглядами по поводу вчерашнего, но та на жгучие взгляды внимания не обращала, а спокойно болтала о сегодняшней охоте и завтрашнем маскараде. А когда, напившиеся и проснувшиеся, они встали, чтоб одеваться для выхода, Нина вдруг сказала:

– Знаешь, Маша, меня король спрашивал вчера, – тут она всё же смутилась малость, – что это за история с царевичем, и кто эта фрейлина. Я рассказала. Он очень заинтересовался и хотел поближе с тобой познакомиться. Вчера-то он и не разглядел тебя толком.

– За язык тебя тянули? – рассердилась Мария.

Нина пожала плечами.

– А что тут такого? Да и хватит тебе дикаркой быть. Тем более, ты не девица теперь.

Она величественно удалилась.

– Значит, раз не девица, так блудить надо?! – возмущённо крикнула ей вслед Варенька. – Терпеть её не могу такую!

Охота была куда больше и роскошнее, чем у Олизаров и даже у Радзивилов – истинно королевская. Псарей, доезжачих, егерей, выжлятников, загонщиков – целая толпа, собак столько, что из-за их лая слов не слышно.

– И какую дичь можно добыть с таким шумом, – удивлялась про себя Мария.

Вслух удивиться было не с кем. Варенька была ангажирована королевичем Августом, да так, что ни минуту без его внимания не оставалась. А Марии в кавалеры достался гетман Сенявский. Он, как хозяин, был всецело порядком увеселения озабочен, так что даже когда рядом с Марией ехал, всё по сторонам поглядывал да распоряжался.