Небеса нашей нежности - Анна Велозо

Каро закрыла глаза, ожидая, что он возьмет ее снова.

Они заказали ужин, и официанту в белом пиджаке приходилось смущенно отводить глаза, чтобы не смотреть на кровать, пребывавшую в полнейшем беспорядке, и даму в банном халате. Едва выйдя из комнаты, он сразу побежал к телефонистке, своей приятельнице.

– Они здесь, – сообщил он, когда соединение было установлено.

Завершив разговор, официант заговорщически подмигнул телефонистке. Они оба получат за это отличные чаевые.

Глава 33

Прошло около часа, прежде чем суматоха в церкви улеглась и большинство гостей ушли. Многие остались на площади перед храмом, чтобы обсудить случившееся, но и оттуда люди вскоре разошлись. Поговорить о произошедшем можно будет и позже, насладиться чудесной сплетней – за ужином, на бридже с приятельницами, у парикмахера. Можно будет похвастаться своим присутствием при этом знаменательном событии. Историй хватит на целый месяц. Одно такое происшествие стоило десяти.

Донья Виктория сохраняла видимость спокойствия, хотя на самом деле готова была взорваться.

Она угрожала Фелипе да Сильва обвинениями в клевете и сразу же обратилась к знакомому судье, пришедшему на свадьбу:

– Арестуйте этого человека! – Она указала на Фелипе.

– У меня нет таких полномочий, донья Виктория. – Судья покачал головой.

Вскоре он ушел домой. Он не хотел оказаться втянутым в конфликт, который его не касался. Его жена потом еще неделю будет пилить его за столь ранний уход: она сочтет, что ее муж упустил свой шанс проследить за происходящим.

– Лучше прикажите арестовать вашего будущего зятя, tia Виктория, – заявил Фелипе, чем вызвал поток ругани со всех сторон.

Вскоре и он ушел: настроения в зале стали опасными, а Фелипе не хотел, чтобы его линчевали. Хотя он и не представлял себе, что люди могут на кого-то наброситься в церкви, а епископ показался ему человеком разумным и достаточно авторитетным, чтобы сдержать толпу, но рисковать не хотелось. В тот момент, когда все смотрели на Энрике, Фелипе спокойно вышел из церкви, гордый тем, что совершил.

Энрике был на пределе. Он дрожал всем телом и не мог отвечать на сыпавшиеся на его голову вопросы. Он лишь молчал и умоляюще смотрел на окружающих. В какой-то момент ему стало дурно. Энрике сел на ступени перед алтарем и опустил голову на руки. Он так и знал. Он всегда был убежден в том, что рано или поздно кара за совершенное преступление настигнет его. И кара была суровой, но справедливой: преступление вскрылось на свадьбе – Господи, в церкви! Как бы то ни было, он действительно совершил преступление. Но почему же еще более суровая кара не обрушилась на почтенного сеньора Пассоса и его соучастников? Разве их вина не больше? Где же тут справедливость? Подняв голову, Энрике оглянулся в поисках Аны Каролины. Она обо всем знала. Если она смогла простить его – а она его простила, иначе не стала бы выходить за него замуж, – то все остальное не важно.

Но Аны Каролины тут не было.

И вдруг Энрике увидел исповедальню. Вот что ему сейчас нужно! Исповедаться. Да, зря он считал ритуалы католической Церкви суеверной чушью. Исповедь ему поможет. Покаяние его очистит.

К Энрике подошли его родители. Они хотели увести его из этого места.

– Где Ана Каролина? – спросила его мать.

Но Энрике был еще не в состоянии говорить. Пожав плечами, он развел руками. В этот момент его нашла Мария.

– Ана Каролина в ужасе, – шепнула она ему на ухо. – Она хочет сегодня побыть одна. Отправляйся домой, Энрике.

Его мать, услышавшая это, раздраженно пробормотала: «В горе и в радости…»

Мария и сама не знала, почему сказала в ответ:

– К счастью, до этого не дошло. Моя кузина не поклялась в верности этому… преступнику. – Развернувшись, она гордо удалилась.

Собственно, Мария хотела поговорить с Энрике о том, что же он натворил, но жених впал в ступор, из него и слова не вытянешь, а тот мулат ушел. Только епископ, судя по всему, знал, что происходит. Чернокожий, выдвинувший обвинения, отвел священника в сторону и что-то рассказал ему. После чего лицо мулата исказила гримаса ярости, а епископ покраснел.

Леону хватило здравого смысла заставить свою семью отправиться домой.

– Нет никакого резона слоняться здесь и делать вид, что все еще будет хорошо. Свадьба отменяется. Давайте поедем домой и там обсудим все. Может быть, Ана Каролина нам что-то объяснит. Кстати, где она? – Леон только сейчас заметил, что его дочери нет рядом.

Он видел, как они с Марией вышли на улицу, но подумал, что ей просто нужно подышать свежим воздухом. С тех пор прошло уже полчаса. Мария передала ему новость об Ане Каролине почти теми же словами, что и Энрике.

– Но… ты же не отпустила ее одну? Она вне себя, устала, еще и голодная ко всему прочему. Так она под машину попасть может.

– Все в порядке, дядя Леон. Я думаю, учитывая обстоятельства, с ней все хорошо.

Леон сурово посмотрел на Марию. Ему показалось, что она знает больше, чем говорит. Но Мария была умелой обманщицей и не отвела взгляда.

– Мне кажется, тете Виктории сейчас больше нужна твоя поддержка, чем ей, – нахально заявила она и направилась к своему мужу и родителям. Им тоже нужно было сообщить о загадочном исчезновении Аны Каролины.

Если почти все родственники были потрясены случившимся, то брат Аны Каролины, Эдуардо, пришел в ярость.

– Что это за цирк? – возмущенно воскликнул он.

Его жена и дети испуганно отпрянули.

– Что все это значит? – напустился он на мать.

Но та притворилась, что ничего не знает, и потребовала у сына не говорить с ней таким тоном.

Тогда Эдуардо накричал на Энрике, но тот точно погрузился в транс и ничего ему не ответил. За неимением других жертв, Эдуардо сорвался на своей жене и детях: наорал на них за то, что они смотрят на него, как загипнотизированные кролики.

Только Педро удалось успокоить брата и вывести его из церкви. На свежем воздухе, в отсутствие публики, его гнев развеялся.

Донье Альме было не так уж и плохо, как все подумали. Да, в какой-то момент она почувствовала, что ей не хватает воздуха, но вскоре старушка пришла в себя. Она удивленно наблюдала за происходящим, это и возмущало ее, и забавляло. «Вот так свадьба! – думала она. – Такое каждый запомнит. Через пятьдесят лет Ана Каролина со смехом будет рассказывать об этом внукам. А сейчас… бедная девочка. Она, должно быть, убита горем». Донья Альма была вынуждена в порядке исключения согласиться с зятем: нельзя было отпускать Ану Каролину одну. Разумным показалось ей и предложение отправиться домой. Воздух в церкви был затхлым и душным, тут пахло ладаном и цветами – кстати, стоившими целое состояние. К тому же тут было слишком холодно. Плотнее закутавшись в шаль, донья Альма попросила Жоану отвести ее домой.

Морис не понял, в чем состояла суть претензий этого черномазого, испортившего свадьбу, но он осознавал, что стал свидетелем грандиозного скандала. В глубине души его это веселило. Какое развлечение! Он словно очутился в фильме – Чарли Чаплин мог бы сыграть глуповатого жениха, а прекрасная Мэри Пикфорд – несчастную невесту. Морис украдкой посмотрел на своего тестя Макса: наслаждается ли он комизмом ситуации? Их взгляды встретились, и Макс подмигнул Морису. Да, у него есть союзник. Конечно, они сделают вид, что ошарашены происходящим и волнуются за своих близких. Но на самом деле оба думали одно и то же: какой же недисциплинированный, истеричный народ эти бразильцы!

Уже миновал полдень, когда все члены семьи собрались в большом доме на улице Глория.

Первым делом Виктория позвонила в отель напротив и отменила банкет. Управляющий начал возмущаться, но она заверила его, что оплатит все расходы, и мужчина успокоился.

Слуги, рассчитывавшие принять восемьдесят гостей, разносили тарелки с закусками и бокалы с шампанским. Все набросились на еду, словно умирали от голода. Если бы все гости пришли, да еще и с таким аппетитом, еды на всех определенно не хватило бы.

– Бедная сеньорита Ана Каролина! – сказала Леону Мариазинья. – Должно быть, для нее это ужасно.

– Да, так и есть, – согласился он, хотя и подозревал, что служанка просто хочет узнать у него пикантные подробности.

– А почему она не здесь? Разве ее место сейчас не в кругу семьи? – невинно осведомилась девушка.

– Что за наглые вопросы ты себе позволяешь? – возмутилась донья Альма. – Вот видишь, Леон, к чему привело это твое освобождение черномазых. Они наглые, лезут не в свое дело, хамят. Впрочем, они всегда такими были.

Леон возвел глаза к потолку.

– Вы неисправимы, донья Альма. Впрочем, вы всегда такой были.

Так он дал теще новый повод презирать его, хотя она только начала испытывать к нему теплые чувства.

– Никакого уважения к старшим! – фыркнула она и пошла прочь.

Леон чуть не расхохотался. Он давно уже стал дедушкой, а эта старая ведьма до сих пор обращалась с ним как с мальчишкой. Была в этом какая-то ирония.