Пятая зима - Китти Джонсон

Наконец мы вышли в холодный и прозрачный январский день. Я сделала глубокий вдох, потом еще и еще. Морозный воздух наполнил мою грудь и мне стало чуть полегче, так что когда Джейми снова спросил меня, как я себя чувствую, то я почти не покривила душой, когда ответила «Все в норме». Ричарда больше нет, думала я. Он не может поддержать Сильвию, а значит, это должны сделать мы.

Возле могилы я оставила Джейми и, шагнув вперед, встала между Марком и Рози. Сильвия стояла на другой стороне вместе со священником: он молился, и она закрыла глаза.

– Господь всемогущий! Однажды Ты призвал нашего брата Ричарда в жизнь земную, а теперь забираешь его в жизнь вечную…

Марк рядом со мной затряс головой, словно не хотел соглашаться с тем, что говорил священник.

– …Сегодня мы предаем его тело земле. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху…[20]

По лицу Марка снова побежали слезы, и я взяла его за руку.

– …Уповаем на воскресение и жизнь будущего века и предаем душу раба Господня Ричарда всемилостивой воле Его, аминь.

– Аминь.

– Аминь.

Марк вдруг зарыдал – громко, безутешно, содрогаясь всем телом. Как видно, силы оставили его и он больше не мог сдерживаться. Сильвия, которая и сама плакала, протянула к нему руки с противоположного края могилы, Рози взяла брата за плечо, пытаясь утешить. Я не видела, но почувствовала, как Грейс, которая стояла чуть позади рядом с Джейми, шагнула вперед, к мужу, но на сей раз я ее опередила. Широко раскинув руки, я заключила Марка в объятия, и он, всхлипывая, прижался к моему плечу словно маленький мальчик, который ищет утешения у взрослого. В другой раз я бы порадовалась этому, но сейчас я сама нуждалась в утешении, и, в свою очередь, как можно крепче прижалась к нему, так что мои слезы капали ему на грудь, оставляя на белой рубашке расплывающиеся серые пятна.

– Ах, Бет! – выдохнул он.

– Я знаю, Марк, знаю… – проговорила я успокаивающим тоном.

– Эти… носильщики… – проговорил Марк мне на ухо срывающимся шепотом. – Косорукие идиоты. Я думал… думал – они вот-вот его уронят.

– Если бы это случилось, твой отец первым бы начал смеяться, – сказала я, потому что это было правдой. Ричард, вне всякого сомнения, счел бы подобную ситуацию невероятно забавной.

Марк слегка отстранился и шмыгнул носом.

– Да, пожалуй, – согласился он, но не улыбнулся. Я разжала объятия, Марк тоже отпустил меня и тут же вытер глаза рукавом. Сзади к нему подошла Грейс и положила ладони ему на плечи. Джейми, в свою очередь, положил руку мне на плечо.

Потом гроб опустили в могилу. Настало время взять горсть земли, чтобы бросить на крышку. Дожидаясь своей очереди совершить этот ритуал, я чувствовала себя как человек, который наблюдает за чем-то, что происходит на сцене, из-за кулис. На какое-то время я словно перестала быть частью происходящего и только смотрела, что и как делают другие. Мой разум, однако, работал достаточно четко. Потрясение, которое я испытала, когда, повинуясь внутреннему импульсу, обняла Марка, было подобно порыву ветра, который полностью разогнал туман, в котором я жила весь прошедший год, и теперь я видела все совершенно ясно. Все, что я сделала за прошедший год – мой уход с работы, расставание со старыми друзьями, переезд из моего любимого Лондона в провинцию, – все было тщательно скомпилированной иллюзией. Замещающей деятельностью. Я не любила Джейми. Я даже никогда не была в него влюблена. На самом деле я по-прежнему любила Марка.

Любила больше всего на свете.

Моя пригоршня земли с тупым стуком обрушилась на полированную крышку гроба. Когда я передала ведерко с землей Рози, Джейми выступил вперед и взял меня под руку, показывая, что он всегда рядом, всегда готов помочь, поддержать. Но я больше не была готова ответить ему тем же. И никогда не была готова. Единственное, о чем я жалела, это о том, что мне придется сказать ему об этом как можно скорее и тем самым сделать ему очень больно.

* * *

Все это промелькнуло у меня в голове в течение нескольких секунд. Когда, очнувшись от воспоминаний, я вернулась в Долстон, Клер все еще ждала, пока я отвечу на ее вопрос. Мешкать с ответом мне не хотелось – я подумала, что, если пауза затянется, Клер непременно решит, что я пытаюсь что-то скрыть. А мне действительно не хотелось говорить всего.

Мысленно я еще раз пробежалась по списку причин, по которым я рассталась с Джейми, пытаясь выбрать что-нибудь достойное. Да, моя любовь к Марку, которую я столь неожиданно осознала вновь, стояла во главе этого списка, однако в нем имелось еще достаточно пунктов, которые омрачали мои отношения с Джейми. Впрочем, если бы не озарение, произошедшее со мной на кладбище, мы с ним кое-как продержались бы еще какое-то время.

Ну-с, подумаем, что у нас есть. Может, рассказать Клер, как я устала от постоянных попыток обрести свое место в семье Джейми? Или о том, какой никчемной и чужой я ощущала себя, живя в Или? О том, что с Джейми я не могла чувствовать себя настоящей?

– Смерть Ричарда, – начала я медленно, – помогла мне осознать, как сильно мне не хватает моих близких и моих лондонских друзей. Я – не сельская жительница и никогда ею не была. Я честно пыталась приспособиться к жизни в провинции, но… А тут как раз люди, которым я сдавала квартиру, съехали, да и мое прежнее место в Долстонской ветклинике снова освободилось. В общем, все так удачно совпало, что я подумала – пора возвращаться в Лондон. Да, мне было жаль расставаться с Джейми, но к тому времени я окончательно поняла, что и отношения с ним, и жизнь в Или – все это не для меня.

Клер ненадолго подняла голову от блокнота, в котором она что-то стремительно писала, и я почувствовала, как учащенно забилось мое сердце. Я была почти уверена, что сейчас она скажет: «А вдруг после того, как вам разрешат усыновить ребенка, вы точно так же поймете, что это не для вас? Что будет тогда?»

Но Клер ничего такого не сказала. Вместо этого она произнесла слова, которые ужаснули меня еще больше.

– Мне нужно будет побеседовать с мистером Фолкнером, если вы не против, – сказала она. – Мы всегда стараемся переговорить с бывшими партнерами, потому что дело касается благополучия детей…